– Быстро по комнатам! – гаркнул Джейми.

Это возымело действие, потому что фальшивые херувимы с визгом исчезли.

Джейми еще раз бросил внимательный взгляд на лестничную площадку – ничего ли не осталось, что может навести стороннего зрителя на размышления о бренности жизни? Но нет: все осталось на моих шали и сорочке.

– Пошли.

На лестнице было полутемно, а ближе к подвалу царила тьма. Я ждала пыхтевшего Джейми.

– Давай к дальней стороне! Там ложная стена. Возьми меня за руку, – распоряжался он.

Здесь не было ни лучика света, а после того как дверь наверху закрылась, вовсе было темно и страшно. Джейми же, видимо, был здесь не раз, потому что он со знанием дела, даже не на ощупь, а по памяти, шел по подвалу, вовремя предостерегая меня, куда повернуть, чтобы не натолкнуться на бочки. Несколько бочек я все-таки посчитала лбом. В нужном месте он остановился.

Я потрогала стену – она была сырой и холодной.

Джейми громко проговорил какую-то фразу – должно быть, гэльский аналог арабского заклинания «Сезам, откройся». Вслед за этим стена разверзлась и открыла взору маленький проход, постепенно увеличивающийся в размере. Слабый лучик света стал щелью, затем все расширялся, и наконец открылась дверь. Итак, стена была просто маскировкой, очень умелой: деревянную дверь облицевали камнем.

– Англичаночка, все хорошо?

Подвал был не так темен, там будто даже горели свечи, маня слабыми огоньками.

– Холодновато у вас. – Мне было очень холодно, но держалась я мужественно. – Еще я вся в крови, но это же нестрашно, правда?

– Жанна! – На зов Джейми одна из фигур, маячивших в конце подвала, приняла очертания мадам Жанны и явилась перед нами.

Джейми коротко посвятил ее в тайну исчезновения королевского слуги. Я не могла видеть ее лица, но по восклицаниям ее чувства были ясны.

– Horreur! Ужас! Что вы! Мертв? У меня в доме! Есть свидетели?

– Не знаю насчет свидетелей, но он убит, – спокойно констатировал Джейми. – Я сделаю все, чтобы вы оставались вне подозрений. Мы все расскажем вам, а пока идите к себе. Так будет лучше.

Спокойствие Джейми передалось ей, она смогла понять, что все худшее уже случилось, поэтому нужно подчиниться приказаниям шотландца. Тот держал ее руку, и это вконец успокоило ее. Она собиралась было уйти, когда Джейми остановил ее:

– Мадам Жанна! Прошу вас, позаботьтесь, чтобы моя жена смогла одеться в приличное платье, а не ходить в сорочке. Если ничего нет, можно попросить Дафну одолжить платье – у нее похожий размер.

– Платье?

Мадам Жанна плохо видела меня в потемках, и я шагнула вперед, чтобы она воочию убедилась в плачевном состоянии моего убранства.

Увидев кровь и прочие вещи, мадам торопливо перекрестилась, кивнула и исчезла через очередную дверь.

В подвале было холодно, и я стала дрожать. Переживания также сказались на моем состоянии, и хотя я была врачом и вид крови был мне не в новинку, а умирающие были моими пациентами, которым я столько лет пыталась помочь по мере сил, это плохо подействовало на меня, никогда не бывшую брезгливой. Скорее даже я реагировала так на все эти события именно потому, что была врачом и все происходящее так напоминало мой больничный быт.

– Пошли, англичаночка. Вымоешься. – Джейми отвлек меня от мрачных мыслей, тронув меня за поясницу.

Да, его касания волшебным образом действовали на женщин, успокаивая их и даря спокойное осознание безопасности.

– Вымоюсь? Где? В бочке с бренди?

Джейми рассмеялся.

– Да нет, без излишеств – в обычной воде. Здесь есть… подобие ванной. Правда, вода холодная, так что будь осторожна.

О да, вода была обжигающе ледяной.

– От-откуд-да у вас это? С Северного полюса?

Импровизированная ванна наполнялась из трубы, вделанной в стену. Ужасающего вида затычка, в грибках и плесени, замотанная такой же тряпицей, закрывала трубу, когда вода не была нужна.

Я не захотела долго наслаждаться ледяной струей и отдернула руку. Полотенцем мне служила все та же рубашка, хранившая теперь следы всевозможных жидкостей.

Джейми поставил лохань, долженствовавшую быть ванной, и сообщил:

– Вода с крыши – там стоит бак, где собирается дождевая вода. Сделано мастерски: сточная труба проходит сбоку здания, а мы пристроили к ней свою, так что труба от бака находится внутри сточной.

Да, это могло быть предметом гордости на то время, но Джейми просто распирало, и он так надулся, взирая на меня, что я засмеялась:

– Да, ничего не скажешь, мастерски! Но зачем это устройство? Для чего столько стараний?

– Для нашего дела. Мы разбавляем таким образом спирт, – принялся объяснять он. Теперь я начала смутно понимать, что происходит в подвале и для чего стоит множеств пузатых бочек, вокруг которых суетятся люди. – Мы покупаем чистейший спирт. Намеренно, потому как, если он очень крепкий, он занимает мало места и его легко перевозить с места на место. Так к нам попадает спирт самой высокой крепости, а мы разбавляем его чистой водой. И зарабатываем, ведь качество товара отменное.

Джейми набрал воды в лохань, оттолкнул ее подальше и заткнул трубу.

– Встань где-нибудь здесь. Сейчас как раз занимаемся спиртом, я не хочу перекрывать доступ к трубе.

В самом деле, к нам подошел какой-то мужчина, набирая воду в бочку, но только кивнул Джейми и посмотрел на меня.

Чтобы никто не мог видеть меня, я сделала ширму из пустых бочонков и стала глазеть на лохань, наполненную пусть очень чистой, но очень холодной водой. Джейми принес мне свечу, но она, разумеется, не могла разогнать тьмы, таившейся в глубинах лохани. Я вспомнила свое купание в душистой ванной, где теплая вода текла прямо из крана, и подумала, что блага цивилизации можно оспаривать только тогда, когда они есть.

Джейми вытащил из рукава носовой платок – правда, он был внушительных размеров – и стал рассматривать его, думая, стоит ли предлагать его мне.

– В любом случае твоя сорочка более грязная. – Он вручил мне платок, ставший губкой, и отправился к людям, занятым работой, – он не оставлял никого своим вниманием.

Это было самое рискованное омовение в моей жизни: температура воды была еще ниже, чем температура подвала. Ткань намокла и холодила руку, а потом и все тело, когда я стала водить ею по себе.

Моясь, я думала о том, что может происходить в борделе. К холоду воды прибавился холод страха. Что, если мадам Жанна сейчас общается с нагрянувшей полицией? Здесь, в подвале, был свой мир, кипела работа, все были заняты делом, даже я сейчас, но так было потому, что нас отделяла от внешнего мира стена, точнее дверь, замаскированная под стену. Это создавало иллюзию безопасности, но что будет, если кто-нибудь узнает о тайной стене? Мы могли попасть сюда только через этот тайник, и если его перекрыть – нам не выбраться. Когда явятся представители власти, они увидят, что мы тайком делаем контрабандный бренди, прячась в подвале публичного дома, да еще и убив акцизного чиновника.

То, что один из слуг короны отправился по делам и внезапно пропал, не могло остаться незамеченным. Его, конечно, будут искать и найдут, а вместе с ним и нас… Моему воображению рисовались страшные картины – как толпы стражников врываются в бордель, как распугивают девиц, как хватают их и тащат на допрос, как те в слезах рассказывают, как выгляжу я, и мистер Уиллоби, и Джейми… Невольно я посмотрела на мертвеца, но он не шевелился, конечно же.

О мистере Уиллоби тоже ничего не было слышно. Наверное, он снова напился и лежит под одним из бочонков.

– Держи, англичаночка. А то под твой стук зубов я скоро начну приплясывать.

Джейми принес мне бренди в кружке. «Очевидно, так поступают псы-спасатели в обители Святого Бернарда», – подумала я, беря протянутую кружку.

Она была полна, и мне не хотелось пролить ни одной капли, так что пришлось взять сосуд в ладони. Огненная струя вошла в меня, обжигая горло, небо и язык, но внутренности уже почувствовали тепло, начавшее распространяться по телу. Чувствовать, как задубевшее тело снова становится теплым, как бренди жжет желудок, будто туда попал горячий уголек, как напиток извивается внутри меня, даря тепло, растекающееся по всем моим членам, было чудесно.

– О, как хорошо. – Я оторвалась от кружки, но только для того, чтобы вдохнуть воздуха, иначе перехватывало дыхание. – Это тот легендарный неразбавленный спирт?

– Нет, англичаночка, – рассмеялся Джейми, – тот легендарный сразил бы тебя наповал. Давай допивай, отставляй лохань и надень что-нибудь.

Выполнить последнее распоряжение было тяжеловато, но я честно заканчивала мыться, то есть размазывать по себе грязь не совсем чистым мокрым носовым платком. Делая это, я не могла не смотреть на Джейми и видела ответный взгляд, но он был омрачен раздумьем. Джейми хмурил рыжие брови, оценивая сложную ситуацию, в которой мы – а он прежде всего – оказались. Что ни говори, а мое возвращение прибавило хлопот к его и без того суетливой эдинбургской жизни. Мне хотелось знать, о чем он размышляет, и я спросила напрямик:

– Джейми, что у тебя на душе?

Темная вода в лохани красиво блестела в свете свечи, а прибавившаяся к ней кровь сделала воду еще темнее и таинственнее.

Джейми взглянул на меня, и его лицо, сколько можно видеть в свете свечи, прояснилось.

– Ты так красива.

– Ну, если ты считаешь, что женщину очень красит гусиная кожа, то да, я согласна с тобой. – Я захотела отпить еще бренди.

Джейми радостно оскалился.

– О, англичаночка, я единственный шотландец, который реагирует на ощипанную гусыню подобно гусю.

Он так рассмешил меня, что я чуть не захлебнулась напитком. Нервное напряжение этого дня разрядилось.

Джейми догадался снять с себя камзол и укутать меня в него. Я прижалась к нему, дрожа от холода и задыхаясь от возбуждения.

– Когда видишь гусятинку, так и представляешь ее лежащей на блюде. Тяжело соблюдать приличия, – шептал он мне, растирая мою кожу. – Молчи, все будет в порядке.

Я благодарно прижалась к нему.

– Со мной все в порядке, спасибо. Но я отчасти виновата в его убийстве: мистер Уиллоби подумал, что акцизный чиновник пристает ко мне, и убил его. Так что это из-за меня.

Джейми выдохнул носом воздух.

– И да, и нет. Мистер Уиллоби вряд ли бы фантазировал. Впрочем, это не твоя вина, потому что в пьяном виде он за себя не отвечает. Уж поверь, я насмотрелся его выходок, впору за голову схватиться. Он всегда такой, когда напьется. Не кори себя.

Вдруг он помрачнел, вспомнив одно из слов, произнесенных мной.

– Как сказала? К тебе приставал акцизный чиновник?

– Ну да.

Джейми отпустил меня, почти отталкивая, схватил свечу и ринулся к трупу, лежащему под окровавленной шалью.

– Посвети.

Поскольку я последовала за ним, он передал мне свечу и встал на колени, отбрасывая шаль.

Частью моей профессии были мертвецы, поэтому я оставалась спокойной, не голосила и не падала в обморок. Конечно, смотреть было не на что: незакрытые веки, закатившиеся глаза, отвисшая челюсть и восковая бледность, в конце концов, кровь. Джейми что-то бормотал, глядя на труп.

– Что такое?

После ледяного обтирания мне думалось, что я обречена навсегда чувствовать только холод, но бренди, а теперь и плотный камзол Джейми, хранивший тепло мужского тела, заставили меня сменить свое мнение.

– Он не занимается акцизными сборами, – мрачно констатировал Джейми. – Я их всех знаю, всех акцизников, всех таможенников и сборщиков налогов. Этого парня я не знаю. Он не принадлежит к их братии.

Сообщив эти наблюдения, он стал шарить по телу убитого в поисках подтверждения своих наблюдений. Но мужчина не имел при себе ничего, кроме перочинного ножика и книжицы в самодельной обложке из красной бумаги.

– «Новый Завет», – удивилась я.

Джейми тоже не ожидал такой находки.

– Да, согласись, что обычный человек не берет Святое Письмо, идя в бордель.

Он вытер книжечку, испачканную кровью, о шаль и накрыл лицо умершего.

– Это все наши находки. А ведь акцизный соглядатай или таможенный чиновник обязан иметь при себе верительную грамоту, иначе он не может производить обыск и арестовывать товары. Погоди, а почему ты называешь его именно акцизным чиновником?

Я завернулась в камзол, вспоминая ход мыслей, приведших меня к такому выводу.

– Он говорил, что я послана, чтобы отвлекать внимание, специально. Спрашивал о мадам Жанне. Говорил о том, что за конфискованный товар донесшему полагается награда, да, предлагал донести вместе с ним и получить процент, – пояснила я, видя, что Джейми заинтересованно слушает. – Вот я и подумала – кому как не чиновнику такого рода этим заниматься. А когда пришел мистер Уиллоби, все и решилось.

Джейми кивал, но думал о чем-то своем.

– Теперь отчасти проясняется. Конечно, мы не узнали, кто он, зато знаем теперь, что это не чиновник и не служитель короны. Я тут было подумал, что все нарушилось, но нет, слава богу.