– Мама тоже здесь!

Вздернув нос, она торжествовала: Джейми вздрогнул и побледнел. Девушка нащупала уязвимое место, и он был потрясен до глубины души.

На лестнице уже раздались шаги – кто-то бежал в нашу комнату. Краска снова залила щеки Джейми, и он бросил мне одеяло, чтобы я смогла прикрыться, а сам принялся надевать штаны, надеясь успеть до прихода следующего гостя или гостьи. Джейми успел вовремя – в дверях показалась женщина, едва переводившая дух. Вбежав в комнату, она так же внезапно остановилась, будто ее бег прервала стена из стекла.

– Так, значит, это правда! – посмотрев на кровать, закричала она, обращаясь к Джейми, сжав в кулаках свой плащ. – Вот она, эта ведьма! Да, это та англичанка! – указала она на меня. – Джейми Фрэзер, насколько же ты жесток! Зачем ты это сделал?

– Лаогера, опомнись! Я не делаю ничего предосудительного, – заявил Джейми.

Укутавшись в одеяло, я смотрела на происходившее между Джейми и Лаогерой. Пока Джейми не обратился к ней по имени, я не могла понять, кто эта женщина.

Та Лаогера Маккензи, какой я ее помнила, выглядела великолепно: гладкая шелковистая кожа цвета распустившейся розы, светлые волосы цвета луны, тонкая талия. Тогда, двадцать лет назад, ей было шестнадцать, и тогда она безответно любила Джейми, настойчиво и безрезультатно добиваясь его внимания. Видимо, за это время ее старания увенчались успехом.

Теперь ей было под сорок, и от осиной талии не осталось и следа. По-прежнему нежная кожа скоро должна была стать дряблой на толстых щеках. Лаогера была красна как помидор от эмоций, переполнявших ее. Приличный белый чепчик изобличал в ней уважаемую хозяйку, но сейчас он сбился, открывая взору растрепанные волосы пепельного цвета. Светло-голубые глаза пылали той же злобой и ненавистью, которую Лаогера поспешила излить на меня.

– Джейми мой! Изыди, ведьма, твое место в аду! – Она притопнула, придавая вес своим словам. – Он мой! Пошла вон, вон!

Я не собиралась никуда исходить и тем более не считала, что мое место в аду, поэтому Лаогера дала гневу выплеснуться в полной мере. Пошарив глазами по комнате, она взяла кувшинчик, по которому тянулась голубая полоска, и, решив использовать его в качестве оружия, было замахнулась им, пока Джейми не выхватил у нее кувшин, водворив его на место, а неудачливую нападавшую встряхнул и пихнул к выходу, не утруждая себя ответить на ее протестующий писк.

– Иди вниз, Лаогера. Я приду поговорить.

– Что-о? Поговорить?! Ты-ы?!. – Лаогера использовала возможность отомстить Джейми и впилась ногтями ему в лицо так, что щека Джейми закровоточила до самой рыжей бороды.

Он рыкнул, сгреб Лаогеру в охапку и вытолкал ее за дверь, несмотря на сопротивление. Затем хлопнул дверью и быстро закрыл ее на ключ.

Я, пытаясь справиться с дрожанием рук, запихивала ноги в чулки, когда Джейми взглянул на меня.

– Клэр, я объясню.

– Н-нет, не д-думаю, что это м-можно объяснить.

Язык не слушался меня, и я еле выговорила эти нехитрые слова. Я честно хотела одеться, но это не удавалось.

– Клэр! – Джейми взревел и стукнул кулаком по столу изо всей силы, от чего я встрепенулась. Он навис над постелью.

В эту минуту Джейми походил на викинга, собирающегося разрушить очередной город на своем пути, – всклокоченный, небритый, полуголый и исцарапанный.

Я совладала с собой, не желая следовать примеру Лаогеры, и повернулась к постели, занявшись поиском ночной сорочки.

Дверь, запертая на ключ, содрогалась от ударов снаружи. Очевидно, что о происходящем уже все знали, потому что кто-то начал кричать, то ли призывая нас отворить, то ли увещевая стучавших.

– Объясни-ка лучше дочке, – не выдержала я.

– Она не дочь мне!

– Правда? – посмотрела я на Джейми сквозь ворот найденной сорочки. – А Лаогера не жена тебе?

– Моя жена – это ты! – Стол снова принял на себя удар.

– Я так не думаю.

Комната была холодной – я наконец могла вновь осязать. Я была не в том состоянии, чтобы завязать корсет, поэтому пришлось отказаться от мысли надеть его. Платье лежало позади Джейми, то есть мне нужно было бы обойти его, чтобы одеться.

– Дай мне платье.

– Англичаночка, ты не…

– Называй меня по-другому! – удивляясь самой себе, крикнула я.

Джейми уставился на меня, затем тихо согласился.

– Хорошо, не буду. – Дверь должна была разлететься от напора стучавших, и Джейми вздохнул и встал ровнее. – Я сейчас пойду поговорю с ними всеми. А потом вернусь, и мы сможем все обсудить, ан… Клэр.

Он кое-как напялил рубашку, повернул ключ и распахнул дверь. В коридоре появление Джейми, притворявшего дверь, встретили тишиной.

Я наконец взяла платье, но не смогла его надеть – силы изменили мне, и я упала на кровать, содрогаясь от плача.

Можно ли было объяснить происходящее? Наверное, можно, но в моей голове засела одна-единственная мысль, занимавшая все мое существо: он женат, его жена – Лаогера. Джейми Фрэзер имеет семью и детей. Как же он мог расспрашивать что-то о Брианне?

– Бри… Бри, боже мой!..

Я плакала и от боли, и от предательства, и от желания видеть дочь. И пускай это было нелогично, мне казалось, что Джейми предал нас всех, вместе взятых: меня, Брианну и Лаогеру.

Воспоминание о Лаогере заставило меня разъяриться не меньше ее. Правда, кувшинами я не бросалась, да и не в кого было. Растирая лицо шерстью зеленого платья, чтобы унять слезы, я мысленно проклинала Джейми.

Как он вообще позволил это себе? Женитьба – я боялась, что Джейми когда-нибудь женится, отчаявшись найти меня, думая, что я умерла, но допускала эту возможность. Но как он мог жениться на Лаогере – подколодной змее, которая желала мне смерти и даже покушалась на мою жизнь в замке Леох!.. Рассудок, дозвавшийся до меня через шквал эмоций, подсказал мне, что Джейми не знает этого.

– Тем хуже для него! – Я говорила вслух, убеждая саму себя.

Раз такое дело, то гореть Джейми в аду!

Я, не унимаясь, плакала от обиды, сердясь и на него, и на себя. Из носа тоже текло рекой; пришлось сморкнуться в простыню за неимением носового платка.

И зачем только я это сделала? Простыня хранила запах Джейми и, что было намного хуже, запах ночи, проведенной с ним.

Впрочем, не только это напоминало мне о ночи любви: он укусил меня за бедро, и я чувствовала, как жжет укушенное место. Желая как можно быстрее избавиться от этого зуда, я ударила себя ладонью по бедру.

– Ложь, всюду ложь! – Я не удержалась и с криком бросила кувшин о дверной косяк, невольно подражая Лаогере. Сосуд, разумеется, попал в тяжелую дверь и разбился, засыпав пол осколками.

Других звуков, кроме звона разбитой посудины, я не слышала. Удивительно: если только что все колотились в дверь, угрожая разнести ее в щепки, то теперь никого не интересовало, что происходит в комнате. Ах, как же я могла забыть – все носятся с Лаогерой, помогая ей пережить потрясение.

Неужто тоже они спали в Лаллиброхе? Быть может, и на этой кровати? Да, когда мы приближались к усадьбе, Джейми послал Фергюса вперед, очевидно, с каким-то поручением. Теперь-то я знала наверняка – они хотели известить Эуона и Дженни о моем приезде! И хотели скрыть одну жену Джейми от взора другой…

Господи, но как же Эуон и Дженни? Как они замешаны во всем этом? Выходит, они прекрасно знали об этом двоеженстве и, ничего не сказав мне, приняли участие в этом грязном спектакле наравне с Джейми?! Хорошо, зачем тогда вернулась Лаогера? От мучительных мыслей раскалывалась голова.

Запустив кувшином в дверь, я немного успокоилась, по крайней мере перестала дрожать. Правда, корсета я так и надела, наоборот, забросила его в угол, а вот платье достала.

Да, нужно сматываться. Покинуть Лаллиброх, уйти – вот о чем я думала. Других мыслей не было, да я и не хотела думать ни о чем другом, кроме того, что мне здесь не место, что меня не ждали здесь. Жить с Джейми – и с Лаогерой и ее выводком? Нет, этого не будет. Пускай там даже одна дочь, но она – ребенок Джейми и Лаллиброх – ее дом. А мне здесь нет места.

Со способностью рассуждать ко мне вернулась сноровка, и я зашнуровала лиф, застегнула все крючочки на одежде и крепко завязала подвязки, вознамерившись найти туфли. Одна туфля лежала под умывальником, а вторая сиротливо ютилась под огромным дубовым шкафом. Беспорядок объяснялся очень просто: вчера мне хотелось поскорее обнять Джейми, лежащего в кровати, вот и одежда валялась как попало…

Очаг уже погас, но никто не зажигал его снова. Сегодня все изменилось, и морозный воздух, заливавший комнату, не казался свежим – я мерзла.

Плаща в комнате не было, да и не могло быть, ведь он остался в гостиной. Гребешок я даже не стала искать: поиски очередной мелочи разозлили бы меня, поэтому я решила причесаться руками. Поскольку платье было сделано из шерсти, волосы наэлектризовались и угрожающе трещали, больно ударяя током мои пальцы. Это тоже раздражало, и я забросила то, что лезло в глаза, не особенно заботясь о том, как это будет выглядеть.

Теперь все, можно идти. Я наспех собралась и уже окидывала комнату прощальным взглядом, когда заслышала шаги в коридоре.

Это не были поспешные шаги дочери Джейми, и это не был топот Лаогеры. Кто-то шагал не спеша и очень тяжело, и этот кто-то был не кто иной, как сам Джейми. Значит, он не спешит мне навстречу. Чудесно, это избавит меня от лишних расспросов.

Он отворил дверь, и я невольно отступила в глубину комнаты. По мере того как Джейми приближался, я отступала все дальше и, наконец, плюхнулась на кровать, не в силах удержать равновесие. Впрочем, Джейми стоял всего лишь на пороге и смотрел на меня.

Он был выбрит, хотя и не совсем гладко, но это бросалось в глаза. Он даже причесался! Судя по всему, Джейми припомнил разговор с Эуоном-младшим и решил прихорошиться, рассчитывая произвести на меня впечатление. Я особо не впечатлилась, но, наверное, как-то округлила глаза, сама того не желая, так что Джейми провел рукой по выбритой коже – улыбка тронула его губы – и смиренно поинтересовался:

– Это должно помочь, а? – Я молчала, чувствуя сухость во рту. Тогда он ответил за меня: – Нет, не поможет.

Джейми помялся на пороге и обратился ко мне, сделав шаг в мою сторону:

– Клэр, я…

– Не трогай меня!

Я покинула свое временное пристанище в виде кровати и хотела было выйти из комнаты, когда Джейми загородил дверь.

– Клэр, ты не хочешь слышать моих объяснений?

– Поздно что-то объяснять. – Мне очень хотелось говорить как можно язвительнее, подбавляя мороза в голос.

Но голос изменил мне.

Джейми прикрыл дверь.

– Раньше ты всегда слушала голос разума, – он говорил тихо.

– Ни слова о прошлом!

Я до боли закусила губу, не желая хныкать перед Джейми, а коварные слезы уже пощипывали глаза.

– Хорошо.

Джейми был бледен как полотно, и на его лице горели шрамы от когтей Лаогеры – три глубокие царапины.

– Мы не живем вместе. Она живет в Балриггане с девочками. Это возле Брох-Мордхи, – пояснил он.

Джейми ждал, как я отреагирую на его сообщение. Я по-прежнему молчала. Он вскинул плечи, от чего его рубашка слегка двинулась.

– Мы с Лаогерой совершили ошибку, когда связали себя узами.

– Да? Зачем же она родила от тебя? Как ты это объяснишь? – бесцеремонно спросила я.

На скулах Джейми заходили желваки – он стиснул зубы.

– Лаогера вступила со мной в брак, будучи вдовой. Так что двух девочек она родила не от меня.

– Угу.

Конечно, такая новость почти не меняла дела, но я с радостью выслушала ее. Таким образом, ничего не изменилось: одним-единственным ребенком Джейми была Брианна. Получается, что вся его любовь предназначалась только ей, а…

– Я живу один в Эдинбурге, а они – в Балриггане. Время от времени посылаю небольшие суммы…

– Не нужно, молчи. Я не хочу знать, что ты там с ними делаешь. Не нужно излагать подробности. Дай пройти, я уйду.

Джейми вскинул брови.

– Куда ты направляешься?

– Назад. Подальше отсюда. Не знаю, пусти!

– Нет. – Он был полон решимости остановить меня.

– Ты не запретишь мне!

Джейми сжал мои запястья.

– Вполне могу запретить.

Действительно, я не могла вырваться из его лап, а он не хотел отпустить меня.

– Оставь меня!

– Нет, я сказал!

Внезапно до меня дошло, что ему тоже больно и горько, хотя он казался сдержанным. Джейми предпринял еще одну попытку заговорить со мной, сглатывая слюну:

– Я хочу рассказать тебе…

– Нечего рассказывать! Хорош гусь – женат и приводит в дом бывшую жену!

Джейми густо покраснел, но не от стыда, а от гнева. Покраснели и уши, а это значило, что он зол не на шутку.

– Клэр, а ты провела эти годы в монастыре, да? – Он встряхнул меня, внимательно глядя в глаза.

– Да, я не жила монашкой! – решительно заявила я. – Да, не жила! – Джейми немного смутился. – Но и ты не жил!