— Пожалуй, — ответила я. — Значит, ты должен был доставить качественный товар в десять. Мадам Жанна сказала…

— Ну да, — кивнул Джейми, нахмурившись. — Ровно в десять она должна была оставить открытой дверь подвала и установить на место дощатый скат: времени на разгрузку у нас в обрез. Мне пришлось дважды сделать круг, чтобы не привести драгун прямо к ее заведению, ведь простые солдаты не в курсе договоренностей, так что нам все равно надо быть начеку.

— Боюсь, мадам отвлекли неприятные новости, — пояснила я, вспомнив об Изверге, и рассказала Джейми все, что слышала.

— Бедная девушка, — вздохнул он.

Я поежилась, вспоминая рассказ Бруно, и придвинулась к Джейми. Он обнял меня, рассеянно поцеловал в лоб и снова взглянул на прикрытое шалью тело.

— Ну что ж, кто бы ни был этот невезучий малый, но раз он не чиновник, маловероятно, что у него там, наверху, сообщники. Но нам в любом случае желательно убраться отсюда поскорее.

— Это хорошая мысль.

Камзол Джейми был мне до колен, но под ним–то я оставалась голой и, замечая, какие взгляды бросают на меня украдкой с другого конца подвала, чувствовала себя не совсем уютно.

— А мы вернемся в печатную мастерскую?

С учетом всего случившегося мне как–то не хотелось пользоваться гостеприимством мадам Жанны больше, чем необходимо.

— Может быть, ненадолго. Мне надо подумать, — рассеянно ответил Джейми.

Наморщив лоб, он крепко прижал меня к себе, отпустил и принялся расхаживать по подвалу, задумчиво глядя на камни под ногами.

— Э–э… куда ты спровадил Айена?

Он поднял глаза с непонимающим видом, потом его лицо прояснилось.

— А, Айена. Я оставил его наводить справки в тавернах над рыночной площадью. Нужно не забыть встретиться с ним попозже, — пробормотал он, словно бы делая мысленную заметку.

— Кстати, я видела и Айена–младшего, — заметила я как бы между прочим, провоцируя его на разговор.

Джейми удивился:

— Он что, приходил сюда?

— Приходил. Искал тебя — примерно четверть часа спустя после того, как ты ушел.

— Слава Богу за Его маленькие милости! — Он запустил пятерню в волосы с шутливо–озабоченным видом. — Мне чертовски трудно было объяснить Айену, зачем его сын потащился сюда.

— Ты знаешь, что он здесь делает? — с любопытством спросила я.

— Не знаю! Он должен был… ладно, оставим это. Сейчас не до того.

Джейми снова задумался, но потом вдруг спросил:

— А он — я про Айена–младшего, — уходя от тебя, сказал, куда направляется?

Я покачала головой, подобрав вокруг себя камзол. Джейми кивнул со вздохом и снова стал медленно прохаживаться.

Я уселась на перевернутую лохань, глядя на него и удивляясь тому, что, несмотря на все эти неудобства и всю эту опасную кутерьму, чувствую себя по–идиотски счастливой просто оттого, что нахожусь рядом с ним. Понимая, что толку от меня никакого быть не может, я просто завернулась поплотнее в камзол и предалась самому приятному занятию, какое могла найти для себя на данный момент, — любовалась Джейми. А то ведь в этой суматохе у меня еще не было возможности как следует к нему присмотреться.

Несмотря на озабоченность, он двигался с уверенной грацией меченосца, человека, настолько владеющего своим телом, что для этого не требовалось никаких сознательных усилий. Когда отблеск фонаря падал на шевелюру Джейми, игра света и теней делала ее золотистой с темными полосками, словно тигриная шкура.

Я уловила слабое движение, когда двумя пальцами правой руки он поскреб ткань штанов, и на меня накатила волна эмоций: прошло столько лет, а этот жест остался неизменным. Прежде я тысячу раз видела, как он делал это, размышляя, и теперь почувствовала себя так, словно вся наша разлука уместилась между восходом и заходом солнца.

Как будто уловив мою мысль, он остановился и улыбнулся мне.

— Ты согрелась, англичаночка?

— Нет, но это не важно. — Я встала с лохани и, взяв его под руку, принялась прохаживаться рядом с ним. — Что–нибудь надумал?

Он невесело рассмеялся.

— Нет. Меня одолевает примерно полудюжина вопросов одновременно, и с половиной из них я ничего не могу поделать. Например, выяснить, находится ли Айен–младший там, где должен.

Я уставилась на него.

— А где, по–твоему, он должен находиться?

— Он должен быть в печатной мастерской, — сказал Джейми с некоторым нажимом. — Но сегодня утром он должен был находиться с Уолли, а его там не было.

— С Уолли? То есть, надо понимать, когда его отец явился с известием о побеге мальчишки из дому, для тебя это была никакая не новость?

Он потер пальцем нос, усмехаясь и досадуя.

— Ну да, я обещал мальчишке, что ничего не скажу его отцу, пока ему самому не представится случай объясниться. Правда, это объяснение вряд ли спасет его задницу, — добавил он.

Юный Айен, как и сказал его отец, явился в Эдинбург, чтобы присоединиться к своему дяде, не потрудившись заручиться согласием родителей. Джейми довольно скоро обнаружил это упущение, но решил не отсылать племянника одного обратно в Лаллиброх, а отвезти его туда самому у него не было времени.

— Не то чтобы он сам не мог о себе позаботиться, — пояснил Джейми с усмешкой, победившей–таки в борьбе выражений на его лице. — Он славный и способный парнишка. Просто… ну, в общем, ты понимаешь, как это бывает: какие–то события просто происходят вокруг некоторых людей, так что они вроде бы и не имеют к этому никакого отношения.

— Теперь, когда ты заговорил об этом, да, понимаю. Похоже, я сама как раз из них.

Эти слова насмешили Джейми.

— Господи, ты права, англичаночка! Может быть, именно поэтому я так люблю Айена–младшего: он напоминает мне тебя.

— А мне — тебя, — парировала я.

Джейми хмыкнул.

— Господи, если Дженни услышит, что ее сынок отирался возле дома с подобной репутацией, она меня калекой сделает. Одна надежда, что у маленького пройдохи по возвращении домой хватит ума держать рот на замке.

— Главное, чтобы он вернулся, — заметила я, подумав о долговязом, не достигшем еще пятнадцатилетия подростке, предоставленном самому себе в Эдинбурге среди контрабандистов, пьяниц, проституток, продажных таможенников.

А тут еще и орудующий топором Изверг!

— Хорошо еще, что он не девушка, — сказала я, вспомнив об убийце. — Юноши, кажется, Изверга не интересуют.

— Ага, но полно других типов, которых они очень даже интересуют, — кисло отозвался Джейми. — Да уж, когда у меня на руках и ты, и Айен–младший, мне очень повезет, если я не поседею как лунь, прежде чем выберусь из этого вонючего подвала.

— Я–то тут при чем? — В моем голосе прозвучало искреннее удивление. — Тебе нет нужды беспокоиться за меня.

— Разве?

Он опустил руку и воззрился на меня не без суровости.

— Мне не нужно беспокоиться о тебе? Это ты сказала? Господи! Я оставляю тебя мирно лежащей в постели дожидаться завтрака, а меньше чем час спустя нахожу внизу, в рубашке девицы из веселого дома, с трупом на коленях! И сейчас ты стоишь передо мной, голая, как яйцо, а пятнадцать человек вон там гадают, кто ты вообще такая. И как, по–твоему, я должен объяснить им твое появление?

Он раздраженно запустил пальцы в свою шевелюру.

— Кровоточащие раны Христовы! А через два дня мне, хоть удавись, нужно отправиться к побережью, и я не могу оставить тебя в Эдинбурге, поскольку тут шастают изверги с топориками и половина людей, которые тебя видели, считают, что ты проститутка, и… и…

Шнурок, собиравший его волосы в хвост, лопнул, не выдержав энергичных движений, и шевелюра распушились, как львиная грива. Я рассмеялась. Еще мгновение его взгляд оставался хмурым, но потом Джейми ухмыльнулся.

— Ну да ладно, что уж там. Попробую как–нибудь со всем этим справиться.

— Уверена, ты справишься, — заявила я и приподнялась на цыпочки, чтобы убрать его волосы за уши.

Под действием той же силы, что вызывает взаимное притяжение противоположных полюсов магнита, Джейми наклонил голову и поцеловал меня.

— Я позабыл.

— О чем позабыл?

Сквозь тонкую рубашку я чувствовала его теплую спину.

— Обо всем. — Джейми говорил очень тихо, прижав губы к моим волосам. — О радости. О страхе. Больше всего о страхе.

Он убрал мои кудри от своего носа.

— Я очень долго не испытывал страха, англичаночка, — пояснил Джейми. — Но теперь, похоже, начинаю бояться. Потому что теперь мне есть что терять.

Чуть подавшись назад, я подняла на него взгляд. Его руки крепко обнимали меня за талию, глаза были темны — бездонная вода в сумраке. Но через секунду выражение его лица изменилось, и он быстро поцеловал меня в лоб.

— Идем, англичаночка, — сказал Джейми, взяв меня за руку. — Я скажу людям, что ты моя жена. С остальным можно подождать.

Глава 27

В ОГНЕ

Вырез у платья был чуть ниже, чем необходимо, и оно было тесновато в груди, но в целом сидело неплохо.

— И откуда тебе было известно, что у Дафны нужный размер? — спросила я, зачерпывая ложкой суп.

— Когда я сказал тебе, что не спал со здешними девушками, я не соврал, — осторожно ответил Джейми. — Но не припоминаю, чтоб я утверждал, будто не смотрел на них.

Он хотел подмигнуть, но, поскольку какой–то врожденный тик не позволял ему делать это одним глазом, моргнул обоими. Это сделало его похожим на большую взъерошенную рыжую сову, и я рассмеялась.

— Однако тебе этот наряд идет гораздо больше, чем Дафне, — заявил Джейми, одобрительно взглянув на мою грудь, и подозвал служанку, несшую блюдо со свежими лепешками.

Процветание трактира Моубрея зиждилось на обедах. В отличие от питейных заведений вроде «Края света» с их уютной дымной атмосферой эта таверна, размещавшаяся в элегантном строении с наружной лестницей, ведущей в просторный зал на втором этаже, предлагала меню, рассчитанное на вкусы состоятельных торговцев и королевских чиновников.

— Кто ты на данный момент? — поинтересовалась я, — Если мне не послышалось, мадам Жанна называла тебя «месье Фрэзер» — значит ли это, что на публике ты Фрэзер?

Он покачал головой, кроша лепешку в миску с супом.

— Нет, на данный момент я Сони Малкольм, печатник и издатель.

— Сони? Это уменьшительное от Александра? По–моему Сэнди, «песочник», подошло бы гораздо лучше, особенно с учетом твоей шевелюры.

Правда, тут же мысленно поправилась я, все же его волосы не песочного цвета. Они похожи на волосы Бри — очень густые, слегка волнистые и вобравшие в себя целую смесь оттенков рыжего и золотистого: медь и корица, каштан и янтарь, рыжий, чалый, кирпичный — все перемешано.

Неожиданно на меня накатила волна тоски по Бри, причем одновременно с желанием растрепать волосы Джейми и, запустив в них руки, ощутить на пальцах мягкие пряди, а под ладонями округлость его головы. Желание было столь острым, что у меня перехватило дыхание, и я склонила голову над устричной похлебкой.

Джейми ничего не заметил; он добавил себе в миску добрый шмат сливочного масла, покачав при этом головой.

— Сони — так говорят в горах, — сообщил он мне, — И на островах тоже. А Сэнди — такое прозвище чаще можно услышать в низинах или от невежественных англичан.

Он повел бровью, улыбнулся и поднес ко рту ложку, полную густой, ароматной похлебки.

— Ладно, — сказала я. — Наверное, сейчас важнее определиться, кто же все–таки я.

В конце концов до него дошло. Его большая нога чуточку подтолкнула под столом мою, и Джейми, улыбнувшись, грубовато сказал:

— Ты моя жена, англичаночка, вот и весь сказ. Всегда и везде. Независимо от того, кем могу быть я, ты — моя жена.

Я почувствовала, как мое лицо зарделось от удовольствия, и увидела, что воспоминания о прошлой ночи отразились и на Джейми: кончики его ушей слегка порозовели.

— Тебе не кажется, что в этой похлебке слишком много перца? — спросила я, проглотив очередную ложку. — Ты уверен, Джейми?

— Ага, — сказал он. — Да, я уверен, — поправился он. — А с перцем все нормально. Люблю, знаешь ли, все остренькое.

Носок его башмака снова ткнул меня в лодыжку.

— Значит, я миссис Малкольм, — сказала я, пробуя это имя на языке.

Само слово «миссис» вызывало у меня нелепое волнение, словно у юной невесты, впервые идущей под венец. Мой взгляд машинально скользнул по серебряному кольцу на безымянном пальце правой руки.

Джейми заметил это и поднял свою кружку.

— За миссис Малкольм, — тихо произнес он, и у меня снова перехватило дыхание.