Одернув камзол, Джейми в последний раз погляделся в зеркало. Шесть футов семь дюймов – таким рослым был этот разряженный месье в туфлях с каблуками.

– Знаешь, я как-то не припоминаю, чтобы французы были такими высокими, если честно, – усомнилась в качестве маскарада я.

Джейми вздернул плечо, и камзол отозвался шелестом атласа.

– Ты предлагаешь мне скрыть мой рост? Я бы рад, но как? Укоротить меня с помощью твоего ножичка – прошу покорно! Главное, что волосы под париком, а все остальное несущественно. Ты ведь оттянешь на себя их взгляды, правда, англичаночка? Ну-ка покажись.

Я честно встала и, как все девочки в новых платьицах, закружилась. Шелк переливался фиолетовым, кружева шевелились на ветру, созданном моим движением. Рукава открывали предплечья и заканчивались у локтей, а вырез декольте был низким.

– Сюда бы жемчуга твоей матушки…

Но их не было здесь: я оставила их Брианне, заключив в шкатулку драгоценности, фотографии и фамильные документы. Конечно, хотелось бы их иметь сейчас, ведь голая шея, не унизанная камнями, и открытая грудь так и просили какого-то украшения, а пучок волос сзади открывал дополнительное пространство для взглядов.

– Не волнуйся, я позаботился об этом.

Джейми сунул руку во внутренний карман камзола и выудил оттуда коробочку, о характере содержимого которой я вмиг догадалась. Она была презентована мне с учтивым поклоном и каким-то кренделем, произведенным ногой Джейми. «Уж не Фергюс ли научил? Откуда он знает поведение придворных?» – подумалось мне.

Рыбка сверкала чешуйками, по краям которых виднелась позолота.

– Брошка. Я вот что подумал: она черная, так что ты можешь набросить на шею белый шарф.

– Точно, будет очень красиво! Но из чего она сделана? Такая твердая. Дерево?

– Нет, коралл. Вчера мы с Фергюсом были в Монтего, там и купили.

Гуано наконец был доставлен ямайскому заказчику, и мы смогли разжиться деньгами и товарами. Белый атлас, предложенный Джейми, изумительно подходил к фиолетовому шелку.

– Да уж, все взоры будут обращены на тебя, англичаночка. Хотя нет, не все – половина, потому что половина будет глазеть на китайца.

– Мистер Уиллоби тоже пойдет с нами? А это не… – осеклась я, представив, что может наделать пьяный китаец в обществе, полном лощеных женщин. Пока что мистер Уиллоби смирно сидел, но…

– Да, ты права, там будет вино. Но виски, джин, портвейн и пунш будут тоже, не говоря уже о шампанском. И французский бренди в маленьком бочонке, подарок от месье Этьена Марселя де Провака Александра.

Последние слова он проговорил с поклоном, представляя свою скромную особу многочисленному обществу.

– Нет, англичаночка, не волнуйся, я посмотрю за ним. Слышишь, маленький извращенец? Если ты полезешь к тамошним девкам, я оторву твой шарик, ты понял?

Джейми имел в виду подвеску на вышитой черной шелковой шапочке китайца. Этот знак принадлежности к профессии, указывавший на ум и мастерство, мистер Уиллоби потерял в своих странствиях или вынужден был продать, но в порту Монтего им встретился торговец кораллами, который вырезал вожделенный шарик за небольшую плату. Китаец, гордый и исполненный достоинства, сдержанно кивнул. Казалось, даже его спина выпрямилась после получения шарика.

– Джейми, подумай хорошенько, может быть, мы не пойдем?

Представляя, как напудренный парик падает с головы Джейми и сам губернатор видит рыжие волосы, отнюдь не похожие на волосы истинного француза, я чувствовала пустоту в желудке, а тугой корсаж усугублял мои страдания. Наверняка все знали приметы разыскиваемого преступника Джейми Фрэзера, первейшей из которых был примечательный цвет волос.

– Мы пойдем, англичаночка. Никто меня не узнает, не трусь. Даже если туда захотят прийти спасенные тобой люди с «Дельфина».

– Хотелось бы верить, – жалобно протянула я. – А ну как они заявятся туда?

– Да нет, вряд ли. Что им там делать, сама посуди. – Запуская руку в парик, он почесал за левым ухом. – Фергюс, откуда ты это притаранил, а? Здесь вшей как ни у кого в штанах не бывает!

– Что вы, милорд, я взял его напрокат. Мастер побожился, что содержит свои изделия в порядке и промывает их иссопом и крапивой.

Фергюс уступал милорду и не имел парика, напудрив свои волосы. Правда, на нем был новый синий бархатный костюм, что делало его по-своему привлекательным.

После негромкого стука в дверь вошла Марсали, тоже имевшая обновку – бледно-розовое платье, расшитое ярко-розовыми лентами, очень шедшее к ее юному бледному личику.

Мне показалось, что она сияет тем особым внутренним сиянием, которое излучают только забеременевшие молодые девушки, и я решила проверить свои подозрения, когда мы проходили, держа полы юбок, по узкому коридорчику.

– Марсали, у тебя осталось еще пижмовое масло или дать новое?

– А? – переспросила она с отсутствующим видом. – Что, матушка Клэр?

Фергюс с изысканным поклоном открывал дверцу кареты, и все внимание Марсали было занято только им.

– Ничего особенного.

В конце концов, этим вопросом мы могли заняться много позже, а сейчас нас заботили более важные вещи.

Губернаторский дом сиял: вдоль всей длинной веранды на шестах размещались фонари, освещая подъезд, а фонари, висевшие на деревьях, освещали дорожки сада. Высокие двери особняка поминутно открывались, чтобы впустить в дом новых гостей.

Джаред помог нам с экипажем, и мы приехали как подобает, но не стали сразу заходить в дом, ожидая, чтобы собралось побольше народу – в толпе легче затеряться. Джейми не подавал виду, что нервничает, но его непрестанные увещевания, чтобы я не беспокоилась, и пальцы, теребившие ткань, выдавали волнение.

Представители островных властей стояли в фойе шеренгой, приветствуя гостей вместе с новым губернатором. Я, отвлекая внимание, пошла вперед, кивая мэру Кингстону с супругой и робея при виде адмиральских эполет и шитого золотом мундира. Высоченный «француз» Джейми и крохотный китаец, казалось, нисколько не удивили адмирала, наверное, он видывал и не такое, проводя большую часть жизни в портах, а на балах и приемах видя экзотику не меньшую, нежели на отдаленных островах.

Новый губернатор, лорд Джон Грей, тоже был в парике, но его можно было узнать по тонкому лицу и хрупкой фигуре. Отчего-то он держался поодаль, и я вспомнила слухи о том, что жена отказалась ехать на Ямайку вслед за ним.

Формальная любезность, выказанная им в мой адрес, сменилась теплым удивлением при узнавании.

– Миссис Малкольм! Как я рад, что мы снова видимся! – он взял меня за руки.

– Я тоже рада, господин Грей. Я должна просить вас извинить меня: на корабле я не могла отнестись к вам с должной почтительностью, не зная, что вы губернатор.

Он махнул рукой, показывая, что мое волнение по этому поводу пустяковое. Здесь, внутри особняка, горели свечи, и лорд Джон Грей предстал в их свете очень симпатичным молодым человеком. Оно и неудивительно: я ведь видела его прежде в полутьме.

– Вы ничуть не виноваты передо мной, миссис Малкольм, поверьте. У нас были достаточно веские причины, чтобы не обращать внимания на подобные мелочи, как то соблюдение этикета. Позвольте я сделаю вам комплимент, вы заслуживаете похвалы не только как врач, но и как хорошенькая женщина. Сегодня вы особенно очаровательны. Это действие островного воздуха, я полагаю? – он улыбнулся. – Даже для старых матросов длительное пребывание на корабле вредно, а что уж говорить о молодых женщинах, да еще таких, которые столько выдюжили на себе! Мне хотелось увидеться с вами раньше, но мистер Леонард сказал, что вам худо. Как ваше здоровье, осмелюсь спросить?

– Спасибо, ничего.

Дела… Конечно, после всего пережитого мне действительно было худо, но Том Леонард скрыл мое отсутствие, отговорившись моей болезнью. Интересно, скрыл он это от команды или только от губернатора и внес ли в судовой журнал пометку «хирург К. Малкольм болеет»? В сущности, я понимала, что мальчик не мог выдумать ничего более правдоподобного, но все равно была удивлена.

– Я могу представить вам мужа?

Джейми как раз говорил о чем-то с адмиралом – при этом был китаец, – а завидев мой знак, подошел к нам.

Зеленое, как крыжовник, лицо губернатора поразило меня. Мистер Грей таращился на нас примерно так, как это делала сестра мистера Кэмпбелла. Бегающий взгляд и дрожащие руки – он что, призраков увидел?

Джейми спокойно наклонил голову в приветствии:

– Рад встрече, Джон.

Эта тихая фраза осталась без ответа: губернатор хватал воздух ртом.

– Я найду вас, и мы поговорим, но не сейчас. Сейчас меня зовут Этьен Александр, – известил друга Джейми.

Разговор, точнее монолог Джейми происходил на английском, а мгновение спустя мой муж взял меня за руку и громко произнес по-французски:

– Разрешите представить – моя жена Клэр.

– К-клэр? Как Клэр?

Лорд Грей совсем расклеился, и я боялась, что он может лишиться чувств. Странно, с чего бы так пугаться, услышав обыкновенное женское имя.

Мы не могли, если бы и хотели, долго стоять, ведь поприветствовать губернатора собралось много народу, и все знатные господа, и, боясь наделать скандала, мы проследовали в салон. Я наивно надеялась, что взмах моего веера приведет Грея в чувство, но нет: он стоял белый как мел, глядя нам вслед.

В салоне было множество людей, составивших пеструю толпу. Низкий потолок, подчеркивавший рост Джейми, и слишком долгий разговор с губернатором – все это могло обратить на нас внимание, выдавая подозрительных особ, но публика, всецело занятая болтовней и поклонами, ничего не видела.

Звуки оркестра заглушали человеческие голоса, поэтому желающие поговорить с глазу на глаз направляли стопы на террасу. Двери с другой стороны зала вели к уборным.

Проблема, кто введет нас в общество, отпала, поскольку мистер Уиллоби вольно и невольно привлекал взгляды. Экзотический китаец интересовал многих, в особенности дам.

– Мой друг, мистер И Тьен Чо. Он пожаловал сюда из самой Поднебесной.

Джейми представлял китайца пухленькой девушке в желтом платье.

– О! – воскликнула она и принялась усиленно обмахиваться веером. – Подумать только, прямиком из Китая! Какая честь! Какое же расстояние вы покрыли? – щебетала она, не рассчитывая получить ответ. – Добро пожаловать, мистер Чо…

Девушка сунула китайцу пухлые пальцы в надежде на поцелуй, но мистер Уиллоби, низко кланяясь, держал руки в рукавах. Услышав любезность, но произнесенную по-китайски, барышня растерялась.

Джейми, видя, что китаец смотрит на туфельки госпожи, овладел собой и галантным жестом взял ее ладонь в свою и проговорил с французским акцентом:

– Мадам, меня зовут Этьен Александр. Прошу позволения представить вам мою жену, Клэр.

– О, конечно, это весьма учтиво с вашей стороны.

Краснея от удовольствия, что можно вдоволь поговорить с кем-нибудь новеньким, она протянула мне руку:

– Марселина Уильямс. Вы не слышали об Иуде, моем братце? Ему принадлежит кофейная плантация «Двенадцать деревьев». Я приезжаю сюда, когда устанавливается погода, и чувствую себя замечательно, верите?

– Нет, милая мисс, мы никого не знаем здесь: мы только с Мартиники. Муж торгует сахаром, – уверенно соврала я.

– О! Тогда позвольте познакомить вас со Стивенсами, это мои близкие друзья. Кто-то из них когда-то вроде бы бывал на Мартинике. Джорджина Стивенс премилая особа, она вам понравится, вот увидите.

Я покорно проследовала за Марселиной, пока она не выдала нового «о!», но зря надеялась покончить этим со знакомствами, потому что за час меня представили десятку людей, с каждым из которых следовало обменяться хотя бы коротенькой фразой.

Так, благодаря мисс Уильямс, запустился маховик знакомств. Интересно, Джейми просто удачно угадал, к кому следует подойти, или видел, что эта девчушка выболтает все, что знает, кому бы то ни было? Сам Джейми с достоинством играл роль предпринимателя-сахаропромышленника, и возле него тоже вились люди, рассчитывая поставлять с его помощью тропический сахар во Францию. Не удивлюсь, если он даже заключил какую-нибудь сделку в салоне губернатора.

Увидев меня мельком, Джейми поклонился по-французски галантно и продолжил разговор. Странно, зачем он все-таки привлекает к себе столько внимания? Я надеялась, что он объяснится или что хотя бы мне станет ясно, к чему это все, если я увижу результат.

Приехавшие в нашей карете Фергюс и Марсали ни с кем не знакомились по понятной причине – им вполне хватало общества друг друга. Фергюс поддерживал девушку рукой в перчатке, приделанной к рукаву на месте крюка. Парню тоже было что прятать, или он попросту не хотел привлекать к себе ненужное внимание, и теперь он поддерживал Марсали за спину черной кожей, в которой были отруби. Вряд ли кто заподозрил что-то.

Я вальсировала с плантатором Карстерсом, не надеясь ничего выпытать, но надеясь произвести впечатление своей хорошей физической формой на общество. Карстерс постоянно отпускал шутки, но эти потуги были жалкими: он не выдерживал темпа танца и задыхался, к тому же англичанин был невысоким.