Голова Джейлис мотнулась в сторону двери, из которой Джейми вышел, чтобы починить пресс, как он сказал.

– Да, его. Отдай, пожалуйста.

Я опоздала: она уже увидела Брианну во всех ракурсах, в которых та была представлена на карточках, предназначенных только для Джейми. Отвратительно было видеть, как ее пухлые пальцы елозят по лицу моей дочери.

Джейми скривилась, но не плюнула – ведь это были не Стюарты, следовательно, не так важно – поэтому она молча отдала мне фотографии.

Не зная, куда их спрятать, чтобы они больше не стали достоянием Джейлис, я подержала их в руках и спрятала в юбку.

– Садись, Клэр. Кофе на столе.

Она кивнула на столик и на кресло и, внимательно наблюдая за мной, предложила налить чашку и только потом налила себе. Кофе был вкусен, но я дрожала от нервного напряжения, не совсем понимая, чем оно вызвано, так что чашка в моей руке тоже дрожала. Тем только, что Джейлис посмотрела фотографии Брианны?

– Два раза, – нарушила тишину хозяйка Роуз-холла. – Ты прошла через камни два раза! Или даже три, коль уж ты здесь.

Она с изумлением рассматривала меня, словно диковинного зверя.

– Но как? Как тебе это удалось, а? Поделись секретом, – загорелись изумрудные глаза Джейлис Дункан. – Как ты не погибла среди камней?

– Не представляю как.

В ее взгляде блеснуло разочарование.

– Но я правда не знаю, Джейлис. Как-то удавалось проходить.

– Стало быть, ты иначе воспринимаешь переход? Но тот животный ужас, разве ты не ощутила его? Оглушительный рев, раскалывающий череп и выплескивающий наружу мозг?

– Ощутила, конечно.

Мне не хотелось говорить об этом с кем бы то ни было, потому что воспоминание о пребывании между временами было таким тяжелым, что я часто вспоминала, как голоса хаоса звали меня к себе, и боялась, что они вернутся снова.

– А ты воспользовалась кровью? Мне почему-то кажется, что ты боишься крови, хотя и врач, но пока я не уверена в этом. Ты намного сильнее и смелее, чем я думала. Подумать только – трижды! Трижды пройти сквозь камни – и не погибнуть!

– Кровью? – смутилась я. – Зачем? Что это дает? Я просто проходила, сказала ведь уже.

В тысяча девятьсот шестьдесят восьмом году, когда Джейлис исчезла, отправившись к своим возлюбленным Стюартам, на Крэг-на-Дун наутро нашли обугленное тело ее мужа, Грега Эдгарса.

– А Грег, он понял, что ты затеваешь? Потому ты убила его? Или…

– Ну разумеется, – равнодушно сказала она, – мне нужна была кровь.

Она остро посмотрела на меня и прибавила:

– Я убеждена, что пройти сквозь камни и попасть в другое время можно, только используя кровь.

Голос ее был полон уважения к бесчеловечным обрядам, и мне стало жутковато.

– Древние открывали проходы только с помощью крови – ставили деревянные клети с пленниками и сжигали. Я не уверена, что это было именно так, но это мудрое решение, как ни крути.

Тропическое солнце перестало меня греть – я замерзла от страха и попыталась согреть себя кофе. Куда запропастился Джейми?

– А камни? Тоже обошлась без них?

Пришла моя очередь удивляться:

– Какие еще камни? Тебе тех мало?

Секунду Джейлис смотрела на меня не мигая, оценивая, стоит ли мне доверять такую тайну, затем кивнула, поднялась, покряхтывая, и дала знак идти за собой. В дальнем конце комнаты был камин, но женщина не стала разжигать его, а встала перед ним колени, с силой нажимая на середину каминной доски, инкрустированную зеленым камнем. Она проделала это довольно быстро и ловко, из чего я сделала вывод, что Джейлис отлично знает устройство механизма и с удовольствием им пользуется. Зеленый камень ушел вглубь и с щелчком открыл одну из шиферных панелей.

– Это пружинный механизм. То, что он здесь, заслуга датчанина из Сент-Круа.

Джейлис отвела панель в сторону и нашарила деревянную шкатулку в полости над очагом. Дерево было основательно изъедено морской солью, оставившей разводы, и набухло. Я закусила губу, чтобы не закричать, – это был клад, спрятанный на острове тюленей. Значит, Эуон тоже находится здесь. Либо я сошла с ума.

Джейлис хвасталась вещицей и не видела выражения моего лица.

– Один индиец рассказал мне о свойствах камней. Да не краснокожий индеец, а мужчина из Калькутты. Покупал у меня дурман, возьми и расскажи, что да как, какие снадобья получаются из драгоценных камней и что для этого надобно.

Джейми не было – я украдкой обернулась. Возможно, он уже нашел мальчика, поэтому так долго не является?

– В аптеках Лондона продают толченые камни, – Джейлис надавливала на панель, выскальзывавшую у нее из рук, – но они не годятся, потому что некачественные, и бхасмас не работает. Камни второго сорта, нагина, подходят лучше, они полированные и довольно крупные. Лучше всего, конечно, пользоваться первосортными, ограненными, без всяких противных трещин и пятен, да только уж они и стоят, дай-то бог! Немногие решатся сжечь их. Да, кстати говоря, бхасмас – это зола от драгоценных камней, – поймала она мой недоумевающий взгляд. – Но она пригодна не только для колдовства, но и как лекарство. Слушай, Клэр, ты не сможешь открыть эту ерундовину? Она, видать, долгое время валялась в морской воде и вымокла, так что теперь разбухает в сырую погоду. Сейчас. Ты видишь, все время сыро, – объяснила она, глядя на тучи над заливом.

Встала Джейлис тяжело, с кряканьем, а драгоценная шкатулка оказалась у меня в руках.

Китайская шкатулка с секретом открывалась довольно просто: панелька скользила вдоль основной крышки, открывая ее, но загвоздка была в том, что из-за морской воды она застряла в пазах.

– Не хочется мне ломать ее – примета, к несчастью, – приговаривала Джейлис, смотря, как я напрасно прилагаю усилия. – А так?

Она протянула мне ножик с рукоятью из перламутра, чтобы я воспользовалась им, а сама выбрала другой колокольчик, тоже серебряный, и позвонила.

Лезвие в моих руках аккуратно вошло в щель, и я надавила. Нож попал в выемку, найдя нужное место, я поводила им вдоль, и панель подалась. Улучив момент, я зажала ее край большим и указательным пальцами и потянула на себя. Она щелкнула.

– Остальное за тобой.

Шкатулку возвращать мне не хотелось, но и забрать ее я тоже не могла. В ней что-то перекатывалось, когда я случайно наклонила ее, протягивая Джейлис.

– Спасибо.

Джейлис уже было протянула руку, чтобы открыть вещицу, но когда на зов колокольчика пришла чернокожая рабыня, выполнявшая обязанности горничной, спрятала шкатулку в юбке и заказала фруктовых пирожных.

– Такие любопытные, прямо носы поотрывать хочется, – донеслось вслед горничной. – Иметь рабов хорошо, но лучше, когда они будут слепыми и глухими, иначе никакие господские тайны от них не укроются.

Джейлис положила шкатулку на стол и надавила на крышку, откинувшуюся назад с протестующим клацаньем.

Не показывая мне содержимого – вероятно, это было что-то маленькое, – она сгребла его в руку, спрятав сжатые пальцы за спину, и, лукаво улыбнувшись, прочла лимерик:

Джеки Хорнер в углу сидела,

Пирог рождественский ела.

Корку расковыряла,

Себе сливу достала…

Торжествуя, она раскрыла ладонь.

И себя похвалила за дело!

Я догадывалась, что может быть в шкатулке, потому что это был клад с тюленьего острова, но перед Джейлис, не знавшей, что мне известна тайна клада, нужно было изобразить, будто меня поразило содержимое шкатулки, что я не замедлила сделать. Драгоценные камни всегда производят впечатление на любого человека, но лучше увидеть их воочию, нежели читать описания, пусть и самые удачные. Шесть или семь камешков искрились и играли на ладони Джейлис – полыхающее пламя, безупречный льдистый кристалл, голубое свечение воды под солнцем и золотое, мерцающее око затаившегося тигра.

Невольно я подалась ближе, взирая на эту красоту. Джейми говорил, что они большие, – сдержанность, характерная для шотландцев! Мне подумалось, что они в любом случае меньше булыжников, раз умещаются в шкатулку.

– Я хотела денег, потому и приобрела их: они легкие, их удобно перевозить, золото и серебро заметнее. Но им можно найти и другое применение, – ласкала она камни.

– Неужели ты говоришь о бхасмасе?

Я спросила Джейлис о процедуре сжигания драгоценных камней, но на фоне такой красоты думать о бхасмасе было кощунством.

– Вообще да, но эти камни для другого.

Джейлис высыпала камни в карман – туда словно пролился поток жидкого золота.

– Для бхасмаса есть более мелкие камни, их легко достать, и у меня их полно.

Она одарила меня пристальным взглядом и мотнула головой на дальнюю дверь.

– Там моя рабочая комната, в нее никто не заходит: я не разрешаю, а рабы боятся ослушаться. Но если тебе интересно…

Сказать, что мне было интересно, значило не сказать ничего. Рабочая комната Джейлис была полна света, а вдоль стены, через которую проливался свет, тянулся рабочий стол. Здесь были также буфеты и вытяжные шкафы и книжный шкаф с застекленными полками. Множество сушеных трав – резаных и пучков – свисали с потолка либо лежали на подставках для сушки.

Мне показалось, что все это я где-то уже видела, а потом вспомнила рабочий кабинет Джейлис в Крэйнсмуире, где она жила со своим первым мужем.

О нет, вторым, ведь первым был Грег Эдгарс, какового она благополучно сожгла, чтобы перейти в прошлое.

– Джейлис, а сколько мужей у тебя было? – задала я животрепещущий вопрос.

Второй муж Джейлис, фискальный поверенный округа, обеспечил ей благосостояние весьма оригинальным образом, даже не узнав об этом: пройдоха подделала его подпись, распоряжалась его деньгами, а потом очень быстро отправила муженька в мир иной. Вполне возможно, что этот рецепт она усвоила слишком хорошо и сделала универсальным, а это могло быть, потому что Джейлис зависела от своих привычек.

Пару секунд она медлила, считая.

– Будто бы пять раз. Но это только те, кто здесь.

– Пять раз… С ума сойти.

Я уже сомневалась, что это привычка, – это была маниакальная потребность.

– Понимаешь, англичанам плохо жить в тропиках. Всякие болячки нападают, лихорадки, язвы, гнойники, расстройства желудка, конечно, куда же без них, – она перечисляла, улыбаясь.

Интересно, но Джейлис как раз заботилась о гигиене – зубы она содержала в чистоте.

Она как бы между прочим коснулась стеклянной баночки на нижней полке. Я знала, что там, хотя там не было подписи, – неочищенный белый мышьяк. Я поступила умно, что отказалась от еды в ее доме.

– Вот это должно быть интересно для тебя.

Она дотянулась до верхней полки и вручила мне находку.

В баночке хранилось какое-то мелкозернистое вещество – бурые, желтые и черные крупицы и прозрачные вкрапления. Все это составляло смесь.

– Что это?

– О, это сильнейшая штука – зомбирующий яд. – Она захихикала. – Я подумала, что ты заинтересуешься.

– Ты же говорила, что у тебя нет таких вещей. Когда я спросила о Геркулесе.

– Я говорила только то, что он живой человек, а это со счетов не сбросишь, – выкрутилась она.

Джейлис отобрала у меня баночку, ставя ее на полку.

– Если ему раз в неделю давать это снадобье, подмешав в похлебку, им легче управлять, иначе я побаиваюсь его временами.

– Что входит в состав? – с медицинской деловитостью осведомилась я.

Джеймс растерялась.

– Всего понемногу. За основу будто бы берут местную рыбешку, здесь у нас плавает. Она плоская и в крапинку, очень забавная. Ее свежуют и высушивают, печенью тоже пользуются, кстати. Но всех составляющих я не знаю.

– Как не знаешь? А кто же готовит такие снадобья для тебя? – изумилась я.

– А так, потому что мне готовит повар (то есть его продавали за повара). Честно говоря, не хотела бы я, чтобы эдакий малый угостил меня своей стряпней. Хитрый черный дьявол, у! – погрозила она кулаком в пространство.

– Кто же он?

– Оунган. Черные называют так своих знахарей, но Измаил рассказал, что они называют его онисегун, если я правильно произношу.

– Измаил?.. А это его настоящее имя?

– Не будь наивной. Он, как и все они, носил дикарское шестисложное имя, а мужчина, распоряжавшийся торгами, для краткости называл его Джимми, ну а я уже дала ему имя Измаил. Сейчас поймешь почему.

Его отправили с Золотого Берега, прямехонько из Африки, вместе с шестьюстами рабами, привезенных из Нигерии и Ганы, которые томились в душном трюме «Персефоны», – корабля, шедшего на Антигуа. Шторм застал их в проливе Кайкос и выбросил их на берег у Большого Инагуа. Это произошло очень быстро, и моряки не спаслись бы, кабы не спустили шлюпок в последний момент. Рабы погибли все, будучи запертыми, кроме одного – его до крушения взяли на камбуз, помогать: помощники кока, молодые юноши, погибли от сифилиса. Мужчину никто не спасал, разве что Божий промысел: он уцепился за плывущую бочку с ромом, а через два дня волны доставили его к Большому Инагуа.