Ну вот, так он и думал. Джек снова обвиняет ее в том, в чем она не виновата. И она безоговорочно ему верит. Не потому, что глупа, просто он ее словно гипнотизирует. Когда ему нужно, он может быть невероятно убедительным. Если не знать, по какой схеме он действует, если смотреть со стороны, невозможно ничего заподозрить. А Мэдди, наоборот, слишком близка к нему, чтобы разглядеть правду.

После ленча Билл с трудом поборол искушение позвонить доктору Флауэрс и поговорить с ней о Мэдди. Он понимал, что теперь, когда Мэдди фактически стала ее пациенткой, врачебная этика не позволит доктору Флауэрс обсуждать ее дела с кем бы то ни было. Остается лишь со стороны наблюдать за тем, что происходит с Мэдди, а в случае необходимости вмешаться. Сейчас нет никакой возможности ей помочь. Снова та же ситуация, что и тогда, с Маргарет... И какой страшный исход. Но нет, сейчас он не повторит прошлой ошибки. Не станет вмешиваться, чтобы не спугнуть врага. Он понимал более, чем кто-либо, что Джек очень опасный противник, что он дьявольски изощренный садист. Остается только надеяться, что на этот раз Биллу удастся сохранить терпение и спасти Мэдди.

Работа Комитета по защите прав женщин продвигалась вперед полным ходом. Они уже подумывали о том, чтобы собираться чаще. Первая леди пригласила для участия в работе еще шестерых. Комитет разделился на шесть подгрупп Билл и Мэдди занимались проблемами сексуального насилия. Факты, Которые им открылись, потрясали чудовищной жестокостью.

На следующий уик-энд приехала Лиззи Мэдди поместила ее в отель и пригласила Билла к ним на чай. Ее дочь произвела на него сильное впечатление. Мэдди не преувеличивала – Лиззи действительно оказалась красавицей и такой же яркой и способной, как и ее мать. К тому же она говорила как образованный человек, чем немало его удивила, учитывая, какие скудные возможности предоставила ей жизнь. Она прилежно и даже с удовольствием училась в колледже в Мемфисе и, по-видимому, много читала.

– На следующий семестр мне бы хотелось перевести дочь в Джорджтаун, если будет такая возможность, – сказала Мэдди за чаем.

Лиззи не могла сдержать радостного волнения.

– Может быть, я смогу помочь, – вызвался Билл. – У меня есть кое-какие связи. – Он обернулся к Лиззи: – Что именно вы бы хотели изучать?

Лиззи ответила не задумываясь:

– Внешнюю политику и средства коммуникации.

– Мне бы очень хотелось добиться для нее места на телестудии, но это, конечно, невозможно, – сказала Мэдди.

Она не сообщила Джеку о приезде своей дочери и не собиралась говорить. Он сейчас так мило себя ведет, что просто не хочется его огорчать. Поговаривает о том, чтобы снова повезти ее в Европу в октябре Биллу она еще об этом не сказала.

– Если Лиззи поступит здесь в колледж, мы снимем для нее квартирку в Джорджтауне.

– Только подберите подходящий квартал, убедитесь, что место безопасное.

– Можете не волноваться, об этом я позабочусь. Может быть, есть смысл снять ей квартирку с кем-нибудь на двоих…

Потом Лиззи пошла в дамскую комнату, попудрить нос. Воспользовавшись ее отсутствием, Билл поделился с Мэдди своими впечатлениями о ее дочери.

– Потрясающая девушка! Вы можете ею гордиться.

– Я и горжусь, хотя не имею на это никакого права.

Вечером они с Лиззи собирались в театр Джеку Мэдди сказала, что у них сегодня обед для женщин, подопечных их комитета. Его это не слишком обрадовало, однако он знал, что эта работа проходит под патронажем первой леди, поэтому ничего не возразил.

Вернулась Лиззи Они еще немного поговорили о ее учебе и планах переехать в Вашингтон, поближе к матери. Обеим это казалось волшебной сказкой, которая внезапно стала реальностью.

Они расстались в пять часов Билл уехал к себе, Мэдди оставила Лиззи в отеле и поехала домой – увидеться с Джеком и переодеться для театра. Они собирались на новую постановку пьесы «Я и король». Мэдди самой не терпелось показать дочери первый в ее жизни мюзикл. Впереди у них еще столько удовольствий... Просто не терпится поскорее начать.

Джек отдыхал, смотрел субботние новости по телевизору. У дикторов, работавших на уик-энд, программа шла лучше, и были рейтинги повыше, чем у них с Брэдом. Однако Джек по-прежнему ничего не хотел слышать. Не хотел признавать, что Брэд не годится для ведущего теленовостей. Его замысел убрать Грега уже больно ударил по телекомпании, но он продолжал винить во всем Мэдди. Режиссер считал, что она права, однако боялся сказать об этом Джеку. Никто из подчиненных не решался ему возражать.

Сегодня вечером Джек собирался обедать с друзьями, хотя не очень любил выходить куда-либо по выходным без жены. Он нежно поцеловал ее на прощание. Господи, как хорошо, когда он такой нежный, ласковый, добрый. Может быть, все их размолвки уже позади...

Мэдди взяла такси, заехала за Лиззи, и они вместе поехали в театр. Лиззи вела себя как маленький ребенок. Не отрываясь смотрела на сцену со счастливым выражением на лице, а в конце бешено аплодировала.

– Ничего лучше я в жизни не видела, ма!

Когда они вышли из театра, Мэдди краем глаза успела заметить человека с фотоаппаратом, нацеленным прямо на них. Сверкнула вспышка. В следующее мгновение человек исчез. Ничего страшного, подумала Мэдди. Может, это какой-нибудь турист ее узнал и захотел увезти ее фотографию на память. Вскоре за оживленным разговором с дочерью Мэдди забыла об этом. Им столько нужно было сказать друг другу. Они провели прекрасный вечер.

Мэдди довезла дочь до отеля на такси. Они крепко обнялись на прощание, договорились встретиться на следующее утро и вместе позавтракать. Придется снова как-то скрыть это от Джека. Как неприятно врать... Ока скажет, что идет в церковь. Он никогда с ней не ходит на воскресную службу. А потом Лиззи улетит обратно в Мемфис, а она, Мэдди, проведет остаток дня с мужем. Так что все будет прекрасно. В хорошем настроении, довольная собой и проведенным днем, Мэдди подъехала к своему дому в Джорджтауне.

Джек смотрел вечерние новости в гостиной. Мэдди вошла, не в силах сдержать радостную улыбку после целого дня, проведенного с дочерью. Села рядом.

– Ну как, хорошо провела время? – невинным тоном спросил Джек.

– Да, было интересно.

До чего противно лгать... Но ведь он сам запретил ей видеться с Лиззи.

– Кто там был?

– Конечно, Филлис. И еще женщины из нашего комитета. Интересные люди.

Скорее бы переменить тему, думала она.

– Филлис?! Как это она ухитрилась? Я только что видел ее по телевизору у храма в Киото. Они прибыли в Японию сегодня утром.

Мэдди молча смотрела на мужа, не зная, что сказать.

– Ну-ну, расскажи, с кем ты меня обманывала? Трахаешься с кем попало?

Он сгреб ее за шиворот, сдавил горло. Мэдди почувствовала, что ей нечем дышать. Стараясь не поддаваться панике, она смотрела мужу прямо в глаза.

– Я никогда бы так с тобой не поступила, – с трудом выговорила она.

– Так где ты была? Только правду!

– С Лиззи.

– А это еще кто такая, к чертям собачьим?

– Моя дочь.

– Ах, черт!

Он отшвырнул ее с такой силой, что она упала на диван, с облегчением ощущая, что воздух снова поступает в легкие.

– Какого черта ты притащила сюда эту потаскушку?

– Она не потаскушка. – Мэдди старалась говорить спокойно. – Она моя дочь.

– Бульварные газетчики вымажут тебя грязью. Я же запретил тебе с ней встречаться!

– Мы нужны друг другу.

Он смотрел на нее, не в силах сдержать ярость. Больше всего его разозлило то, что она его ослушалась.

– Я говорил, для твоего же собственного блага: ты не можешь себе это позволить. Тебе кажется, что сейчас твои рейтинги упали. Посмотришь, что произойдет, если эта история просочится в газеты. И скорее всего, по ее инициативе.

– Ей нужно только меня видеть. Ей вовсе не нужна огласка.

Теперь Мэдди горько сожалела о том, что не сказала мужу правду о сегодняшней встрече с Лиззи. Но он сам не оставил ей выбора своим несгибаемым упрямством.

– Это ты так думаешь. Как можно быть такой дурой! Вот погоди, скоро она начнет выкачивать из тебя деньги. Если уже не начала. – Он всматривался в ее лицо, прищурившись. – Знаешь, кажется, ты начинаешь доставлять мне больше неприятностей, чем радости. Каждый раз не одно, так другое. Где она сейчас?

– В отеле «Четыре времени года».

– Скажите пожалуйста! И ты мне будешь говорить, что она не выкачивает из тебя деньги!

– Я говорю тебе, ей нужна мать, и больше ничего.

Но он все не мог успокоиться. Прошел через комнату, остановился перед диваном, презрительно глядя на нее:

– Тебе обязательно надо как-нибудь мне досадить, правда, Мэдди? То материал о той чокнутой, жене Пола Мак-Катчинса, теперь это... Да от тебя камня на камне не оставят из-за этой истории! Вот увидишь, на этот раз я окажусь прав' А когда это произойдет, ты горько пожалеешь.

Как ни странно, он замолчал. Поднялся наверх в свою ванную и громко хлопнул дверью.

Мэдди долго сидела неподвижно. Как ему объяснить, что она вовсе не хотела его огорчать? Как заставить его понять, насколько для нее это важно? Конечно же, она сама во всем виновата. Почему она не сказала ему о ребенке? Признайся она честно с самого начала, может быть, он сейчас не так бы расстраивался. Теперь же она может только просить прощения и стараться не доставлять ему еще больших неприятностей, вести себя осторожно. Одно она знала твердо: теперь, когда ее дочь нашлась, она ни за что с ней не расстанется.

Она выключила свет и тихонько поднялась наверх. К тому времени как она переоделась в ночную сорочку и вошла в спальню, муж уже лег и погасил свет. Однако Мэдди не сомневалась в том, что он не спит.

– Ненавижу, когда ты меня обманываешь, – заговорил он, не открывая глаз. – У меня такое чувство, словно я больше не могу тебе доверять. И ты все время мне досаждаешь.

Мэдди коснулась его щеки, уже забыв о том, что полчаса назад он едва не задушил ее.

– Прости, Джек. Я не хотела тебя огорчать. Но мне действительно нужно видеть дочь.

– А я сказал тебе – не хочу, чтобы ты с ней виделась! Ты можешь это понять? Мне вовсе не нужны дети. И тебе, как я понимаю, тоже. – Он открыл глаза и взглянул на нее. – Мне тем более не нужна девятнадцатилетняя шлюшка из Мемфиса.

– Пожалуйста, Джек, не говори так о ней.

Больше всего Мэдди сейчас хотелось, чтобы он простил ложь. Хотя, конечно, ему трудно такое проглотить. Джек пристально смотрел на нее.

– Я хочу, чтобы ты прекратила с ней видеться. Уж это обязана для меня сделать! Ты никогда мне не говорила о ее существовании. И сейчас я хочу, чтобы она снова исчезла из нашей жизни. Она тебе не нужна, ты ее совсем не знаешь.

– Я не могу этого сделать. У меня ведь больше никогда не будет детей. С самого начала мне не следовало от нее отказываться.

– Ты не хочешь отказаться от нее даже ценой нашею брака?

– Ты мне ставишь такое условие?!

Мэдди пришла в ужас. Джек ей угрожает. Хочет ее заставить сделать выбор, который разобьет ей сердце. Но и с ним ей расставаться совсем не хочется. Последние несколько недель он вел себя так, что у нее забрезжила надежда, что может быть, у них все налаживается... И вот теперь такое! Она не может не видеться с дочерью. Что же ей делать? Как поступить?..

– Вполне возможно, – ответил он на ее вопрос. – Это не входило в условия нашего договора. Напротив, это полностью исключалось. Ты обманом вступила со мной в брак. Сказала мне, что у тебя нет и никогда не было детей. Ты мне лгала. Исходя из этого, я мог бы признать наш брак недействительным.

– После семи лет совместной жизни?!

– Если я докажу, что ты меня обманула – а я смогу это доказать, потому что так оно и есть, – значит, наш брак недействителен. Так что хорошенько подумай, Мэд, прежде чем впускать в нашу жизнь эту девку. Советую тебе очень серьезно об этом подумать. Я не шучу.

С этими словами он от нее отвернулся и закрыл глаза. А через несколько минут уже храпел. Мэдди лежала, глядя на него широко раскрытыми глазами. Нет, от Лиззи она ни за что на свете не откажется. Но и Джека терять она тоже не хочет. Он столько ей дал. А все оскорбления и унижения, о которых она говорила еще недавно, теперь действительно начали казаться лишь плодом ее воображения. Незаметно для нее самой у нее появилось ощущение, что это она плохо себя с ним вела, что он жертва, а не тиран. Она долго лежала без сна, все больше мучаясь сознанием собственной вины.

Наутро она все еще не решила, как поступить. Джеку объяснила, что собирается встретиться с Лиззи в отеле и позавтракать с ней на прощание, а потом вернется домой и остаток дня проведет с ним.

– Ты ее лучше предупреди, что вы больше не увидитесь, Мэд. Не играй с огнем. Я имею в виду прессу. Это слишком высокая цена за какую-то девчонку, которую ты даже не знаешь, и по которой наверняка не будешь тосковать.