Кортни не знала, что делать. На ее кровати сидела взбешенная Энни Хэмлин и вот уже пять минут кричала на нее не переставая. После злополучного рейв-пати прошло почти две недели, но Энни до сих пор злилась на нее.

— Ты не имела права звонить Эндрю! — злобно прошипела она под конец; видимо, ей не хотелось, чтобы ее подслушали.

Кортни не стала говорить ей, что бояться нечего, потому что бабушка почти ничего не слышит.

— Знаешь ли, я позвонила ему не потому, что мне так хотелось.

— Эндрю говорит, я должна тебя поблагодарить, но на благодарность можешь не рассчитывать. — Энни так злобно посмотрела на Кортни, словно та задалась целью испортить ей жизнь.

— Отлично, не буду рассчитывать.

— Сразу надо было догадаться, что ты типичная пай-девочка.

— Энни, думай про меня что хочешь. — Кортни не намерена была выслушивать оскорбления. — И все-таки мне кажется, я кое-что должна тебе сказать.

— И что же?

Кортни решила не реагировать на язвительный тон Энни и сразу приступила к делу:

— Я понимаю, что ты сейчас чувствуешь.

Энни затрясла головой:

— Ничего ты не понимаешь! Откуда тебе…

— У меня умерла мама, и я…

Энни прищурилась:

— Мне что же, пожалеть тебя?

— Не надо меня жалеть. Заткнись и слушай! Отец вас бросил, и твои чувства сейчас не сильно отличаются от того, что испытывала я, когда моя мама погибла.

— Лучше бы он сдох!

Кортни крепко схватила Энни за плечи и потрясла так, что та даже поморщилась.

— Ничего подобного! Ты злишься, и боль раздирает тебя изнутри, но смерти ему ты не желаешь. Ты не можешь желать ему смерти. Моя мать погибла, и я отдала бы все, что угодно, лишь бы она вернулась. Смерть — это навсегда, понимаешь? Ты и понятия не имеешь, что значит, когда мама только что была жива и смеялась, а на следующий день ты видишь ее на столе в морге. Ты понятия не имеешь, что это такое! — На глазах у Кортни выступили слезы. — Прошло уже четыре года, а я вспоминаю ее каждый божий день. Иногда даже каждую минуту. Моя мама не хотела умирать… Она ехала на встречу с подругой, а у грузовика отлетело колесо и укатилось на встречную полосу… — Кортни редко рассказывала о той катастрофе, почти никому о ней не говорила, но сейчас самое главное — достучаться до Энни. Кортни в прошлом тоже ссорилась с матерью. В тот последний год она много раз злилась на маму, но, как она только что призналась, все на свете отдала бы, лишь бы вернуть маму назад.

— Не говори мне, что я чувствую! — закричала Энни, вырываясь.

Кортни стало все равно, слышит их бабушка или нет. Она попробовала зайти с другой стороны:

— Первое время я притворялась, будто мама все еще жива.

— По-твоему, от твоих слов мне должно стать легче?

— Нет, я просто пытаюсь объяснить, что с тобой в действительности происходит.

— Уж куда действительнее! А я хочу, чтобы моя жизнь снова стала такой, как раньше, с мамой, папой и… — Энни прикусила губу, и глаза ее наполнились слезами. — Мне надо идти. — Она соскочила с кровати и схватила сумочку. — И пожалуйста, больше не оказывай мне никаких услуг, договорились?

— Как хочешь, — промямлила Кортни.

Ей показалось, что она потерпела поражение. Она сильно рисковала в тот вечер, когда набрала номер Эндрю; неужели Энни не понимает, как ей было трудно решиться? Сначала она вообще ничего не соображала, а потом решила выместить гнев на Кортни. Да, если бы Кортни не позвонила, Эндрю даже не узнал бы, как его сестра отрывалась на рейве! А ведь Энни могла попасть в настоящую беду. От экстази умирают; Кортни слышала о нескольких таких случаях в Чикаго.

— Кортни! — крикнула бабушка снизу.

— Что? — отозвалась она, лениво опуская ноги на пол и выходя на площадку.

— Что там у вас произошло? Твоя подруга как-то быстро убежала.

— Все нормально, — заверила бабушку Кортни.

— Хорошо, что у тебя появилась подруга. — Бабушка улыбнулась ей снизу. — Уезжаю на собрание миссионерского общества. Хочешь со мной?

— А можно я вместо этого покатаюсь на велосипеде? — Кортни не особенно прельщала перспектива разбирать одежду для отправки в Китай. Может, через несколько лет ей и будут нравиться беседы с бабушкиными друзьями, но сейчас Кортни находила их скучными. Они только и говорили, что о своих болячках.

— Куда ты поедешь? — спросила бабушка.

Целых три года отец ее практически не контролировал; обязанность отчитываться бабушке, куда она пойдет и что будет делать, тяготила Кортни.

— Наверное, загляну в «Путеводную нить», отвезу куски, которые ты связала.

Такую поездку бабушка наверняка одобрит.

— Конечно поезжай! Кстати, передай от меня привет Лидии.

— Передам.

Схватив шлем и перчатки, Кортни спустилась по лестнице. Ее переполняли тоска и досада. Она старалась помочь Энни, а в результате получила одни оскорбления. Может, на велосипеде она сожжет обиду.

В довершение всего утром Кортни взвесилась и увидела, что поправилась на полкило. Целую неделю она отказывала себе во всех вкусностях и рассчитывала похудеть, но почему-то поправилась.

— Когда ты вернешься? — осведомилась бабушка, когда Кортни направилась к кухне, чтобы оттуда выйти к гаражу.

— Скоро.

— Деньги у тебя есть?

— Ага.

Кортни не стала задерживаться, иначе бабушка засыпала бы ее вопросами. Ей хотелось сбежать, крутить педали, чтобы шею грело солнце, а в лицо дул ветер. К черту Энни! Надоело помогать, когда тебя не просят, надоело разговаривать, когда тебя не хотят слушать. Она раскрыла Энни душу, сказала ей больше, чем кому бы то ни было, но оказалось, что она только зря сотрясала воздух.

До Цветочной улицы Кортни добралась почти без сил. Повернув за угол, она увидела вывеску «Путеводной нити».

Напротив находилось «Французское кафе». В витрине красовались соблазнительные пирожные.

Кортни притормозила и остановилась у магазина пряжи. Заставляя себя не глазеть на кондитерскую, она посмотрела в витрину «Путеводной нити» и увидела, что на подоконнике, свернувшись клубочком, сладко спит Уискерс. Лидия занималась с покупательницей, Маргарет тоже. Даже если Кортни сейчас войдет, ни у одной из них не будет времени общаться с ней. Ее жадный взгляд сам собой устремился к кондитерской.

На прошлой неделе Бетани живописала шоколадные эклеры, которые пекут во «Французском кафе». Лидия похвалила и тамошние круассаны, а потом призналась, что тоже очень любит эклеры. Их послушать, они эклеры дюжинами лопают — и при этом по ним ничего не видно. Ни у Лидии, ни у Бетани нет ни грамма лишнего веса!

Всю неделю Кортни практически голодала, но не похудела, а, наоборот, поправилась. Ей все труднее было придерживаться своей диеты «минус П». А сейчас она, оказывается, еще и растолстела… Какая несправедливость!

Она снова заглянула в магазин пряжи, а потом бросила взгляд на кондитерскую. Лидия распространялась не только о пирожных. Она с гордостью сообщила всем: во «Французском кафе» работает одна из ее первых учениц! Ее зовут Аликс; Лидия специально подчеркнула, что имя пишется через «и», а не через «е».

По утрам Аликс работает на кухне, а по вечерам — правда, не каждый день — официанткой. А еще она учится в кулинарной академии. Наверное, она действительно здорово умеет печь всякие вкусности. Пятидолларовый банкнот жег Кортни карман. Эклеры начинаются не на букву «П». Правда, эклеры — пирожные, а пирожные — точно на «П»… Ну и ладно, на такую мелочь можно не обращать внимания.

Умирая от желания съесть что-нибудь сладкое, Кортни перевела велосипед через дорогу и прислонила его к стене здания. Не похоже, чтобы девушка, стоящая за прилавком, любила вязать. Потом Кортни прочитала ее имя на табличке. Аликс, через «и». Бабушка права — внешность бывает обманчива.

— Вы Аликс? — спросила она.

Девушка кивнула:

— Мы знакомы?

— Скорее всего, нет. Просто я хожу к Лидии на уроки вязания.

Аликс тут же просияла:

— Ты, случайно, не Кортни?

Удивленная, Кортни кивнула:

— Лидия обо мне рассказывала?

— Ага. Ты в курсе, как сейчас у них с Брэдом?

Кортни с трудом оторвалась от созерцания шоколадных эклеров с заварным кремом, которые лежали на блюде, украшенном бумажной салфеточкой.

— Что значит — как у них сейчас? — спросила она.

— Ну, с тех пор, как они расстались.

— Мне известно не больше, чем вам.

— Надеюсь, все у них наладится. — В голосе Аликс слышалась неподдельная забота.

— Сколько стоит шоколадный эклер?

Пирожные с виду совсем крошечные; наверное, одного будет мало.

Аликс назвала цену, и Кортни подсчитала, во сколько ей обойдутся два пирожных с налогом. А запьет она их кока-колой, обычной, а не диетической! Осточертело пить газировку без сахара. Кутить так кутить! Зачем лишать себя радостей жизни?

— Лидия говорила, ты худеешь. Снимаю перед тобой шляпу. Худеть трудно, — ласково сказала Аликс.

Кортни кивнула.

— Я сварю тебе шоколад на обезжиренном молоке без сахара.

Кортни ужасно хотелось эклерчик, но…

— Шоколад на молоке? — Задумавшись, она поняла, что ей сейчас предлагают не просто низкокалорийную замену пирожному, а дружбу. Дружба важнее калорий!

— Хорошо, выпью шоколад. — Она постаралась ответить с воодушевлением.

Аликс улыбнулась:

— Отлично! Уж я постараюсь на славу.

Кортни вздохнула с облегчением. Без помощи Аликс она бы, наверное, сдалась, заказала эклеры и слопала их в один миг, даже не успев насладиться как следует. Зато потом пирожные отложились бы у нее на бедрах.

— Спасибо, — сказала она, когда Аликс принесла ей шоколад. — Спасибо за помощь!

— Всегда пожалуйста. Приходи, когда захочешь. А если что-нибудь узнаешь про Брэда и Лидию, расскажи мне, идет?

— Идет, — обещала Кортни. Шоколад оказался божественным. Как и обещала Аликс, она постаралась на славу. Кстати, «шоколад» начинается не на букву «П»!


Глава 21

ЛИДИЯ ХОФФМАН

Процесс вязания сродни медитации; пока руки работают, разум отдыхает и предоставляет полную волю движениям души.

Неизвестный автор, цит. по Дарлин Хейс.

Утром во вторник, едва Маргарет пришла на работу, я сразу поняла, что у нее какая-то беда. Но я не собиралась вытягивать из Маргарет, что случилось. Да, в последнее время она стала куда мягче, но я подозреваю, что она снисходительна ко мне из-за разрыва с Брэдом.

Мы с Маргарет пришли к неписаному соглашению. Я не спрашиваю, нашел ли Мэтт работу, а она не говорит о Брэде. Однажды на определителе номера высветилось его имя, но я не сняла трубку. Не смогла себя заставить. Позже я сообразила, что мне мог звонить Коди, но говорить с мальчиком в каком-то смысле еще мучительнее. Я даже не представляла, как сильно по нему скучаю.

Постепенно я поняла, что имел в виду Брэд, когда говорил, что хочет, чтобы у его сына была полноценная семья. Как бы я ни любила Коди, а я его люблю, родную мать ребенку не заменит никто. Брэд любит его; как бы он ни относился ко мне, да и к Дженис, раз уж на то пошло, сын для него всегда на первом месте. За это я только сильнее люблю его и восхищаюсь им.

Когда Брэд сообщил, что говорил с Дженис, я почувствовала такую боль и обиду, что не сразу сообразила, какую жертву приносит он сам. Но приходится признать: дело не в Брэде и не в его бывшей жене, а в Коди. И всегда все дело было в Коди. Брэд любит меня, и все же согласился расстаться со мной, чтобы вернуть Коди мать.

Как ни странно, желание Брэда помириться с Дженис помогло мне понять, как глубоко любил меня покойный отец. Он ежедневно шел на жертвы; я привыкла к ним и даже в каком-то смысле ждала их, потому что была серьезно больна. И только когда он умер, я осознала, сколько отец ради меня делал.

Сейчас мне очень не хватает папы. Я рассказала бы ему о Брэде и Коди. Он всегда был очень мудрым и любящим; он сразу нашел бы что сказать. Я отдала бы что угодно, лишь бы снова услышать его голос. Верю, с ним мне бы сразу стало легче.

— Похоже, придется нам заказать еще носочной пряжи, — замечает Маргарет, врываясь в мои раздумья.

— Как, уже?

Фантазийная носочная пряжа разлетается у нас действительно молниеносно.

Занятия понемногу налаживаются. Еще недавно мне казалось, что я зря назначила их на вечер вторника. Вторник — первый рабочий день; во вторник в «Путеводной нити» всегда куча дел, требующих моего внимания. И все-таки вторничные занятия — скорее преимущество. Хорошо и то, что учениц мало. Я могу уделить каждой внимание.