Мэг Кэбот - Пьянящий аромат

— Я вам не очередная любовница, — объявила Пегги, высморкавшись в платок. Однако слез не видно, отметил он с облегчением, она просто прочистила слегка покрасневший нос. — Будьте любезны, в будущем держите свои руки при себе.

— Где же логика? Вы заявляете о ненависти ко всем мужчинам моего сословия, — заметил Эдвард, — но, похоже, не против моих поцелуев…

— Выйдите вон, — не выдержала Пегги.

— Скажите-ка мне, милая, если вы не верите в брак, почему тогда вы против того, чтобы люди занимались любовью вне брака? Я бы предположил, что женщина ваших убеждений должна быть активной сторонницей…

— Выйдите вон! — закричала она, хотя ее охрипший голос вряд ли разнесся слишком далеко.

— Но вы меня еще не отчитали. Помните? Гроссбухи.

Оскорбленная до глубины души, Пегги отчеканила:

— Я собираюсь распорядиться, чтобы миссис Прейхерст предварительно согласовывала все расходы по домовладению со мной. Джереми — герцог Роулингз, и я ответственна за то, чтобы хоть какая-то часть семейного состояния досталась ему, когда он вырастет.

Эдвард улыбнулся:

— Неплохо задумано. Вы, дорогая, уже сейчас выступаете в качестве сварливой жены, а ведь вы еще даже не помолвлены! Поздравляю. Отдельным женщинам требуются годы, чтобы достичь вашего уровня…

— Убирайтесь! — вновь закричала Пегги, и на этот раз Эдвард со смехом повиновался.

В развевающемся плаще, похлопывая себя перчатками по ноге, Эдвард вступил в элегантную, выдержанную в бледно-голубых тонах утреннюю комнату в Эшбери-Хаусе. Леди Эшбери сидела за столом, накрытым к завтраку, и просматривала светскую хронику. Она выглядела как ангел в зеленом шелковом платье, отделанном бордовыми розетками. Когда Эдвард появился в дверях, дама посмотрела на него и улыбнулась. Улыбка виконтессы была известна тем, что могла заставить впечатлительных мужчин падать на колени. Эдвард даже не присел.

— Ну? — спросил он не то чтобы грубо, но и не особенно дружелюбно. — В чем дело? Лучше пусть это будет что-то важное. Мы с Алистером собирались сегодня утром проехаться верхом до Нокс-Риджа, чтобы посмотреть, стоит ли из-за снегопада менять стратегию загонщиков к субботней охоте.

— Я закончила список, — царственно промолвила Арабелла, помахав в воздухе длинной полоской бумаги. Увидев непонимающий взгляд Эдварда, она по слогам проговорила: — Список. Для миссис Прейхерст. Все, что касается приготовлений для гостей. Эдвард, что происходит, в самом деле? Ты уехал так внезапно, это даже глупо.

Эдвард шагнул вперед, чтобы взять страничку из белых пальцев, свернул ее, даже не взглянув, и положил во внутренний карман.

— Ты могла бы прислать это, — бросил он раздраженно, — а не посылать таинственных записок, чтобы я приехал как можно скорее. Когда я получил твое послание, то подумал… Ладно, не все ли равно, что я подумал!

Виконтесса рассмеялась. Этот звук, подобный звенящим колокольчикам, прежде заставлял Эдварда ощущать трепет предвкушения радости. Теперь же манерность лишь раздражала его.

— Если бы я послала список со слугой, то не имела бы удовольствия позавтракать вместе с тобой сегодня утром. — Леди наморщила носик — видно, кто-то однажды сказал ей, что это выглядит очаровательно. — А я знаю, что ты подумал. Ты предположил худшее, я уверена. Скажи, что тебя больше испугало бы: что Эшбери узнал о нас или что я нашла себе другого любовника?

Эдвард осмотрел буфет на боковом столике. Там были ветчина, фазан и яйца, а также хрустящие хлебцы и несколько видов джема. Он взял тарелку и стал накладывать себе еду.

— Нужен кто-нибудь пострашнее твоего мужа, Арабелла, чтобы напугать меня, — небрежно заметил он, перекладывая на тарелку яичницу. — А если ты найдешь себе другого, моя жизнь станет значительно легче.

Арабелла надула свои прелестные губки.

— Эдвард, бедняжка. — Виконтесса смотрела, как ее гость двигается вдоль буфетного стола, который рядом с ним казался крошечным. — Кажется, я не видела тебя целую вечность, дорогой. — Она очень старалась говорить игриво. — По-моему, больше двух недель. Это твои новые родственники не дают тебе появляться на людях?

— Новые родственники? — Эдвард сел за стол, даже не сняв плаща, и взял вилку. — А, ты имеешь в виду мальчика?

— Да, мальчика. И его незамужнюю тетку.

Эдвард ухмыльнулся и попробовал кусочек фазана. Неплохо. У Арабеллы поваром был француз, достигший заоблачных высот в искусстве сверх всякой меры усложнять блюда. На этот раз завтрак ему удался. Никаких таинственных соусов и кремов.

— Ну-ка, посчитаем, — сказал Эдвард, пережевывая мясо с мечтательным видом. — Сегодня четверг, не так ли? В течение всего одной недели новый герцог Роулингз до смерти напугал трех нянек, дюжину раз дрался на кулаках с конюхами, вдребезги разбил фарфоровый чайный сервиз, который подарил матери король Эдуард, вылил чернила на голову учителя французского языка и едва не довел Эверса до сердечного приступа тем, что бойко ругался за обедом.

Леди Эшбери рассмеялась:

— Он ведет себя как настоящий Роулингз. А что его тетушка с либеральными взглядами?

— Прошу прощения?

— Синий чулок с либеральными наклонностями. Как она? Наверное, педантична и чопорна? Тебе следует познакомить ее со священником. Они прекрасно подойдут друг другу.

— Не думаю. — Эдвард скорчил гримасу. — Ей не особенно везет со священниками. Когда я приехал в Эпплсби, один из них как раз сделал ей предложение. Так вот, он потирал голень, которая довольно сильно столкнулась с носком ее ботинка.

Виконтесса Эшбери заморгала бесцветными ресницами и в явном смятении переспросила:

— Священник делал ей предложение?

Эдвард положил себе ветчины с тонкой фарфоровой тарелки.

— Вот именно. — Он жевал, глядя в окно на нетронутую белизну снега, покрывшего всю территорию Эшбери-Хауса. — А кофе есть?

Леди Эшбери даже не пошевелилась, чтобы налить ему чашечку кофе, что было абсолютно на нее не похоже. Она сидела с рассеянным видом, в руке застыла бесцельно поднятая серебряная ложка. Эдвард посмотрел на нее, затем, пожав плечами, сам налил себе кофе из стоявшего на столе серебряного кофейника.

— Не понимаю, — медленно проговорила виконтесса. — Я-то думала, что эта мисс Макдугал старая дева.

Эдвард попробовал кофе, решил, что он слишком горяч, и добавил туда сливок.

— Дева — да, старая — нет. Ей всего двадцать лет, а по мне, так она выглядит на пятнадцать.

— Двадцать лет! — Арабелла нахмурилась. — Но, Эдвард, она же совсем девчонка!

— Угу, — кивнул Эдвард с полным ртом.

— Не можешь же ты позволить ей оставаться в Роулингзе вместе с тобой! Молодая незамужняя женщина и к тому же без компаньонки…

— Компаньонка уже нашлась. Это миссис Прейхерст.

— Миссис Прейхерст! О, Эдвард! Наш прием в конце недели! Как же быть с приемом, если там будет молодая девушка?

Эдвард вновь пожал плечами, его явно раздражала ее театральность.

— Что же я могу поделать, Арабелла? Выбросить ее на улицу?

— А ты мог бы отослать ее к каким-нибудь родственникам в Лондон или что-то в этом роде?

— Нет, я не могу отослать ее в Лондон. Во-первых, она не согласится, и потом, будь я проклят, если стану платить за ее городские забавы, какой бы крови ни стоило пребывание этой девицы в Роулингзе. Ты представляешь себе, во что сейчас обходится приличное содержание для девушки? Да даже если бы я и предложил это, она никогда не оставит мальчишку одного. Как ты помнишь, именно из-за этого я и привез ее сюда. — Он покачал головой. — Да что с тобой происходит? Ты, кажется, несколько отупела с нашей последней встречи.

— А мне кажется, это ты лишился здравого смысла. — Голос леди Эшбери стал скрипучим. — О чем ты думал, позволяя молодой девице вроде этой селиться в Роулингзе? Она все разрушит!

Через широкое эркерное окно Эдвард заметил стайку оленей — они пробирались среди голых деревьев у ручья. Он пристально смотрел на грациозных животных, а в мозгу безотчетно рисовался образ Пегги Макдугал. Она была длиннонога и изящна как лань, сказать по чести, даже более изящна, чем ему нравилось в женщинах. Но никому и в голову не пришло бы обращать внимание на этот недостаток, если он только взглянул бы в сверкающие зеленые глаза. Кроме того, Эдварду было известно лучше, чем кому бы то ни было, что, несмотря на тонкую фигурку, в тех местах, где нужно, у нее все было в порядке…

— Эдвард? Ты меня слушаешь? — Леди Эшбери подняла серебряную ложечку, чтобы разбить сваренное в мешочек яйцо, но вместо этого даме пришлось постучать ею по столу. — Эдвард!

Он оторвал глаза от оленей.

— Прости. — И неловко улыбнулся. — Так что ты говорила, Арабелла?

Глаза леди Эшбери превратились в две молочно-белые щелки.

— Я говорила, что не понимаю, почему ты не выбросишь ее вон.

— Выбросить ее вон? Я не могу этого сделать, Арабелла. — Эдвард ухмыльнулся и сделал еще глоток кофе. — Вся прислуга в ней души не чает. Кроме того, если я от нее избавлюсь, мальчишка не слезет с меня живого. Только когда он с ней, в доме теперь бывает спокойно. — Лорд с искренним недоумением покачал головой. — Мне не доводилось видеть ничего подобного. Каждый лакей в доме в нее влюблен, служанки ее боготворят. Кухарка заявила мне на днях, что отныне, если мне вздумается заказать рубец, то придется идти в «Козла и Наковальню», поскольку мисс Макдугал не любит его, а кухарка больше не собирается готовить ничего, что не по вкусу тетушке его светлости. Если бы я не знал, что это не так, то подумал, что девица их всех околдовала.

— Девица? — Леди Эшбери сжала губы так, что они превратились в тонкую линию. Последовав примеру Эдварда, она устремила невидящий взор на оленя, который объедал кору на ветле. — Значит, девица. Как я понимаю, типичная шотландка? Долговязая, с кривыми зубами? Неуклюжая и косноязычная?

Эдвард покачал головой, его взгляд по-прежнему был прикован к оленю.

— Вовсе нет. Она премилая маленькая штучка. Но с характером. Выкладывает все, что у нее на уме. По меньшей мере, она была такой, пока не свалилась с тонзиллитом…

— С тонзиллитом!

— С тонзиллитом. Паркс сказал, что это действие йоркширского климата. Там была авария. Метель, экипаж опрокинулся, и это задержало нас на несколько часов на дороге. Тебе разве Алистер не рассказывал? Я еще на время взял коня из твоей конюшни…

Арабелла достала носовой платок и аккуратно промокнула губы. Она произнесла:

— Эдвард, будь любезен, передай миссис Прейхерст, чтобы она ждала меня сегодня к обеду.

Эдвард оторвался от созерцания оленей и взглянул через стол на виконтессу Эшбери:

— Что?

— Не говори «что», Эдвард. Это вульгарно. Я хочу кое-что обсудить с миссис Прейхерст до завтрашнего приезда гостей, поэтому, думаю, лучше мне поехать сегодня навестить Роулингз. Не забудешь сказать ей, что я приеду?

Эдвард задумчиво посмотрел на нее.

— Арабелла, — осторожно произнес он, — что ты задумала?

— Задумала? Не понимаю, о чем ты. — Виконтесса изящным жестом поднесла к губам чашку.

Заявление мистера Паркса, что после недели постельного режима Пегги может выходить из своей комнаты, вызвало улыбки на многих лицах. Но не было никого счастливее самой Пегги, которая немедленно спрыгнула с кровати, ставшей для нее местом заточения. Боли в ране на голове и в горле прошли одновременно, и хотя девушка еще говорила с некоторой хрипотцой, чувствовала она себя лучше, чем когда-либо, несомненно, во многом благодаря тому, что переезд в Роулингз самым радикальным образом улучшил ее душевное здоровье. Ей больше не нужно было беспокоиться об оплате счетов за уголь или о том, где достать денег на очередную пару ботинок для Джереми.

Прежде чем уехать, доктор взял со своей пациентки слово, что она воздержится от выхода на свежий воздух еще неделю. Это означало, что Пегги не сможет участвовать в охоте, которая была запланирована на конец недели. Пегги приободрилась — теперь у нее была отговорка от скачки верхом на кобыле, которую лорд Эдвард купил для нее в порыве безудержной щедрости.

Она, однако, уже поправилась настолько, чтобы приступить к обязанностям, которые сама себе придумала, и обрадовалась, когда вскоре после того, как они с миссис Прейхерст за завтраком вдвоем полакомились жареной перепелкой у камина в Розовой комнате, та сказала:

— Я знаю, что вы не совсем окрепли, мисс Пегги. Но, если вдруг захотите, я могла бы провести вас по дому. Вы знаете, что в летние месяцы в замок Роулингз открыт публичный доступ. Конечно, мы показываем не все комнаты, а только Большой зал, оранжерею — покойная герцогиня очень гордилась своими розами, которые цветут круглый год, столовую и, э-э, некоторые другие апартаменты, если лорд Эдвард в Лондоне, а он обычно там. Если вы предпочтете отдохнуть, то я вполне вас пойму.