Молодой человек позвал ее, в его голосе слышалось крайнее волнение. Спотыкаясь, молодой человек побрел за Пегги. Видя, что она не останавливается, он неожиданно положил свои руки в перчатках на плечи девушки и развернул ее лицом к себе. Это очень удивило Пегги. Священник старательно избегал прикасаться к ней, даже на вечеринках, на которых они порой бывали у благопристойных соседей, вознамерившихся ни больше ни меньше помочь привлекательной дочери покойного священника и симпатичному новому пастырю найти взаимопонимание.

— Мисс Макдугал, — мистер Ричлэндз тяжело дышал, его пальцы давили даже через ее шубку, — простите, если обидел вас, но, пожалуйста, выслушайте меня. Я давно заметил, что ваш отец, хоть и был добрым человеком, слишком вольно обращался с приходом, особенно это касается вашего воспитания…

Пегги собралась с духом, чтобы резко возразить, но Ричлэндз торопливо продолжал:

— То, чего не следовало бы знать молодой девушке, совершенно необходимо знать жене священника, поэтому я готов смотреть сквозь пальцы на плохие манеры, которые вы продемонстрировали…

Пегги во все глаза смотрела на своего спутника, ее рот приоткрылся.

— Мистер Ричлэндз, — с трудом произнесла она. — Вы что?..

— Именно так. Не думаю, что для вас, мисс Макдугал, явилось неожиданностью то обстоятельство, что я уже некоторое время восхищаюсь вами больше, чем по-дружески. Надеюсь, вы окажете мне честь, став моей женой.

Пегги едва не расхохоталась ему в лицо. Господи, ей только что впервые в жизни сделали предложение, а она еле сдерживает смех. Как непристойно!

Лицо мистера Ричлэндза было очень серьезным и озабоченным, скорее в связи с темой, которую она затронула ранее, подумала Пегги, нежели с тем, как она отнесется к его предложению. Разумеется, она не собиралась его принимать.

Пытаясь убрать его руки со своих плеч, Пегги сказала:

— Мистер Ричлэндз, вы ошибаетесь, если полагаете, что я когда-либо вообще подозревала об истинной природе ваших чувств ко мне. Очень жаль, если я дала вам повод думать, что и я чувствую к вам нечто большее, чем дружба. Поскольку это вовсе не так, то боюсь, что не могу принять вашего великодушного предложения. А теперь отпустите меня, пожалуйста.

Когда он наотрез отказался выпустить ее, девушка начала извиваться, пытаясь вырваться из его объятий.

— Вы слышите меня, мистер Ричлэндз?

— Зови меня Джонатан, — сказал священник, наклонившись, чтобы поцеловать ее, — Пегги.

Пегги так растерялась, когда его лицо приблизилось к ней, что на мгновение застыла. Она ощущала обжигающую сухость его губ и неожиданное, пугающее движение языка, пытавшегося пробраться сквозь ее плотно сжатые губы. Следующая реакция была вовсе не столь пассивной. Размахнувшись ногой, она со всей силы ударила непрошеного жениха по голени острым носком сапожка.

Тот взвизгнул и отпустил ее, и Пегги, подобрав юбки, припустилась по кладбищенской аллее со всей скоростью, на которую были способны ее стройные ножки. Хотя девушка слышала, что он зовет ее, она продолжала бежать, скользя по обледенелой дорожке. Она не смела передохнуть, потому что боялась, что Ричлэндз догонит ее и начнет извиняться, а Пегги не была уверена, что ее желудок выдержит еще и это испытание.

Девушка продолжала бежать, холодный ветер продувал насквозь ее расстегнутую шубку и выжимал из глаз слезы. На деревенской улице она чуть не налетела на миссис Мактерли, жену булочника, но лишь извинилась на бегу. Пусть вся деревня вдоволь наглядится на ее лодыжки и икры, ей все равно. Пегги проскочила мимо дома священника, пробежала через калитку своего садика и уже почти на пороге коттеджа налетела на что-то большое и темное. Она на полном ходу уткнулась в эту преграду, которая, почувствовав толчок, издала удивленное «у-уф».

Ошеломленная столкновением, Пегги наверняка упала бы, не поддержи ее сильные руки. Раздался прежний глубокий голос, тоже произнесший «у-уф», в нем явно чувствовался сдерживаемый смех.

— Эй, милашка. Куда это ты так торопишься, будто тебя погоняют?

Задыхаясь от бега, Пегги откинула прядь темных, растрепанных ветром волос, подняла глаза…

И увидела самое поразительное лицо в своей жизни.

На нее весело смотрели ясные серые глаза, выделявшиеся на загорелом лице, что напомнило Пегги о лете, о пышном вереске, переливающемся волнами под мягким вечерним ветерком. Светлые глаза резко оттеняли черные как вороново крыло кудри. Они обрамляли правильное, будто вышедшее из-под резца мастера лицо, которое из-за густых темных бровей и чувственных губ казалось несколько мрачным.

Пегги, затаив дыхание, смотрела на это видение. Она подумала, что это пират сошел со страниц книг Джереми, которые тот вечно просил ему почитать. Но девушка ощутила сильные руки, которые поддерживали ее; мощные плечи, обтянутые черным плащом, такие широкие, что закрыли от нее все вокруг; мужской запах, исходивший, казалось, от его жилета, запах кожи, табака и едва различимый — лошадиного пота.

Взгляд светло-серых глаз незнакомца был дерзко устремлен туда, где в распахнутой шубке виднелись ее талия и прекрасной формы грудь, которая часто вздымалась и опускалась — Пегги пыталась восстановить дыхание. Тряхнув головой, она пришла в себя. С чего это она позволяет совершенно незнакомому мужчине держать себя в объятиях, когда только что ударила священника, попытавшегося сделать то же самое? Тяжело дыша, Пегги сделала неожиданное движение, чтобы освободиться, и насмешливый незнакомец сразу же отпустил ее.

— Что, красотка, где-нибудь пожар? — спросил мужчина, поднимая темную бровь. — Или за тобой гонится какой-нибудь приказчик из магазина, страдающий от безнадежной любви?

Пегги смотрела на него, еще не в силах отвечать. Она чувствовала, что ее щеки горят, и была рада тому, что на улице мороз и будет незаметно, что она покраснела. Это был самый красивый мужчина из тех, что она видела. Как же было не залиться краской?

— В чем дело, дитя? Ухажер откусил тебе язычок?

Великан усмехнулся, и при виде его небрежно скривившихся губ сердце перевернулось в груди у Пегги.

— Я уже довольно давно пытаюсь достучаться до твоей хозяйки, — продолжал тот. — Если ее нет дома, то не могла бы ты пустить меня на порог, чтобы я ждал в тепле? Продрог до костей…

Пегги услышала за калиткой чей-то голос. Приподнявшись на цыпочки, она увидела мистера Ричлэндза, который брел в их сторону, размахивая зажатой в руке шляпой.

— О, только не это! — простонала она.

Ее посетитель тоже оглянулся и гулко сказал:

— Этот человек, кажется, к тебе.

— Знаю, — жалобно отозвалась Пегги. — В том-то и дело.

Она бросилась к двери, которую никогда не запирала, и споткнулась о порог. Торопясь попасть в гостиную, девушка одной рукой расстегнула крючки своей шубки, другой бросила в сторону сумочку.

— Вот незадача, — пробормотала Пегги, едва ли заметив, что широкоплечий незнакомец проследовал за ней внутрь дома и теперь смотрел через окно на мистера Ричлэндза, который замер у калитки, будто вдруг понял, что его присутствие здесь нежелательно. — И Джереми вернется с минуты на минуту!

— Этот человек докучает тебе, милашка? — спросил темноволосый джентльмен. — Если да, то я с удовольствием помогу тебе от него избавиться.

— О, — застонала Пегги. Она повесила шубку на спинку стула, а затем положила руку на лоб, будто для того, чтобы унять головную боль. — Это невозможно. Честное слово, я уже пыталась.

Незнакомец еще раз выглянул в окно.

— Я не дрался со студенчества, по крайней мере, на кулаках, но похоже, что и он тоже. Конечно, он помоложе… Как ты думаешь, он согласится стреляться на рассвете?

Пегги посмотрела на гостя и рассмеялась, из глубины ее существа, казалось, лился чистый, журчащий звук. Она сама не понимала, чему так обрадовалась.

— Вы шутите! Это же мистер Ричлэндз, священник.

— Мне не до шуток. Будь он хоть архиепископом Кентерберийским, я был бы счастлив убить его ради тебя. Только скажи.

Она заметила, как взгляд светло-серых глаз обежал уютную, но бедно обставленную комнату, а потом остановился на ней. Пегги вдруг вспомнила о своем тесноватом коричневом шерстяном платье с мокрым от снега подолом.

— С другой стороны, — задумчиво сказал незнакомец, — чем убивать его — это может кому-нибудь не понравиться, и здесь соберется целая толпа, — почему бы мне просто не напугать этого типа, чтобы он убрался восвояси? А потом ты и я разожжем огонь, сядем рядом и познакомимся поближе. Можем славно провести время, по крайней мере, до тех пор, пока не вернется твоя хозяйка.

— Моя хозяйка? — повторила Пегги. — О ком вы говорите?

В этот момент распахнулась дверь, и в комнату, хромая, вступил священник. Распрямив плечи и являя собой воплощение уязвленного достоинства, мистер Ричлэндз произнес:

— Прошу простить за вторжение, но, мне кажется, я обязан извиниться, мисс Макдугал.

— Мисс Макдугал? — эхом отозвался незнакомец, уставившись на Пегги.

Прежде чем она успела ответить, мистер Ричлэндз продолжил:

— Как я понял, это обычное дело для молодых дам — отвергать первое предложение джентльмена, поэтому я не собираюсь принимать ваш отказ близко к сердцу. Не беспокойтесь, я снова попрошу вашей руки и буду просить опять и опять, пока вы не окажете мне честь стать моей женой.

Вот теперь ничто не могло скрыть краску, которая залила лицо Пегги. Еще никогда в жизни ее так не унижали. Как может священник вести разговоры на такую тему в присутствии совершенно постороннего человека?

— Уверяю, мистер Ричлэндз, — возбужденно начала Пегги, — что, сколько бы вы ни делали предложений, мой ответ будет неизменным. Разве я какая-нибудь глупая девчонка, чтобы играть человеческими чувствами? Если вы так думаете, то глубоко ошибаетесь. — Величественным жестом Пегги указала на дверь. — А теперь прошу вас покинуть этот дом.

Мистер Ричлэндз двинулся в сторону двери, но внезапно остановился и взглянул на высокого незнакомца.

— Могу я спросить, что привело этого джентльмена в ваш дом? — Его голос жалко задрожал. — Непозволительно, сэр, приходить одному к молодой одинокой женщине вроде мисс Макдугал.

Сероглазый незнакомец выглядел все более озадаченным, и только теперь Пегги заинтересовалась, что, собственно, тому здесь нужно. К ним с Джереми никто и никогда не приходил в гости, за исключением женщин из прихода, которые занимались благотворительностью вместе с Пегги. Кто же этот красивый джентльмен?

А сам он, казалось, лишился дара речи.

— Видимо, здесь какая-то ошибка, — выдавил он наконец.

— Ошибка? — Пегги смотрела на незваного гостя. Холеный, прекрасно одет: на нем плащ, каких не увидишь в округе, а высокие сапоги начищены до зеркального блеска. Белоснежный галстук повязан очень умело. В общем, перед ней стоял необычайно привлекательный мужчина. И вдруг его внешность показалась Пегги чем-то знакомой. Что-то было в этих серых глазах…

— Я искал мисс Макдугал, — неуверенно произнес он. — Но мисс Макдугал, которая мне нужна, является теткой некоего Джереми Роулингза…

Пегги вдруг почувствовала тяжесть в груди.

— Да, это я. — Она вздохнула и устало опустила плечи. — Что натворил Джереми? Что бы это ни было, клянусь, мы возместим. Кто-нибудь пострадал? Не могу выразить, как мне жаль…

— Гм, нет, вы не поняли меня. — Незнакомец посмотрел ей прямо в глаза, ему явно было неловко. Он представился: — По-моему, мисс, я ваш свояк, Эдвард Роулингз.

Глава 3

В какой-то момент Эдвард подумал, что его новая знакомая вот-вот лишится чувств.

Краска отхлынула от ее лица, девушка сделалась бледной, как мраморная статуя, и, казалось, даже немного покачнулась. Бросившись вперед, готовый подхватить ее, если она начнет падать, Эдвард выругался про себя, пообещав разобраться с Гербертом, когда представится возможность. Верх глупости — представить дело так, что тетка мальчика — иссохшая старая дева, когда в реальности она самая соблазнительная представительница женского пола из всех, кого Эдвард видел в течение… ну, довольно продолжительного времени.

А он-то принял ее за хорошенькую горничную, когда малышка влетела в него, словно пушечное ядро! Конечно же, со своей ладной маленькой фигуркой и точеным личиком эта девушка намного привлекательнее горничных, которых его друзья держат в своих лондонских домах. Привлекательнее, но не старше. Как только она открыла свой ротик, он обязан был сообразить, что это не просто служанка, — у нее напрочь отсутствовал традиционный шотландский акцент. Ее английский язык звучал столь же правильно, как у школьницы. Черт побери Герберта! А когда она поправила спутанную гриву темных волос и он заглянул в изумрудно-зеленые глаза, то, сказать по чести, Эдвард возблагодарил свою счастливую звезду за то, что она просто служанка, иначе он оказался бы в серьезной опасности.