На платформе уже дежурила машина скорой помощи. Санитары быстро проследовали в купе, уверенными движениями переложив больную на носилки. Вошедший за ними врач поискал глазами проводницу и уточнил:

– Кто принимал роды?

– В сознание не приходила, – послышался за его спиной уверенный голос Лады. – Большая кровопотеря. Схватки так и не начались. Ребенка мы вытолкали.

Медик оглянулся. Лицо собеседницы было бледнее снега. Врач достал таблетки и почти насильно вложил их в рот Лады.

– У нее есть дочь, – шепнула она, содрогаясь в рыданиях. – Пожалуйста, спасите эту несчастную!

– Она вдова, – видя, что у Лады начинается истерика, пояснила проводница. – Все документы в сумочке, – она кивнула на Алексея.

По станционному динамику объявили об отправлении поезда. Лидия оставила Ладу на Зинку и выбежала за врачом в тамбур. Санитары усадили в машину девочку, внесли малыша и следом загрузили носилки с их матерью. Поезд стал набирать ход. Алексей спрыгнул, а Лидия выглянула из вагона и прокричала ему:

– Мы через три дня пойдем обратно, придешь?

Тот, справившись с волнением, кивнул в ответ.

– Девятый вагон! – напомнила подоспевшая Зинка.

– Что? – переспросил мужчина и побежал следом.

– Мы пойдем в девятом вагоне! – надрываясь, закричала она.

Техник горько вздохнул и взмахнул им на прощание.

– А что как обманет? – заволновалась девушка. – Сумочку возьмет, и ищи-свищи. Почему он не сел в «скорую»?

Лидия пристыдила девушку и выглянула в окно, но уже не увидела ни Алексея, ни станции.


На обратном пути Зинка еще на ходу выпрыгнула на платформу.

– Ну? – уточнила Лидия, выпустив пассажиров. – Пришел?

– Не видать, – перешла на шепот девушка. – Я же говорила. Он мне сразу не понравился, еще когда стаканы просил… А то, как убег?

– Зинаида! – укорила ее напарница. – Он же роды принимал!

Поезд уже дал гудок, когда на платформу, спотыкаясь и подпрыгивая, выбежал Алексей. Через плечо была перекинута его походная сумка, а в руках болтался пакет, из которого выглядывало злополучное одеяло. Медик увидел женщин и бросился к вагону.

– Теть Лида! – радостно запрыгала Зинка. – А техник-то бежит!

…Сутками раньше Алексей стоял на высоком берегу реки, обратив взор к небу. К его ноге прижалась маленькая девчушка, которая, не мигая, наблюдала за дерущимися в песке воробьями. Темные круги под ее заплаканными глазами наводили на взрослых страх. Покачивая младенца, рядом стояла какая-то женщина. Спрятав крошечное личико малыша от солнца, она горько вздохнула. По ее обвисшим щекам бежали слезы. Одна из них упала на лоб ребенку. Малыш вздрогнул, открыл глазки и расплакался. Вслед за ним протяжно завыли деревенские бабы. Тишина мгновенно сменилась отчаянным криком. Алексей кинулся к холму свежевырытой земли. Старушка-мать осела возле гроба, целуя руки недавней родильнице. Она шептала ей какие-то слова и с надеждой заглядывала в пожелтевшее от мук лицо. Дочь не отвечала. Порыв ветра засыпал лицо покойной лепестками черемухи. Старушка стала бережно стряхивать их, срываясь на рыдания. К ней подбежала малышка и, поднявшись на носочки, испуганно посмотрела на мать. Она окликнула ее, но та не ответила. Девочка потянула мать за руку и отчаянно закричала. Алексей схватил ее на руки и отнес в сторону. Деревенские бабы дружно заголосили, мужики подхватили крышку и накрыли гроб. Алексей прижал голову девочки к своей груди и беззвучно зарыдал. Женщины подхватили под руки обессилившую старушку и стали успокаивать. Два подвыпивших мужика под нестройные звуки похоронного марша опустили гроб на дно могилы. Алексей кусал губы и, как мог, молился. Солнце спряталось за набежавшую тучку, и стало видно, что его волосы поседели…


Поезд медленно тронулся. Алексей ускорил бег. Лидия, не задумываясь, сорвала стоп-кран. Медик запрыгнул на подножку и протянул ей пакет с одеялом. Проводница швырнула его в дальний угол тамбура и с надеждой посмотрела в глаза напротив: «Ну?» По лицу Алексея покатились слезы. Мужчина беззвучно открывал рот, но так и не смог ничего произнести. Его враз поседевшая шевелюра испугала Зинаиду больше всяких слов. «Дяденька, чего вы молчите?!» – истерично закричала она. Алексей спрыгнул и отчаянно махнул рукой. Зинаида не удержалась и свалилась следом. Она дотронулась до плеча мужчины и повторила свой вопрос. Состав дернулся, колеса заскрипели. Напарница схватила девушку за шиворот и силком втащила на подножку вагона. Сама она все уже поняла, но, как и Зинаида, отказывалась в это верить. «Теть Лида, а чего он молчит?» – протестуя, выкрикнула сменщица. Проводница горько улыбнулась и крепко сжала девичье запястье. Поезд медленно стал набирать ход. Алексей закрыл лицо руками, по его телу пробежала дрожь, он потерял равновесие и завалился на платформу. Лидия выпрыгнула и бросилась ему на помощь. «Поехали, ты чего? Мы ж тебя без билета довезем», – рыдала она. «Им я сейчас нужнее», – подтолкнул ее к вагону медик. Женщина запрыгнула на ступеньку и выставила флажок. Состав тронулся. Техника сотрясали рыдания. «Аккурат через неделю пойдем обратно, приходи!» – крикнула ему Лидия и обняла плачущую Зинку. «Не может быть! – сипло заголосила молодуха. – Не хочу-у!»…


Зинаида спрятала лицо в ладонях и всхлипнула. Маша, смахнув слезы, подсела к ней и обняла. Проводница смущенно поджала губы. Их молчание нарушила ворвавшаяся в купе молодая напарница:

– Теть Зин, там какой-то буян чудит… – она с испугом посмотрела на зареванных женщин и бесшумно отступила. – Не беда – я и сама разрулю эту ситуацию.

Мгновение спустя из коридора донесся ее звонкий голос: «Поосторожнее на поворотах, гражданин! Вы тут свои права не качайте! Пьяным пассажирам вообще не место в поезде! Имею полное право ссадить вас на ближайшей станции!»

– Зачем ссаживать? – спасовал нарушитель. – Я за стаканами.

Зинаида вытерла слезы и улыбнулась.

– Простите за сырость, – она протянула пассажирке полотенце. – Вижу, и вас проняло. Ну, я пошла! Не положено нам рассиживаться! – она вышла из купе, но оглянулась и уточнила: – Алексей через неделю с нами уехал. Не знаете, что стало с детьми?

– Девочка давно уже мама, а мальчишка – офицер. Был сыном полка, учился в суворовском училище, служит на отцовском старте.

– Ну, слава тебе, Господи, – Зинаида перекрестилась.

На пороге выросла ее сменщица с подносом в руках.

– Теть Зин, отдохни, я со всеми разобралась, – похвасталась она. – Вот вам чай-кофе.

– Оставь писательнице, – улыбнулась проводница, – а то совсем заработалась. Поздно уже, отдыхайте, – участливо посоветовала она.

Маша благодарно кивнула.


Утром она долго нежилась на своей полке и никак не хотела просыпаться. Встала, когда за окнами показались пригороды столицы. Никита безмятежно видел седьмые сны. За несколько минут до прибытия Маша с трудом растолкала его.

– Лежебока! Мы дома! – она подала ему брюки и вышла из купе.

На перроне Никита тепло простился с молодой проводницей и тут же назначил ей свидание.

– Не пойдешь ведь, а девушка будет ждать, – упрекнула Маша.

– Почему это не пойду? И даже закручу роман, – пообещал напарник и за руку поздоровался с встречающим их водителем. – Надеюсь, никакого аврала? – получив утвердительный ответ, шепнул: – Маня, в случае чего, мы вернулись только в воскресенье.

– То есть ты еще в командировке? – уловила его мысль коллега.

– Логично, – поразился ее прозорливости оператор. – По тебе тоскует Интерпол! Надеюсь, уговор в силе? – уточнил он.

Маша вздохнула и развела руки:

– Но если Катерина вдруг мне позвонит…

– Исключено, – заверил Никита. – Я еще вчера предупредил, что вернусь дней через пять.

– Ничего себе загул! Поберег бы хоть себя.

– Маня, ты – прелесть, – коллега дружески чмокнул ее в щеку. – Зато представь, как она обрадуется, когда я с вином и цветами неожиданно ввалюсь на три дня раньше срока.

– А вдруг испортишь ей всю малину?

– Спасибо за совет! – почесал затылок ходок. – Есть повод испытать судьбу. Может, все само собой и разрешится. Ты настоящий друг!

Журналистка отвесила ему дружеский подзатыльник.


Открыв дверь квартиры, Маша уже с порога ощутила насыщенный аромат роз. Прямо перед ней в напольной вазе стоял огромный букет. Маша уткнулась лицом в бордовые бутоны и тихо шепнула: «Здравствуй!» Зазвонил телефон, высветился номер мужа.

– Здравствуй, любовь моя, – нежно прошептала она. – Благодарю за благоухающий привет.

– Рекомендую посетить столовую комнату.

Маша последовала его совету. Стол украшала чудная икебана.

– Как мило! – улыбнулась она. – Спасибо, родной!

– Загляни в спальню, – загадочно предложил Тополевский.

Маша распахнула дверь и ахнула – на комоде стоял букет ее любимых желтых хризантем.

– Я люблю тебя, Андрюшка!

– Скажи еще, – тихо попросил он.

– Люблю! Люблю! Люблю!

– И я тебя тоже. Кстати, какие у тебя планы на завтрашний вечер?

– Никакой работы!

– Это здорово. А как насчет гостей?

– К нам или…?

– Или. К Матвеевым.

– Одобряется.

– Тогда звоню Виктору.

– Привет всем. А я займусь ужином.

– А, может, посидим где-нибудь? Приглашаю!

– С дороги совсем не хочется. Дома лучше. Принимаю заказы!

– Не стоит! Просто загляни в холодильник.

Маша восхищенно замерла: полки ломились от деликатесов.

– Андрюшка, какая же ты прелесть!

– Какая? – игриво уточнил он.

– Лучше всех на свете. Ты подарил мне любовь!

– Это мои покупки так тебя обрадовали? – шутливо поинтересовался муж. – Глупышка. Никак не можешь взять в толк, что это ты наградила меня собой. Все. Скоро буду.

Бросив пальто на диван, Маша распахнула шкаф и стала выбирать наряд. Потом принесла свечи и принялась сервировать стол.


На Матвеевской даче божественно пахло антоновскими яблоками. Маша расположилась под раскидистым деревом и с восторгом вдыхала пьянящий аромат поздней осени. По аккуратно выложенным дорожкам на трехколесном велосипеде резво гонял очаровательный бутуз.

– Па, я молодец? – уточнил он у Виктора на очередном вираже.

– Молоток, – подмигнул отец, колдуя над мангалом.

Вика накрывала на стол, упорно отказываясь от посторонней помощи. Андрей подсел к Маше. Она зажмурилась от счастья.

– Дамы! – продемонстрировал шашлыки хозяин. – К столу!

– Па, а если я не дама? – замер в испуге малыш.

– Кирюшка, мой руки и занимай самое почетное место, – подхватила его на руки миловидная девушка, целуя в шею.

Мальчуган залился смехом и завизжал от удовольствия.

– Нинуля, помоги мне, дочка, – попросил Матвеев.

– Бегу, – она бережно поставила брата и поспешила к отцу.

Маша с интересом рассматривала ее ладную фигурку. Нина расцвела, похорошела и заметно повзрослела. Она не сводила с отца счастливых глаз. Заметив гостью, приветливо кивнула:

– Марья Андреевна, здравствуйте! Вы Антона не видели?

– Он готовит нам сауну, – подсказала Вика и шепнула: – Нина у нас отличница, будущий юрист. А ее брата вы не узнаете!

– А как там их… – Маша замолчала, понимая, что спрашивать у Вики об Анне некорректно.

– Их мать? – вздохнув, догадалась та. – Увы, все чаще выпивает вместе с мужем. Только не стоит ранить ребят расспросами…

У ворот раздался мелодичный звук клаксона.

– Басов, – обрадовался Андрей. – Наш генерал во всем оригинал.

– Всем привет, – Владимир Михайлович пожал мужчинам руки и галантно раскланялся с дамами. – Проезжал мимо, заметил машину Андрея, решил забрать вас всех к себе: супруга такую уху затеяла – пальчики оближите. Из осетра.

– Зовите лучше жену к нам, – предложила Вика.

– Не могу, она уже стол накрыла, – гость шутливо скомандовал. – Протяжка. Продувка. Ключ на старт!

– Сначала по шашлыку, – Виктор открыл вино.

Вика принесла фужеры. Андрей наклонился к генералу:

– Михалыч, чего светишься? Экспедицию на Марс снарядил?

– Провернул еще ту операцию! – многозначительно подмигнул он. – Только что вернулся из нашего прошлого. И, заметь, небезрезультатно – удалось снять выговор с Петрова. За катастрофу на космодроме, – пояснил он.

– Только сейчас? Прошло почти четверть века.

– Выговор, объявленный ЦК КПСС и Совмином, снять непросто.

– С какой стати они наказали генерала? – удивился Андрей.

– Так было принято. Для острастки.

– А как удалось снять взыскание, если партии давно нет?

– Постарались вот, – скромно ответил Басов.

– Это – событие отмечаемое! Прошу всех налить, – попросил Тополевский и встал. – За удачу!

Сдвинули бокалы, выпили.

– А сам-то Петров в курсе? – уточнил Андрей.

– Хочу сообщить лично. Разговор, сам знаешь, не телефонный.

– Жаль, что выговор сняли втихую. Пусть бы пригласили, куда следует, извинились. Хотя бы в глаза посмотрели и руку пожали.