– Человек имеет право быть патриотом! – возразила Карина.

– Патриотом – да, но не идиотом! Себя хоронишь, о Мишке подумай. Что его ждет? Папаше он на дух не нужен. Окончит школу, поступит в институт и все, пиши – пропало. Останешься здесь до скончания света. Квартир на большой земле не дают даже тем, кто жизнью рисковал. А твое оружие – слово. За него льготы не полагаются. Через пару лет будешь кусать локти от одиночества. Вот тогда ты вспомнишь и австралийца, и немца, и черта лысого, но, увы!

– Да не выпустят меня за границу ни при каких обстоятельствах! – не выдержала ее напора Маша. – Я же военнослужащая.

– Что, особые органы уже намекали? – испугалась Яна.

– А то я сама не знаю! – она вдруг расплакалась.

Карина с упреком покрутила пальцем у виска Яны. Через какое-то время рыдали уже втроем.

– Девочки, что же мы такие неудачницы? – размазывала по щекам слезы Яна. – Ни принца, ни белой лошади, ни денег…

– Ни костюма химзащиты, – вставила Маша. – Продал, подлец, а мне плати и отвечай!

– А ты в ответ продай что-то из его вещей, – посоветовала Карина.

– Так ведь ничего нет, – Маша вдруг задумалась и извлекла из соусницы массивное обручальное кольцо. – Кроме этого.

– Тяжелое, – прикинула Яна. – Зачем ему такое массивное?

– Свекровь говорила, что это семейная реликвия. Золото, вроде, какое-то старинное, ручной работы.

– А говоришь, ничего нет! Химзащиту точно компенсирует.

– Гадко все это, – заупрямилась Маша. – Не умею я так.

– Передадим ультиматум через моего Серегу, – предложила Яна.

Часы показывали далеко за полночь. Маша убрала кольцо на прежнее место и достала постельное белье.

– Дискуссионный клуб закрыт – пора в опочивальню. Вы – на диване, а я – на перине на полу. И не спорить!

– А что это за бумажка? – Яна подняла с ковра квитанцию.

– Нашлась-таки, – обрадовалась Маша. – Мне ставят телефон.

– Вот что значит быть ближе к начальству!

– Он служебный. Тополевский пробил. Надоело отправлять ко мне посыльных. К нам же высокие гости прибывают в любое время суток.

– А почему Андрей Васильевич? Ты же у Теплова служишь!

– Работу пресс-центра курирует Тополевский.

– Ой, смотри, подруга, что-то здесь нечисто.

– Нечего смотреть. У него своя пассия.

– Не смеши меня! – не поверила Яна. – Ему давно пора в монастырь.

– В женский, – обиженно уточнила Маша. – Полковник не только пьет чай с одной моей знакомой, но и дарит ей подарки.

– Не может быть! – прижала ладони к щекам Карина.

– А вот и может. Я это точно знаю!

– Видела, как дарил? – не скрывая интереса, уточнила Яна. – То-то. Со слов знаешь. Бьюсь об заклад, что твоя знакомая все выдумала.

– А вот и нет – Тополевский, к слову, на работу возит полную машину дам! Свободного места не отыщешь.

– Просто он джентльмен и не может проехать мимо тех, кто «голосует» на перекладе, – заступилась Яна. – Это, кстати, хорошая черта. Другие замы сроду не остановятся. Правда, сменщица утверждает, что жену Тополевского такое положение дел не устраивает.

– Разве он дает повод для ревности? – удивилась Карина.

– Он по широте душевной приглашает в машину всех, кто поместится на заднем сидении. Женщины это знают и подходят прямо к подъезду.

– Лично мне нет до этого никакого дела, – Маша заткнула уши и с недоумением посмотрела на подруг. – Я не поняла, чего вы ждете?

– Что-то ты, Маня, не договариваешь, – упрекнула Яна. – Колись!

– Пора спать! – открестилась та и погасила свет. – Спокойной ночи!

Подруги многозначительно переглянулись и улеглись.


На следующий день, прощаясь с экскурсантами, Маша заметила в холле Тищука. Он подавал ей какие-то знаки.

– Простите, не поняла, – призналась она, проводив гостей.

– Срочно загляните к командиру.

– Кто-то опять приезжает?

– Вроде, нет. Не знаю. Приказано вас препроводить.

– Не заблужусь, тут два шага, – Маша свернула в приемную.

При ее появлении Локтев, стоящий у окна, не посчитал нужным обернуться. Не отводя взгляда от плаца, он с ходу предложил:

– Марья Андреевна, оставьте в покое Тополевского.

– В каком смысле? – опешила она.

– В самом прямом, – повысил голос Ярослав. – Андрей Васильевич – человек женатый, а вы, как мне известно, недавно расторгли свой брак. Попридержите свои далеко идущие планы.

Маша, наконец, справилась с волнением и обрела дар речи.

– Что скажете? Не терпится сменить фамилию?

– Вы делаете мне предложение? – не удержалась от едкого комментария подчиненная. – Не утруждайте себя, товарищ полковник: ваша фамилия меня не устраивает!

Локтев вскипел и, наконец, обернулся. В этот момент в кабинет ворвался Головин. Услышав последнюю фразу, толстяк с интересом посмотрел на растерянного Локтева.

– Так его, так! – потер он руки и подмигнул женщине.

– Что вы себе позволяете? – вышел из себя Ярослав.

– «И на обломках самовластья напишут наши имена», – с вызовом ответила Маша и, не прощаясь, направилась к выходу.

Локтев беспомощно ловил ртом воздух.

– Кто вам позволил уйти? – грозно крикнул он вслед.

– Шаг влево, шаг вправо – расстрел? – иронично уточнила строптивица, закрывая за собой дверь.

– Что, снова отказала? – посочувствовал Головин. – Облом!

– Ты все не так понял. Не баба, а черт!

– Это точно. Теркин в юбке. Но – хороша. И тебе не по зубам, – бестактно резюмировал он.

– Да ты… Да я тебя…

– Уймись! – отмахнулся Федор. – Я к тебе по делу.

– Если про Адину квартиру, я уже в курсе. Командующий ее лично обрадовал. Надеюсь, теперь отстанет.

– Даже и не надейся! А теперь, по существу. Нужна твоя помощь.

– Тебе? – усомнился Ярослав.

– Офицеру, который серьезно повредил руку. Ему требуется дорогостоящая операция. Причем, срочно! Распорядись выдать…

– Не по адресу! – открестился Локтев. – Твой дружок Тополевский мастак решать эти вопросы. К нему и иди. Будь здоров!

Головин вышел, едва не снеся дверь от возмущения. Локтев дождался, пока его шаги стихнут, и выглянул в холл. Маша опечатывала музей. Она спиной почувствовала пристальный взгляд и ядовитое сопение непримиримого полковника, но провалиться сквозь землю не получилось.

Локтев осмотрелся и, убедившись, что свидетелей нет, вплотную приблизился к женщине. Тянуть время было бессмысленно, она обреченно оглянулась. В колючем взгляде журналистки сквозила готовность к решительному отпору.

– Помощи ждать неоткуда. Вы так и не ответили на мое предложе… – он поостерегся произнести это слово и спешно исправился, – …предупреждение.

– По поводу? – уточнила Маша.

– Девичья память?

– Наверное, я вновь выведена из состава пресс-группы? – невинно предположила собеседница. – В какую часть убыть?

– Я о Тополевском! Ближе к делу, – скривил губы Ярослав.

– А я думала, к телу, – намекнула на расстояние Маша.

Полковник стремительно сделал шаг назад.

– Ну, что скажете?

– По приказу покойного командира пресс-группа подчиняется заму по науке. Не встречаясь с Тополевским, я не смогу показывать ему тексты и начну городить всякую чушь. Это будет на руку нашим конкурентам. Вот уж они вас за это поблагодарят. Впрочем, будет лучше, если вы действительно отстраните меня от эфиров. Подумаешь, останемся без радио и телевидения! Зато оградим от моего тлетворного влияния полковника Тополевского! Это ведь для политики космодрома куда важнее! – женщина осмелела и перевела дух. – Я собралась ехать на запись программы. Мне остаться?

– Никто вам не позволит менять информационную политику! Если надо, мы вас просто переподчиним. Я говорил о прекращении личных контактов с Тополевским.

– Слушаю и повинуюсь. Прикажете работать лично с вами?

– Вы не просто работали! Вы устраивали застолья.

– Я же ничего не имею против ваших чаепитий.

– Какие чаепития? – зашипел полковник.

– А какие застолья?

– С московской бизнес-элитой! С этой минуты приказываю не появляться в радиусе ста метров от Тополевского!

– У меня плохой глазомер, – в Маше вдруг проснулся дух противоречия. – А вдруг промахнусь?

Она решительно обошла полковника, стала спускаться по лестнице и этажом ниже столкнулась с Андреем. Он приветливо улыбнулся и был удивлен неприязненным взглядом в ответ. Маша демонстративно прижалась к стене, максимально удаляясь от него.

– Придется тренировать ваш глазомер! – грянул вдогонку ей Локтев. – И не говорите потом, что я вас не предупреждал!

– Что ли в мой огород камешек? – мрачно пошутил возникший перед ним Тополевский.

– Вот ты-то мне и нужен, – обрадовался Ярослав. – Заходи.

В кабинете он важно плюхнулся в командирское кресло и небрежным жестом пригласил Андрея за стол. Тот сел у входа.

– Пересядь ближе!

– У меня дальнозоркость.

– И у тебя проблемы со зрением? Придется вас обоих лечить. Выходит, Алина права – ты еще тот фрукт. Вот, ты скажи, Оксана – дура! – вспомнил вдруг он. – Принесла почту и радуется за подругу. А чему тут радоваться? Семья – это свято!

– Ты о чем?

– О том! О твоих загулах на глазах у подчиненных!

– Тебе самому надо лечить и зрение, и слух, – Андрей встал и положил перед ним документы. – Ознакомишься – подпиши.

– Нет, дослушай! – потребовал Локтев. – Развел тут, понимаешь, шашни с разведенкой.

Брови Андрея изумленно поползли вверх.

– Не строй из себя невинность! – пошел вразнос Ярослав. – Одна развелась, другой ее чаем поит. Мне все известно! Алина волосы на себе рвет, а он устроил тут кафе-бар.

– Замолчи! – потребовал Тополевский. – Ты можешь додумывать, что угодно, только женщину не тронь! – он направился к выходу.

– И полетит твоя разведенная звезда к новому месту службы! – пригрозил вслед Локтев.

– Попробуй только! – не оборачиваясь, предупредил Андрей.

– И что будет?

– А ты попробуй!

Локтев промолчал. Выждав пару минут, он снял трубку.

– Аля? Ты права – между ними что-то есть. Конечно, поговорил. Не горячись, я сам разберусь. Причем тут ее чары? Вот только не надо меня учить! Сказал – переведу, значит, сделаю! Какая разница, куда. Тебя это больше всего волнует? Только что выехала на запись программы. Конечно, одна. Твой на рабочем месте. Ладно, пока.


Стычка с Локтевым выбила Машу из привычной колеи. На записи программы она чаще обычного сбивалась и завершила монтаж позже намеченного срока. Когда журналистка вышла из студии, уже смеркалось. До возвращения из школы сына еще оставалось время, можно было пробежаться по магазинам. Она прикинула, в какую сторону идти, но не успела сделать и шага.

– Марья Андреевна, можно вас? – из-за угла здания выглянула незнакомая не в меру полная женщина. – Очень надо, – попросила она.

В недоумении Маша оглянулась, но направилась следом. Не успела она свернуть, в ее волосы впились женские руки.

– Гадина! – истошно завопила Алина. – Убью!

Маша перехватила кисти обидчицы и посмотрела ей в глаза:

– Подите вон!

Алина забежала вперед и пригрозила:

– Берегись! Еще наплачешься за сына! Пожалеешь, что родилась на этот свет, да будет поздно.

Маша развернулась и пошла прочь. Алина опередила ее:

– Дайте слово, что у вас ничего нет!

– Даже у нищих хоть что-нибудь да есть!

Ревнивица догнала ее уже со слезами мольбы:

– Что у вас с моим мужем?

– Совместная работа, не более.

– Изведу тебя и твоего выродка! Слезами зальешься!

Маша ускорила шаг. К счастью, время было неурочное – поблизости никого не оказалось. Только скандальных разборок ей сейчас и не хватало! Журналистка привела в порядок волосы и спустилась к озеру. Забравшись в привязанную у берега лодку, она заплакала. В какой-то степени ей было жаль отчаявшуюся Алину, но потакать ее выходкам не хотелось. Если в семье Тополевских возникли проблемы, думала она, случилось это не сейчас. И моей вины в том нет.

Она посмотрела на часы и направилась к дому: вот-вот должен вернуться Миша, не хватало, чтобы Алина его испугала.

Дурацкая потасовка окончательно испортила настроение. Свои симпатии Андрею Маша старалась не выказывать и уж тем более избегала всяческой инициативы. И если его внимание означало нечто большее, чем тесное сотрудничество, причину требовалось искать далеко не в сопернице. Коль скоро жена, прожившая рядом с ним два десятка лет, этого так и не поняла, объясняться с ней бесполезно. Ведь даже со стороны было ясно, что столь ответственный человек как Тополевский не способен на легкомысленный флирт. Принимая любое решение, он выверял его с точностью до микрона и возможные последствия взвешивал более чем обстоятельно. Такие надежные люди идут на прекращение отношений только в самом крайнем случае, когда исчерпаны все доводы, способствующие разрешению конфликта мирным путем. И если для Алины приближение разрыва стало откровением, помочь ей могло только чудо. Или совокупность незаменимых в семейном реестре дипломатических качеств, как-то: недюжинный ум, проницательность, мудрость и пресловутая женская интуиция, помноженные на высочайший такт. Впрочем, счастливых обладательниц подобных талантов смело можно сравнивать с опытными лоцманами – семейные лодки под их мудрым руководством благополучно минуют опасные рифы. При этом не стоит сбрасывать со счетов один многозначительный факт: опытные мореплаватели всегда имеют под рукой карту фарватера, которая существует столетиями и если претерпевает, то самые незначительные изменения. За более чем два тысячелетия от рождества Христова составить универсальный путеводитель по семейной жизни не удалось еще никому. Автор подобного шедевра будет вправе претендовать на Нобелевскую премию мира, поскольку большинство войн на планете, согласно мнению исследователей-медиков, затевают неудачники в семейной жизни.