Тополевский переоделся, вымыл руки и вошел следом. Алина, не сводя глаз с экрана телевизора, пила чай, пустой пакет валялся рядом, на табурете. Андрей открыл холодильник.

– Неужели тебя там не кормят? – ехидно уточнила жена. – Она, что, совсем безрукая? Даже готовить не умеет?

Тополевский не стал отвечать, достал продукты, принес тарелку, разделочную доску и нож.

– Не трожь! – нагло приказала Алина. – Продукты – ребенку.

– Я купил достаточно, хватит на всех.

Андрей говорил тихо, но уверенно. Это приводило жену в ярость. Она выхватила из его рук тарелку, размахнулась, чтобы грохнуть ее об пол, но натолкнулась на решительный взгляд и просто спрятала продукты за спину.

– Ничего не дам! Обойдешься!

Муж спокойно достал мясо и поставил на плиту сковороду.

– Ничего трогать не смей! – раздалось за спиной ее шипение.

Тополевский с неприязнью оглянулся и твердо потребовал:

– Выйди вон!

В его взгляде было столько решимости, что Алина, вытаращив от удивления глаза, боком прошмыгнула вдоль стены, больше не решаясь возражать. Поужинав, Андрей вымыл посуду и направился прямо в спальню. Негодующая Алина ворвалась следом:

– Не прячься! У меня закончились деньги!

– А у меня – сломался печатный станок.

– Вадьке в школу нужно, – зло выкрикнула жена.

– Я сам ему дам.

– А на продукты?

– Ты их не покупаешь.

– Это я из принципа.

– У меня тоже есть принципы.

– Но мне нужны деньги. Ты уже две недели ничего не давал.

– На космодроме люди не видят денег по несколько месяцев.

– Знаю, что не видят, я тоже, как все, не получаю!

– Позволь спросить, куда же ты их тратишь?

– Куда надо! – топнула ногой она. – Имею право!

– Вспомни тогда и об обязанностях, – он натянул на голову одеяло. – И не плюй в колодец, из которого пьешь.

Хлопнула входная дверь.

– Вадик, – бросилась в коридор мать. – Что так поздно?

– Тренировка затянулась, – он поцеловал мать в щеку.

– Кушать будешь?

– Не откажусь, – улыбнулся сын.

– Ой, а я ведь ничего не приготовила, – залебезила Алина. – Твой отец слишком поздно принес продукты, а у мамы не осталось денег.

– Ладно, я не голодный, – спрятал глаза парень.

Андрей вышел из спальни и приветливо улыбнулся сыну:

– Привет, Вадька, мой руки – я сейчас сделаю омлет с ветчиной и сыром. Сгодится?

– Я не хочу, – спрятал глаза он.

– Глупости, – не согласился отец. – Переодевайся и за стол!

– Он не станет есть из твоих рук, – со злорадством заметила супруга, становясь рядом с сыном. – Так ведь, сынок?

– Па, я устал, – опустив голову, пробормотал Вадим.

– Как знаешь, – отец с болью посмотрел на него и принес бумажник. – Тебе в школу нужны деньги?

– Мне? – удивился Вадим.

– Тебе, – подхватила мать, толкая его в бок. – Ты просто забыл.

Андрей положил на тумбочку возле сына несколько купюр.

– С уроками помочь? – предложил он.

– Я все уже сделал.

– Тогда спокойной ночи, – горько улыбнулся Тополевский.

Андрей ушел в спальню. Алина быстро спрятала деньги в карман.

– Ма, зачем ты так? – упрекнул ее сын.

– Не твоего ума дело! – сурово оборвала она.


Утром Алина исподлобья покосилась на мужа и обиженно вышла в другую комнату. Он спокойно привел себя в порядок, быстро приготовил омлет и пригласил сына. Позавтракав, Вадим благодарно уткнулся в отцовское плечо. Вымыв посуду, они вместе вышли из квартиры. Алина коршуном бросилась к окну. Убедившись, что муж сел в машину один, она удовлетворенно усмехнулась.

Ближе к обеду Алина стремительно ворвалась в кабинет Тополевского. Он говорил по телефону. Бесцеремонно открыв дверь в комнату за спиной мужа, она пристально изучила обстановку. Андрей положил трубку, обернулся и выразительно посмотрел на непрошеную гостью. Жена подбежала к дивану, на котором были аккуратно сложены тощая подушка и солдатское одеяло, для чего-то заглянула за штору.

– Двоим здесь тесновато, – усмехнулась она с видом победителя. – Выходит, тебя нигде не ждут? Так?

– Уходи, – кивнул на дверь полковник.

– И не надейся! – повысила голос Алина. – Устрою вот прямо сейчас грандиозный скандал на весь штаб, будешь знать! Где тут рабочее место твоей пассии?

Она решительно направилась к двери, надеясь, что супруг остановит ее. Андрей, не глядя на ее художества, изучал документы. Супруга не уходила и, стоя у двери, буравила его взглядом. Молчание прерывал очередной телефонный звонок. Алина с облегчением опустила глаза. Тополевский снял трубку: «Слушаю. Да, сейчас зайду». Он открыл сейф и, взяв документы, стремительно покинул кабинет. Жена бесцеремонно плюхнулась в его кресло. Следующие полчаса она безо всякого стеснения отвечала посетителям, что полковник будет чуть позже. Освоившись, принялась за изучение содержимого выдвижных ящиков стола, но не найдя в бумагах никакого компромата, бросила это наискучнейшее занятие. Время шло, а Андрей так и не появился. Устав от ожидания, Алина сняла трубку телефона.

– Дежурный по космодрому майор Лапин, – прозвучало в ответ.

– Подскажите, полковник Тополевский все еще у командира?

– А кто его спрашивает?

– Жена.

– Никак нет – уехал по частям.

– Давно? – растерялась Алина.

– Минут двадцать назад. Что ему передать?

– Спасибо, ничего, – она положила трубку и вздохнула.

Посидев в задумчивости, Алина потянулась к стопке писчей бумаги, но, загубив несколько листов, так ничего путного и не написала. Проходя мимо комнаты дежурного, она остановилась и, изобразив подобие улыбки, заглянула в окошко:

– Скажите, полковник Локтев у себя?

– А вы кто? – вопросом на вопрос уточнил майор.

– Жена полковника Тополевского.

– На месте, но он занят.

– Меня примет, – Алина решительно направилась в сторону командирского кабинета.

Получив доклад дежурного о незваной гостье, Локтев выглянул в приемную: «Николай, сейчас здесь появится дама. Меня нет ни под каким предлогом. Вышел, умер, испарился». Он закрыл за собой дверь и повернул в замке ключ.


В рабочий кабинет Тополевский вернулся только к вечеру. Валяющееся на полу содержимое выдвижных ящиков стола свидетельствовало о намерениях и настроении Алины. Приведя рабочее место в порядок, Андрей собрал совещание. Слушая доклады подчиненных, он что-то помечал в рабочей тетради:

– По питанию и размещению вопросов нет. А что с экскурсионной программой?

– Музей готов, – доложил Трошев. – Экскурсию проведет капитан Тищук. По площадкам и городу сопровождать буду я – не раз слышал, что говорила Марья Андреевна. Надеюсь, воспроизведу.

Брови Андрея удивленно поползли вверх.

– Может быть, не стоит огород городить? Пригласите ее саму.

– Полковник Теплов сказал, что ее нет и больше не будет.

– Хорошо. Все свободны.

Когда кабинет опустел, Андрей набрал номер музея.

– Капитан Тищук, – представился Леонид. – Вас не слышно.

Тополевский набрал домашний номер Маши. Вместо ответа его ожидали протяжные гудки. Он положил трубку и открыл папку с документами. Заработавшись, не заметил, как в кабинет вошла Оксана. Положив газеты на краешек стола, она сухо поздоровалась и, не задерживаясь, направилась к выходу. Весь ее вид свидетельствовал, что общаться она не намерена.

– Оксана Евгеньевна, я вас чем-то обидел?

– У вас так много работы, не хочется отрывать от важных дел.

– Мне требуется совет, – нашел повод удержать ее Андрей.

– Неужели?

– Да, у меня погибает один цветок, – кивнул на окно полковник.

– Который? – Оксана по-деловому раздвинула шторы.

– Вот этот, – Андрей показал на самый дальний горшок и предостерег. – Осторожно, вы одеты не для садовых работ.

Гостья самодовольно улыбнулась и наклонилась.

– Я как-то интересовался у Марии Андреевны, как быть, – тактично вышел он на разговор о Маше, – но забыл ее совет.

– Андрей Васильевич, а вы не пробовали поливать свои цветы? – усмехнулась почтальон и взяла курс на дверь.

– А..?

– Что? – хитро улыбнулась она.

– Как бы это вам объяснить…

– Говорите прямо.

– Оксана Евгеньевна, вы не проведете сегодня экскурсию в музее? А то никто не решается общаться с иностранцами.

– Увольте! Хватит с меня печального опыта Марьи Андреевны.

– В каком смысле? Она недовольна своей работой?

– Теперь она довольна всем.

– Погодите, – запротестовал полковник. – Что-то произошло?

– Вам виднее.

– Мне казалось, вы дружите.

– Я уж точно ничего дурного ей не сделаю. Ни при каком раскладе, – Оксана выглянула в приемную и убедилась, что их разговор никто не слышит. – Андрей Васильевич, таких людей, как Маша, беречь и ценить надо. И ограждать от всяческих нападок.

– Мы очень признательны Марье Андреевне за…

– «Мы»? И причем тут признательность? – уточнила с вызовом женщина и в сердцах бросила газеты на стол. – Берите ситуацию под контроль! Помогите. Локтев точит на Машу зуб, Головин грозит ссылкой, ваша жена на пару с генеральшей загнали ее в угол. А бывший муж и вовсе обнаглел – устроил в доме бордель. Маша не семижильная. Она ведь сейчас бросит все, уедет и никогда уже не вернется, – в глазах Оксаны заблестели слезы.

– Как это не вернется, – попытался отшутиться Тополевский. – Она военнослужащая. Самовольное оставление части…

– Бросьте вы! Сейчас ей не до устава. Маша, прежде всего, женщина. И эту женщину довели до белого каления. Она вам на шею не вешалась и семью вашу разрушать не собиралась.

– Конечно, нет. Речь идет не о моей семье, – нахмурился Андрей.

– Как раз о ней. Марье Андреевне достается из-за вас: войну ей объявила ваша супруга, – она вздохнула. – А вы за своей работой ничегошеньки не видите. И хотя вы подали заявление на развод…

– А это вы откуда знаете?!

– В каких я только кабинетах не бываю и чего только не слышу! Только вы вышли из здания суда, Локтеву сразу же позвонили. Я как раз почту ему принесла. Что вас еще интересует? Только без дипломатии.

– Оксана, простите, где сейчас Мария Андреевна?

– Так бы сразу и спросили, а то «цветок вянет», – женщина снова выглянула в приемную. – Дома она, просто трубку не снимает. Вещи пакует, собирается послезавтра уехать! Навсегда, – акцентировала она и напомнила. – В своей квартире она больше оставаться не может – там каждый день до смертоубийства доходит. Тем более что ее бывший, ваша жена и вдова скооперировались, – гостья вышла.

– Спасибо, – вслед поблагодарил ее Тополевский и снял трубку. – Игорь? Привет! Как у тебя со временем? Надо бы переговорить с глазу на глаз. Ничего не имею против твоего кабинета, но лучше – у меня. Заглянешь? Жду.


Маша собрала чемодан и принялась паковать объемную сумку. С трудом застегнув «молнию», она заглянула в список и вычеркнула из него то, что уже сложила. Телефон не умолкал ни на минуту, но женщина не обращала на него никакого внимания. Она достала документы и положила их в наружный карман чемодана. Настойчивый звонок в дверь заставил ее вздрогнуть: так протяжно никто из ее знакомых не звонит. От неожиданности она замерла. Звонок повторился. Маша на носочках вышла в коридор и посмотрела в глазок. На площадке, громко переговариваясь, стояли два милиционера. Женщина сжала виски и прислонилась к двери спиной.

– Я же говорил, вечером надо брать, – пробасил сержант. – Ее пока нет. Не засаду же нам устраивать.

– Заедем позже, – согласился приятель и стал спускаться.

Лицо Маши вспыхнуло от волнения. Она метнулась к окну. У подъезда стоял милицейский воронок. Журналистка схватилась за подоконник, чтобы не упасть: «Бог мой! Что-то стряслось? Что они там еще затеяли?» В голову ничего хорошего не приходило.

По идее, за ней милиция приехать не могла: военнослужащего вправе задержать только патруль. Стало быть, либо Миша что-то натворил, либо его снова подставили. Она спрятала лицо в ладони и расплакалась.

Настойчивый звонок в дверь испугал еще больше. Маша заткнула уши. Звонок повторился. Похоже, пришел кто-то свой. Она выглянула в окно – милицейской машины действительно не было. Подошла к глазку – площадка пуста, за дверью тихо. Теряясь в догадках, журналистка осторожно вернулась к окну. У подъезда о чем-то шептались Яна и Карина. Выйти на балкон она не решилась, кто знает, может, за ее квартирой следят. Подруги в случае необходимости вернутся сами, подумала Маша.

Когда стемнело, она так и не решилась зажечь свет. Вздрогнув от скрипа входной двери, бросилась в коридор. Из школы вернулся сын.

– Ты что, спала?

– Что-нибудь случилось? – посмотрела ему в глаза Маша.

– Ма, а что я такого сделал? Подумаешь, чуть задержался, – не понял Михаил и беззаботно сообщил: – Тебе тут в двери записка.

Маша развернула и прочла заковыристый почерк Яны: «Митя подал заявление в суд, обвинив тебя в краже кольца. Там работает его новая пассия, которая пообещала тебе крупные неприятности». Она охнула от удивления. Сын стащил мокрые носки и поскакал в ванную комнату греть ноги. Ужинали в свете газовой конфорки.