Джейн Бонандер - Пыл невинности

– …и, – спокойно продолжил он, как будто она и не прерывала его, – ты сможешь, если захочешь, вернуться в долину после окончания строительства. Кому-то все равно придется присматривать за ней. Гостиница будет строиться как раз на том участке, который вы застолбили с мистером Макдауэллом, когда десять лет назад пришли в долину. Если тебя заинтересует работа управляющей, я помогу тебе устроиться на это место. Ты сможешь не только вернуться в долину, но и жить на своей собственной земле.

Ноги у Скотти неожиданно задрожали. Она кое-как добралась до стула и обессиленная рухнула на него. Вот этого она на самом деле не ожидала… Неужели он говорит серьезно? Неужели она может вернуться в Йосемитскую долину и жить на своей земле?

Джейми подошел к Алексу и сердито воскликнул:

– А теперь внимательно послушайте меня! Скотти не нужны никакие гостиницы…

– Заткнись, Джейми, – спокойно велела Скотти.

Ей показалось, что голос принадлежит не ей, поскольку все в ней дрожало и грозило лопнуть от смеси любопытства, недоверия и ликования.

Как он нашел такое простое решение? Ей оно казалось просто блестящим. Надо отдать ему должное, все-таки он очень умный человек! Скотти продолжала разглядывать Алекса, надеясь поймать его взгляд. Однако он решил уделить внимание Джейми Бауэрсу и окатил его холодным и угрожающим взглядом:

– Но у меня будет одно условие, Скотти.

Она вопросительно посмотрела на него и осторожно спросила:

– Какое?

– Ты не должна выходить замуж, пока будешь жить в моем доме.

– Подождите-ка минуту, черт по… – вспылил Бауэрс.

– Заткнись, Джейми! – тихо повторила девушка. Это предложение означало для нее так много! И конечно, самое главное, что она сможет навсегда остаться рядом с отцом и землей, которую он всем сердцем любил. К тому же она будет рядом с Алексом, по крайней мере, хоть какое-то время. Но она не позволит эмоциям взять верх над рассудком. Уж слишком ответственное решение ей предстояло принять. Сможет ли она жить с ним в одном доме, если он счастливо женат на другой?

Скотти стало очень грустно. Значит, у него есть жена в Сан-Франциско… Следует побыстрее свыкнуться с этой мыслью. Предложение Алекса – единственно разумный выход из создавшегося положения, и нельзя отказываться от такой возможности. Пусть она не получит Алекса, но у нее останется земля. Одного этого вполне достаточно, чтобы согласиться. Разве не так?

Скотти Макдауэлл встала, она уже успокоилась.

– Хорошо, – кивнула она. – Я согласна на твое предложение.

Александр Головин стоял от могилы на приличном расстоянии, не желая нарушать уединение Скотти. Это была ее единственная просьба. Перед отъездом из долины девушка захотела провести хотя бы несколько минут у могилы отца.

Головин вспомнил, как она согласилась стать компаньонкой и учительницей Кати. Он понимал, что заставило ее согласиться на его предложение. Если бы не гостиница и земля, Скотти никогда бы не согласилась переезжать в Сан-Франциско. Она была умной девушкой и сразу поняла, что это безупречный выход. Он вспомнил, как она встретила его в своем доме – настороженно и подозрительно. Нет, дураком был он, Александр Головин! Как ни странно, но он скучал по ней. А ведь раньше был уверен, что стоит ему окончательно решить, что же делать со Скотти, то сразу перестанет думать о ней.

Напрасно он подшучивал над ней. Он видел, как она терялась и смущалась всякий раз, когда он начинал язвить, ее слегка картавый шотландский выговор усиливался. В такие минуты Скотти становилась неотразимой. Он не хотел тогда ночевать в ее хижине. Что ж, оставалось только надеяться, что та единственная ночь, когда он потерял бдительность, не будет иметь плохих последствий. Алексу казалось, что, после того как Скотти разбудит его желания, придется искать новую женщину, однако он этого не сделал. Конечно, он вел себя, как последний дурак, к тому же похотливый.

Скотти стояла на коленях перед могильной плитой. Алекс прекрасно понимал, что если бы в тот день не догадался проследить за ней, то не знал бы, куда она отправилась. Он предполагал, что она не станет ждать его возвращения утром. Об этом говорила охватившая Скотти паника. Выдал ее и едва заметный прищур глаз. Алекс давно подметил, что она едва заметно щурится всякий раз, когда принимает какое-нибудь важное решение.

Александр Головин оглядел ее прекрасную фигуру и со вздохом признал, что требование не выходить замуж было чистейшей воды импровизацией. С угрюмой улыбкой он решил, что на его месте Скотти поступила бы точно так же. Головина беспокоил Джейми Бауэрс. В его отношении к парню нет, разумеется, ничего личного. Просто Бауэрс является новым типом головореза. После войны в Сан-Франциско появились сотни таких, как он, людей, не знающих ни чести, ни совести. Молодые люди, не имеющие никаких корней и привязанностей, расчищали себе дорогу локтями везде, куда только можно было проникнуть, искали и создавали неприятности. Головин не хотел, чтобы Скотти вышла замуж за такого. Вряд ли из этого брака выйдет что-нибудь путное. Несмотря на типично женскую хитрость, при помощи которой Скотти Макдауэлл пыталась остаться в долине, она все равно оставалась самой обыкновенной девчонкой.

А может, она заслуживает такого мужа, как Джейми Бауэрс? И такая ли она наивная, какой кажется? Он вспомнил их последний разговор перед его уходом с Тупи. Ведь она практически призналась в том, что пошла на хитрость, чтобы убедить его позволить ей остаться в долине. Нет, Алекс не хотел, чтобы Бауэрс слонялся около его дома, пока там будет жить Скотти Макдауэлл. Что же она будет делать, после того как покинет его дом, решать самой Скотти. Она уже взрослый человек.

Алекс неловко переступил с ноги на ногу. Почему его так занимает, выйдет ли Скотти замуж за молодого негодяя? А может, ему жаль Бауэрса? Ведь он в отличие от самого Алекса еще не испытал на себе женские чары.

Скотти задумчиво провела пальцами по имени отца, высеченному на гранитной плите.

– У меня предчувствие, что все будет хорошо, папа, – едва слышно прошептала девушка. – Мы ошибались насчет намерений правительства, хотели спасти крошечную частичку нашей долины, но Алекс… адвокат, которого наняло правительство штата… старается сохранить ее всю!

Не вставая с коленей, Скотти убрала снег с могильной плиты. К весне здесь расцветут дикие цветы, которые так любил отец.

– Я вернусь, папа. Обещаю, скоро вернусь и никогда больше не покину тебя.

Скотти внимательно посмотрела на большую поляну, на которой собирались строить гостиницу. Какой она будет? Алекс заверил ее, что протянется она до перевала, и даже показал ей план… Да, именно этого она и хотела. Гостиница – одна из причин, заставившая ее согласиться на его предложение. О большем и мечтать нельзя.

Девушка оглянулась через плечо и увидела терпеливо ждущего под деревьями Алекса. Он дал ей время перед отъездом устроить все дела. Тупи согласился присматривать за Маггином и остальными животными. Он даже пообещал несколько ночей в неделю ночевать в ее хижине, чтобы убедиться, что все в порядке.

Скотти печально улыбнулась. Тупи оказался более покладистым, чем бедняга Джейми. Бауэрс выскочил из хижины индейца сразу после того, как она согласилась на предложение Алекса. Она так и не сумела объяснить парню, что к ее решению не имеют ни малейшего отношения ни Алекс, ни он сам. Все дело только в ней самой, в ее обещании отцу остаться на земле, которую они так любили.

Все. Теперь она готова к отъезду. Какой смысл ворошить прошлое и плакать, что не все получилось так, как хотелось! Скотти бросила прощальный взгляд на могилу отца и задумчиво пошла прочь. Она шла в новую жизнь, которая пугала ее, но которая, она была уверена, в конце концов, приведет ее обратно домой.

Переночевав в Марипозе, на следующее утро Александр Головин и Скотти Макдауэлл двинулись верхом по извилистой тропе, которая переваливала через хребет и спускалась на равнину. Еще через три дня они добрались до Стоктона, там сели на пароход и отправились в Сан-Франциско.

У Скотти сложилось впечатление, что Алекс заранее позаботился обо всех мелочах, словно с самого начала был уверен, что она согласится на его предложение и уедет из долины. Такая самоуверенность немного задевала ее, но она сдерживалась, не желая ссориться в самом начале новой жизни.

Наконец они добрались до Сан-Франциско. Запряженная лошадьми двухместная коляска медленно взбиралась на Рашен-хилл. Скотти ужасно волновалась, она вдруг посмотрела на свой наряд и густо покраснела: похожа на нищенку в мешковатых брюках отца и овечьей куртке на размер больше. До встречи с Алексом Скотти вообще не обращала внимания, во что одета. Сейчас же одежда стала очень важной, ведь в Сан-Франциско придется одеваться совсем по-другому – как леди. Это будет нелегко: гардероб Скотти Макдауэлл состоял всего лишь из двух платьев. А от мысли о том, что прислуга Алекса увидит ее в таком виде, похожую на лесного бродягу, она еще сильнее расстроилась. Скотти часто думала о жене Алекса, она являлась перед ее мысленным взором хрупкой красавицей в умопомрачительных шелковых и атласных платьях. Вот она бежит со всей мочи к двери встречать супруга и попадает в его медвежьи объятия. Скотти совсем пала духом.

Она тайком бросила на своего спутника испуганный взгляд. Интересно, он задумывается, какой смешной и глупой она покажется его родным и слугам? Ну, будь что будет! Все равно уже поздно. Ее платья лежали в старом, облезлом сундуке вместе с остальными скудными пожитками. Придется мириться с тем, что есть.

Коляска медленно поднималась на холм. Скотти вспомнила свои слова о том, что в этом районе Сан-Франциско живут бесстыдные представители богемы. Удивительно, как он не лопнул со смеху, когда она с серьезным видом выдала эту глупость. Ведь те самые люди, о которых говорила Скотти, скорее всего, были его соседями и друзьями.

– Этот холм называется Рашен-хилл, потому что здесь живут русские? – спросила Скотти, прерывая гнетущее молчание.

Алекс слегка приподнял черные брови и ответил с легкой улыбкой:

– Далеко не все представители бесстыдной богемы русские по национальности, Скотти.

Ее лицо вновь запылало. Значит, он не забыл тот разговор.

– Я не говорю, будто все знаю, – пробормотала она. – Но почему все-таки этот холм так называется?

– Наверное, потому, что кто-то когда-то нашел здесь кости русских моряков.

– Совсем не романтично, по-моему. Александр Головин негромко рассмеялся и кивнул.

– Ты права, совсем не романтично.

– Вот если бы кто-то из местных жителей нашел на холме клад, а рядом кости моряков, которые погибли, защищая его от каких-нибудь пиратов или бандитов, было бы романтично.

Алекс с легкой улыбкой посмотрел на спутницу, и ей сразу стало ясно, что она опять сказала какую-то чушь. Наконец коляска свернула с широкой улицы в боковой переулок. Скотти увидела название на табличке – Зеленая улица. Через несколько минут они остановились перед двухэтажным домом очень странной многоугольной формы. Ей никогда раньше не приходилось видеть ничего подобного. Деревянные ступени вели на крыльцо, под окнами росли кусты. Внутри у Скотти все задрожало от страха, и она с трудом поборола желание выскочить из коляски и убежать в долину, где был ее дом. Она хотела жить только в Йосемитской долине, но сейчас уже слишком поздно: она заключила с Александром Головиным соглашение и должна выполнять его.

Алекс спрыгнул с коляски и протянул руку. Скотти крепко схватила ее, словно это была спасительная веревка в бушующем море, и тоже спустилась на землю.

– Не бойся, Скотти.

Она с вызовом посмотрела на него:

– А кто сказал, что я боюсь?

Алекс приподнял черные, как у дьявола, брови – привычка, которую она уже успела хорошо изучить, – и посмотрел на ее руку, лежащую в его широкой ладони.

– Нервы у тебя крепкие, – одобрительно кивнул он. – Рука совсем не дрожит.

Скотти освободила руку и потупилась, прежде чем вновь взглянуть на него.

– По правде говоря, – тяжело вздохнув, призналась она, – я чертовски боюсь.

Он улыбнулся вполне нормальной, человеческой улыбкой, такой редкой и такой обаятельной, что сердце девушки бешено заколотилось от волнения и любви.

– Ты еще не видела миссис Попову. С ней ты будешь чувствовать себя, как дома.

– А твоя жена? Как она отнесется к моему приезду? – Скотти должна была задать этот вопрос: он не давал ей покоя с той самой минуты, когда Алекс сообщил о своем предложении.

Неожиданно улыбка исчезла, и Александр Головин нахмурился. Скотти уже знала и эту его привычку.

– У меня нет жены.

Теперь настал черед Скотти удивленно хмуриться. Если у него есть ребенок, то должна была быть и жена. Неужели бедная женщина умерла? Угрюмое выражение лица Алекса говорило о том, что ее вопрос навеял неприятные воспоминания. Скорее всего, ее нет в живых, а она глупо и бестактно напомнила ему о тяжелой утрате. Когда же она перестанет болтать что попало и начнет хотя бы изредка задумываться, прежде чем что-то сказать? Ее непроходимая тупость может все испортить. Как Скотти ни ругала себя за бестактность, она все же почувствовала облегчение, когда узнала, что у Алекса нет жены. – Ну? Пошли, – позвал он. Ноги будто налились свинцом. Скотти не могла… или не хотела… подниматься на крыльцо и входить в этот незнакомый дом. Неожиданно он показался ей страшным и громадным зверем. Внушительные окна походили на стаю стервятников, в любую секунду готовых наброситься на нее и растерзать в клочья.