[2] Борис Андреев - Пылающая комната

Вообще он очумел от этой вечеринки почти сразу. Все еще были относительно трезвы, хорошо кушали и беспрерывно говорили. Стэна представляли всевозможным людям, с которыми он перекидывался парой слов только для того, чтобы тут же забыть о их существовании. Вдруг Крис сказал ему:

— Слушай, мне надо идти.

— Куда? — Спросил Стэн с ужасом.

— Да тут ребята решили сыграть джем, я обещал спеть, вон там, видишь? — и Харди указал на небольшую сцену у противоположной стены.

— Да, иди, конечно, я тоже хочу послушать, — откликнулся Стэн, испытывая легкое облегчение при мысли, что Крис не будет торчать возле него весь вечер, и, значит, они не навлекут на себя подозрений.

— Скучно не будет, — пообещал Крис, и Стэн с внутренним стоном увидел, что он зовет Энджи, увлеченно болтающую с каким-то огромным чернокожим человеком, в котором Стэн узнал известного актера.

Энджи оттащила его в удобный угол и, усадив рядом с собой на кожаный диван, прижалась к нему.

Стэн с удовольствием посмотрел на ее оживленное неправильное лицо с курносым носом и улыбчивым ртом и подумал, что, действительно, зря Крис на ней не женился.

— Сейчас будет весело. Вообще, классная вечеринка. Тебе нравится?

— Да, — кивнул головой Стэн. Со сцены раздались первые аккорды.

Джем понравился Стэну, «Ацтеки» к которым присоединился худой и длинный парень с гитарой и незнакомый Стэну клавишник, пели старые рок-н-роллы, потом на сцену вылезла миниатюрная девушка с копной огненно-рыжих волос и некрасивым, но невероятно притягательным лицом. Они с Крисом, причем, он взял ее за плечи, а она обняла Харди за талию, начали петь блюз. Стэн подумал, что на самом деле никогда не представлял себе истинных возможностей голоса своего друга. Крис пел так, как поют госпел, с чудовищным диапазоном, который редко встречается у белых, а более характерен для цветного населения. Он полузакрыл глаза, и Стэн видел, что сам процесс доставляет ему наслаждение, большее, чем на концерте, он пел для себя, и мелодия лилась, как церковный хорал. Голос рыжеволосой, сильный, низкий и чистый, вплетался в вокал Харди так естественно, как будто они всю жизнь пели вместе. Она едва доставала Крису до плеча, так что ему приходилось низко держать микрофон. Впрочем, Стэн понимал, что они бы вполне обошлись и без него. Они спели три блюза, гости совершенно притихли, кто-то сел, пригорюнившись, на пол, кое-кто целовался, а когда Стэн обернулся к Энджи, то увидел, что по лицу девушки катиться одинокая слеза.

— Какая же дура моя сестричка, — протянула Энджи, — такого мужика упустила, его же на руках носить надо.

— Ну, у Криса довольно тяжелый характер, — осторожно заметил Стэн.

Зеленые глаза Энджи сверкнули.

— Что ты понимаешь! Да, у него тяжелый характер. У всех талантливых людей он тяжелый. А потом, он же настоящий.

— В смысле? — Переспросил Стэн, хотя отлично понимал, что имеет ввиду эта девушка, похожая на принцессу викингов.

— Он настоящий. Большинство мужиков ломается и выпендривается, а он, даже когда пижонит, все равно остается таким, какой есть. Неужели ты этого не видишь?

— Понимаю.

— Ну вот, то-то же.

Джем кончился, и началась дискотека. Единственное, что Стэн знал твердо, что танцевать он не пойдет. Энджи тут же ушла в круг, где уже был Крис. Он танцевал с таким же самозабвением, как и пел. Стэн сидел с бокалом в руке и наблюдал за ним. Он уже выпил, в голове приятно шумело, он утратил всякую бдительность и тут рядом с ним оказался Крошка Пэтти. Он долго ждал своего часа. От его сверхъестественной наблюдательности не ускользнуло невиданное волнение Криса по поводу автора текстов. Наконец он мог хотя бы частично удовлетворить свое любопытство, потому что во время их совместного проживания в доме Криса, Харди просто не давал ему к Стэну подойти, памятуя о том, что Крошка выпрашивает все подробности, как профессиональный следователь… Он подсел к Стэну и устроил ему самый бесцеремонный допрос. Стэн получил настоящее удовольствие, отбиваясь от его точных вопросов, на которые Крошка был большой мастер. Он не слушал никаких уклончивых ответов, а загонял собеседника в угол, пока тот не начинал колоться. Однако расколоть Стэна ему не удалось. Кое-какое впечатление он все же получил, но узнать, почему Крис так привязан к нему, он все-таки не смог. То, что они любовники, не казалось ему достаточной причиной. Правда, Стэн и сам вряд ли смог бы ему объяснить, что же все-таки происходит. Однако расстались они вполне довольные друг другом. Стэн вообще небывало оживился. Он уже давно не общался с людьми так много и с таким удовольствием.

Наконец вернулся Крис. Было уже около двенадцати и вечеринка превращалась в форменный бардак, а местами — даже в бордель. Свет притушили, кто-то танцевал, где-то передавали по кругу сигарету с травкой, с одного дивана уже раздавались вполне недвусмысленные стоны. Стэн отлично видел, что половина присутствующих была пьяна в дупель, остальные сильно под кайфом, но на данный момент ему это было безразлично, особенно, когда к нему на диван сел почти неразличимый в темноте Крис и придвинулся вплотную. Не говоря ни слова, он обнял Стэна, запрокинул ему голову на спинку дивана и прижался губами к губам. Стэн не мог вырваться, да он и не хотел этого делать, пока Крис ласкал его рот языком, от его дыхания пахло вином и сигаретами, и это безумно возбуждало Марлоу. Когда поцелуй прервался, Стэн поинтересовался, тяжело дыша:

— Ты уверен, что это стоит делать при таком стечении народу?

— Да нас никто не видит. — ответил Крис, глядя ему в лицо ярко блестящими в темноте глазами. — тут темно, а они все пьяны в жопу. Эти вечеринки тем и хороши, что на них можно делать все, что угодно.

От этого и от ненадежности их положения возбуждение Стэна только возросло. Он резко высвободился из объятий Харди и припечатал его плечи к дивану. Крис не шевелился, только глаза блестели, и Стэн увидел в полутьме, что его губы кривит так знакомая ему сладострастная усмешка. Он сел верхом на колени к любовнику и принялся исступленно его целовать. Крис позволял ему ласкать и кусать свои губы, и как всегда, когда Стэн дотрагивался до него, его тело сжигала ужасная мучительная истома, как будто все кости плавились внутри. Целуясь, Стэн расстегнул на нем рубашку, и его рука скользнула Крису за пазуху. Пальцы нашарили твердый сосок и сжали его, Крис застонал. Похоже, чертов мальчишка решил, что может мучить его как угодно, зная, что при всей своей отвязности Крис не решиться трахаться прямо здесь, в комнате набитой народом. Стэн заерзал у него на коленях, от чего у Криса кровь так прилила к голове, что он уже не мог терпеть. Он рывком оторвал от себя Стэна и встал.

— Пошли.

— Куда? — Спросил Стэн почти без голоса.

— Наверх.

Он схватил Марлоу за руку и поволок за собой. Они прошли по комнате, огибая танцующих и переступая через лежащие тела, и вышли к лестнице, ведущей на второй этаж. Там Крис быстро прошел по коридору, дергая все двери, пока не нашел не запертую. Как только они оказались внутри, он повернул пуговку замка и зажег торшер. Судя по всему, это была гостевая комната с огромной кроватью, «хотя и поменьше, чем у нас», подумал Стэн. Крис быстро раздевался, Стэн последовал его примеру. Когда он скинул с себя последнее, Крис уже полулежал на кровати, прислонившись спиной к изголовью. В желтоватом свете Стэн увидел то неописуемое, горячее и жадное выражение его глаз, от которого он сходил с ума, и на негнущихся ногах двинулся к постели.

Крис принял в свои объятия тонкое хрупкое тело, которое сводило его с ума и пьянило, сильнее, чем самое крепкое спиртное, от одного прикосновения к коже Стэна, от ее запаха у него голова кружилась, как сумасшедшая. Он посадил Стэна к себе на колени, спиной к себе и прижался губами к его шее. Стэн запрокинул голову, и Крис увидел его стройную шею и гладкий подбородок, от этого обезумел окончательно и, одним движением приподняв мальчишку, резко насадил его на свой член. Стэн коротко вскрикнул.

— О Боже, любовь моя, что ты делаешь со мной… — пролепетал он. Он закинул руки за голову и запустил пальцы в волосы Харди. Крис сходил с ума. Он чувствовал, как Стэн сжимает ягодицами его напряженную плоть, стараясь надеться на него как можно глубже, и от каждого движения Марлоу в его теле вспыхивал огненный фейерверк, он с колоссальным трудом удерживался от того, чтобы кончить. Несмотря на то, что теперь его единственная любовь принадлежала ему полностью и целиком, он не мог насытиться им. Это желание терзало его и во сне, и даже тогда, когда они так долго занимались любовью, что больше уже ничего не могли. А уж когда Стэн был полностью в его власти и готов был сделать все, что угодно, Крис ощущал себя настолько счастливым, что ему казалось — эта сладость заполняет его целиком. Он жадно целовал любовника в ухо, Стэн хрипло дышал и вскрикивал, не переставая двигаться, сжимая ногами бедра Криса. Руки Харди шарили по телу Марлоу, он шептал:

— Ну давай, Тэн, давай, мальчик, давай, малыш, я так тебя люблю, давай, сделай все сам, я от этого с ума схожу.

Он действительно ощущал, что крыша у него съехала окончательно, тело заливало жидкое пламя, в паху напряглись какие-то такие мышцы, о которых он даже не подозревал, в какой-то момент, он внезапно повалил Стэна на постель и, содрогаясь в последней судороге, ощутил оргазм Стэна, как свой собственный. Некоторое время они лежали, не двигаясь. Потом Харди откатился в сторону.

Стэн поднял на него бледное лицо с запекшимися губами и улыбнулся.

— Ну ты даешь. Почему от тебя жена ушла, я не понимаю.

Крис коротко усмехнулся, пальцы его сжимали руку Стэна.

— Знаешь, ты мне можешь не верить, но у меня никогда в жизни ничего подобного не было. С потенцией всегда было все в порядке, но у меня никогда ни на кого так не стояло.

Стэн польщено улыбнулся. Крис встал с кровати и вытащил из кармана джинсов пачку сигарет и зажигалку. Лег обратно, прижав к себе любовника. Затягиваясь от его сигареты, Стэн спросил:

— А кто была та девушка, с которой ты пел?

— Это? Ты, что не знаешь? Это Джейн, ее еще все называют Золотой Ангел, не знаю почему. У нее недавно вышел отличный диск. Она хорошая девчонка, я все думаю дать с ней пару концертов. Она свой парень.

Они тихо разговаривали, не замечая, что дверь уже давно приоткрыта и на них из коридора смотрит женщина, и ее бледное лицо искажено странной гримасой то ли боли, то ли ненависти.

10 сентября 2001

Еще ничего подобного не случалось в моей жизни. Если меня еще до сих пор не арестовали, значит, я никому не нужен и за давностью лет мое дело прикрыли, а может быть Томас и вовсе не называл моего имени, ведь он мог скрыть его и это значит, что никто в сущности и не подозревает о моем участии в этой истории, родители мои газет не читают, во всяком случае личная жизнь рок-звезд их точно не интересует, этим объясняется то, что они, вероятно, моих фотографий не видели и не знают ни о чем ровным счетом. А может быть, видели? Просто я являюсь позором для семьи, и они не подают вида, что я имею к ним какое-либо отношение. Теперь я подозреваю, что это правда. Томас ничего не сказал, и все эти годы меня не искали, я исчез из дома и если меня и разыскивали, то только как блудного сына, а когда всплыла вся эта история с Харди, для моих родителей это было чудовищным позором, и они, конечно же, решили, что именно распущенность заставила меня сбежать. Томас погиб, и я никогда не узнаю теперь, какие показания он дал. О Господи! Как же это жестоко.

Я держу в руках журнал, фотография Харди на презентации и моя еще со времени турне. Статья ужасна в прямом смысле этого слова. Там достаточно лжи, Крис ее принес мне и с полным равнодушием сказал:

— Они полагают, что это повредит моей популярности. Ни хрена, это ее удвоит.

— Кто мог это сделать? — спросил он скорее с презрением, чем с гневом.

— Не знаю, кто угодно, — предположил я, — вплоть до твоих ребят из группы.

— Чушь, они на это неспособны, — возразил Крис.

Он предложил мне не обращать на все это внимания. Его презентация прошла успешно, никаких скандалов с корпорацией не было, и диск теперь расходится тысячами экземпляров во всех странах.

— Знаешь, — сказал он наконец, — я хочу, чтобы ты снялся со мной в клипе, идею которого мы вчера обсуждали. Я это решил и буду настаивать.

У меня в голове помутилось.

— Не смотри на меня как на идиота, клип хитовый, тебе понравится, это заставка ко всему альбому, он должен быть шикарным. И он будет.

— Это исключено, — сказал я, — я не умею сниматься и потом это подольет масла в огонь, ты и сам это знаешь.