Мэдлин Хантер - Пылкий романтик

Пен нарочно, чтобы подразнить Джулиана, снимала корсет и нижние юбки как можно медленнее. Джулиан смотрел, как дюйм за дюймом обнажается ее крепкая молочно-белая грудь. Сколько раз, пока он был разлучен с Пен, в своих мечтах он целовал эту грудь! Изящная, гибкая талия, округлые бедра. Наконец-то Пенелопа стояла перед ним совершенно нагой, если не считать белых шелковых чулок. Это было прекрасное видение самой женственности.

Реакция Джулиана на ее прелести, явственно читавшаяся в его глазах, придавала Пен смелости. Легкой эротичной походкой Пен прошла к ванне. До сих пор Джулиану казалось, что он возбужден до крайности. Теперь же он с удивлением обнаружил, что это еще не предел. Когда она подошла к нему ближе, Джулиан взял ее за руку и притянул к себе.

Пен ответила на его поцелуй с такой страстностью, словно много лет не целовала его.

Она обняла его за плечи. Грудь ее была всего в нескольких дюймах от него. Он поцеловал сначала одну, потом вторую, языком лаская розовый сосок. У Пен перехватило дыхание. Это очень нравилось Джулиану.

– Джулиан! – прошептала она. – Теперь я, пожалуй, всю ночь не засну, вспоминая, как мы с тобой занимались любовью!

Она дотронулась до его лица, останавливая его.

– Джулиан, готова целоваться с тобой хоть до бесконечности, но я, кажется, обещала о тебе позаботиться! К тому же я еще не совсем разделась.

Пен поставила ногу на край ванны, рядом с плечом Джулиана, и медленно начала стягивать чулок.

Джулиан уже был возбужден настолько, что малейшее промедление стало бы для него пыткой. Не дожидаясь, пока Пен стянет чулки, он притянул ее к себе, и, раздвинув ее ноги, коснулся губами трепещущей розовой плоти.

Целый фейерверк приятных ощущений взбудоражил все ее существо.

– Ты чертовски соблазнительна, Пен! – повторил он.

– В данный момент скорее ты соблазняешь меня. Хочешь поцеловать меня там?

– Да. Это тебя шокирует?

– Немного.

Поцелуй продолжался недолго. Поднявшись во весь свой рост, даже не потрудившись вытереться полотенцем, Джулиан подхватил ее, словно пушинку, и понес на кровать. Бережно опустив ее, Джулиан с минуту смотрел на ее восхитительное нагое тело, казавшееся еще привлекательнее в лучах приглушенного света, лившегося из окна. Но вскоре уже он был рядом, он был в ней. Их тела двигались в древнем, как мир, ритме. В целом мире словно не было никого и ничего – только двое и их всепоглощающая страсть.

Пен проснулась в объятиях сильных и нежных рук Джулиана. За окном едва брезжил рассвет. Пен не спешила вставать. Она неподвижно лежала, прислушиваясь к ровному, словно обволакивающему ее какой-то пеленой дыханию Джулиана, мерному биению его сердца.

Улыбнувшись про себя, Пен подумала о том, что в сексе с Джулианом каждый раз для нее было что-то новое. И каждый раз это было связано с пьянящим чувством свободы. Так было в день их первой близости. Тогда вокруг были только небо и море. Так было и вчера. Этот день принес им полную и долгожданную свободу, вслед за ним наступила восхитительная ночь.

Впрочем, дело было не только в этом. Вчера они впервые занимались любовью ради любви. Не ради утешения Пен, как тогда в гостинице. Не ради того, чтобы спровоцировать графа Глазбери на развод. А просто потому, что они любили друг друга.

Пен поняла, что Джулиан неизменно любил ее все эти годы! Можно сказать, всю жизнь. Он был влюблен в нее еще с подросткового возраста. Любил безмолвно, безропотно. Другой бы на его месте отослал эти письма по назначению, добиваясь ее любви, предлагая ей бурный роман, соблазнительный своей запретностью. Или сделал бы эти стихи достоянием всего света, изображая из себя несчастного влюбленного с пылким сердцем. Джулиан не сделал ни того ни другого. И это, как ничто иное, говорило об искренности его чувств. Пожалуй, это было самое приятное открытие для нее.

Джулиан мог бы давно обратить внимание на какую-нибудь другую женщину, которая ответила бы ему взаимностью. Он предпочел остаться безмолвным платоническим рыцарем, защищающим свою даму, не требуя ничего взамен.

Джулиан слегка поморщился от солнечного луча, попавшего на его лицо. Рука его потянулась к Пен. Он неосознанно пытался убедиться, что это не мираж и что она действительно рядом с ним.

Через пару секунд он уже вполне проснулся. Во всяком случае, глаза его были открыты и смотрели на Пен; тем не менее объятий он не разжимал, да Пен и сама не хотела этого.

Джулиан поцеловал ее в лоб.

– Ну что? – ласково спросил он. – Каковы твои планы на сегодня?

Кое-какие планы у Пен были. Но все это может и подождать, решила она. Ей так хотелось понежиться хотя бы еще немного в объятиях Джулиана.

Впрочем, Пен отлично понимала, что на самом деле вопрос Джулиана касается не текущего момента, и даже не сегодняшнего дня. Джулиан явно спрашивал ее о том, как собирается Пен распорядиться своей свободой, неожиданно обрушившейся на нее.

– Сегодня, – проговорила она, – я хотела бы поблагодарить женщину, которая спасла тебя. Потом я хотела бы поехать с тобой за город, а прямо сейчас я хотела бы заняться с тобой любовью. Мне с тобой так хорошо, так спокойно.

И они занялись любовью, медленно, спокойно, наслаждаясь друг другом. Потом Пен послала служанку в дом Джулиана с запиской Баткину, чтобы тот прислал хозяину чистых рубашек. Джулиану хотелось переодеться во что-нибудь свежее. Был уже полдень, когда они сидели в гостиной, пили кофе и просматривали почту – газеты и письма.

Одно письмо было из Франции.

– Смотри!– воскликнула Пен. – Это от Кэтрин! Она пишет из Марселя, собирается пересесть там на другой корабль. Благодарит меня за помощь, которую я оказала ей. Джулиан пробежал письмо глазами.

– Сохрани его, Пен, – посоветовал он, – это письмо – твое алиби. Если будут еще вопросы, ты можешь предъявить его как доказательство, что той ночью была не у мужа, а ездила в порт провожать Кейт. Не думаю, правда, что этот старый идиот, судья, снова начнет подозревать тебя. Найтридж так блестяще загнал его в угол! Но вдруг, не дай Бог.

Пен открыла следующий конверт. Это письмо она получила еще два дня назад, но, узнав почерк на конверте, открывать до сих пор не решалась.

– Похоже, – проговорила она, прочитав письмо, – мне придется встретиться с мистером Рамфордом, адвокатом графа. Оказывается, покойный мне кое-что завещал. Некое небольшое имение в Нортумберленде. Я даже там никогда не была.

Джулиан знал об этом имении. Знал, пожалуй, даже больше самой Пен. Как ее семейный адвокат он просто вынужден быть в курсе подобных вещей.

– Я знаю, какой оно приносит доход, – сказал он. – В принципе достаточный, если будешь жить в нем.

– Ты хочешь сказать, – прищурилась она, – что в Лондоне на такие гроши не проживешь?

– Именно так, – усмехнулся он.

– Что ж, – задумчиво проговорила Пен, – оказывается, муженек все же позаботился обо мне – завещал-таки захудалое именьице. Впрочем, я ни на что не претендую. В конце концов, фактически я не была его женой.

– Надеюсь, Леклер тебе поможет с деньгами. Помогал же до сих пор.

– Разумеется, я очень ему благодарна, но так устала все время зависеть от него! Больше не хочу ни от кого зависеть. Ничего, проживу как-нибудь.

Джулиан опустил глаза, делая вид, что углублен в газету, а на самом деле просто не желал встречаться взглядом с Пен.

– Что ж, – проговорил он, – в таком случае и я не стану тогда предлагать тебе помощь. Хотя вполне мог бы. Так что если все-таки надумаешь, знай – я к твоим услугам.

После этой фразы в гостиной воцарилась тишина. Многое, слишком многое оставалось недосказанным. Пен поняла, что рано или поздно придется все обсудить.

Но сейчас ей не хотелось говорить об этом. Прежде чем начинать разговор о будущем, надо покончить с прошлым. А с прошлым нельзя было покончить, не получив ответа на некоторые вопросы. Точнее, на один.

Словно прочитав ее мысли, Джулиан оторвался от газеты.

– Здесь как раз статья о нашем процессе, – произнес он. – Пишут, что «неожиданное решение суда оставляет у наблюдателя массу вопросов».

– Что ж, – вздохнула Пен, – от этого уж никуда не деться. Думаю, всякие наблюдатели еще долго будут ломать голову, кто же все-таки убил графа Глазбери: неверная жена или ее любовник?

– Да уж не без этого! – невесело усмехнулся Джулиан. – Пен, письмо от Кейт тебе лучше показать народу. Тогда по крайней мере у тебя будет достаточно серьезное алиби. А вот у меня даже алиби нет, кроме этих странных показаний сеньоры Перес.

Пен промолчала. Это было в духе Джулиана – отводить от нее беду, пусть даже ценой собственного благополучия. Вот и сейчас он снова готов взять на себя вину за совершенное не им убийство, но уже не перед официальным судом, а перед судом общественного мнения.

– А ты, Пен? – спросил вдруг он. – Ты-то меня не подозреваешь?

Пен шокировал не столько даже сам вопрос, сколько спокойный тон Джулиана, словно речь шла о чем-то совершенно незначительном.

– Господь с тобой, Джулиан! Неужели думаешь, что я способна тебя заподозрить? Я знаю, что ты не убивал его. Знаю точно так же, как то, что это не я.

– Знать наверняка ты не можешь.

– Я знаю, что ты не такой человек, Джулиан!– Ты слишком высокого мнения обо мне. Я сам за себя не могу поручиться, что, будь он сейчас жив, я не убил бы его. Сколько раз мне хотелось это сделать!

– Хотелось – это другое. Я все равно не верю, что ты смог бы это сделать!

Пен вспомнила слова Верджила о том, что Джулиан, может быть, и мог бы убить Глазбери, но никогда бы не стал травить его или, скажем, наносить удар в спину из-за угла. Джулиан бы вызвал графа на открытый и честный поединок.

Джулиан молчал.

«Неужели, – подумала она, – он всю жизнь будет терзаться предположениями, что я все-таки подозреваю его?»

Жить с этим было бы невыносимо. Но Пен надеялась, что Джулиан все-таки лучшего мнения о ней и не станет подозревать ее.

Впрочем, зачем гадать? Визит к сеньоре Перес должен окончательно расставить все точки над i. Пен была уверена в этом. Она собралась нанести этот визит прямо сейчас.

Джулиан остановил экипаж перед уютным особнячком на площади Пиккадилли. Опережая соскочившего с козел лакея, он сам поспешил помочь Пен выйти из кареты.

Чернокожий дворецкий, принявший у Джулиана визитную карточку, не носил ни ливреи, ни парика, но сходство с другим дворецким было столь разительно, что Пен не могла ошибиться, кто перед ней.

– Добрый день, Маркус! – улыбнулась она. – Вот вы, оказывается, где теперь устроились! Цезарь говорил мне, что вы нашли себе другое место, но не говорил где.

На широком черном лице не отразилось ни малейших эмоций, словно Маркус не расслышал Пен. Впрочем, и саму Пен мало сейчас волновала реакция Маркуса. Не ради беседы с ним она приехала сюда.

Из дома доносились оживленные голоса, среди которых явно выделялся эмоциональный командный женский голос, говоривший что-то по-испански.

Негр удалился с карточкой. Пен готова была умолять Бога на коленях, лишь бы только сеньора Перес приняла их. От этого многое зависело. Пен надеялась, что таинственная смуглянка все-таки соизволит хотя бы немного приоткрыть секрет; заставивший ее вдруг выступить в суде со столь неожиданными показаниями.

Через несколько минут негр снова возник на пороге.

– Сеньора ждет вас в библиотеке. Извольте следовать за мной.

Проходя по коридору, Пен не без удивления обратила внимание, какой беспорядок царит вокруг. Создавалось впечатление, что хозяева спешно пакуют домашний скарб, собираясь выехать. Причем берут лишь самое необходимое, оставляя роскошные и дорогие вещи, без которых можно обойтись.

Сеньора Перес на этот раз была в платье из сиреневого бархата, эффектно оттеняющего ее бронзовую кожу. Пен показалось, что в дружелюбной улыбке смуглянки промелькнуло что-то заговорщическое.

Джулиан начал с того, что горячо поблагодарил сеньору Перес за свое неожиданное освобождение. Приказав служанке принести кофе, хозяйка заняла гостей приятной светской болтовней ни о чем. Но взгляд сеньоры Перес красноречиво говорил о том, что она догадывается: кроме благодарности, у визита Джулиана и Пен была и другая цель.

Рядом с письменным столом Джулиан заметил раскрытый саквояж.

– Позвольте полюбопытствовать, сеньора, – произнес он, – вы, как я понял, собираетесь уезжать?

– Решила съездить на родину. Побаиваюсь за свое здоровье. Здешняя зима все-таки холодновата для меня.

– Надеюсь, ближе к лету вы все же вернетесь? – поинтересовалась Пен. – Здешнему обществу будет не хватать вас.

– Может быть, и вернусь. Но возможно, графиня, что я больше не увижу ни вас, ни мистера Хэмптона. Так что если у вас есть какие-то вопросы ко мне, прошу задать их прямо сейчас.

– Вопросов нет, сеньора Перес, – произнес Джулиан. – Я просто пришел поблагодарить вас за свое освобождение. И, как оказалось, пожелать вам счастливого пути.