«Ничего себе, – обалдела Маруся, – откуда в нем столько голоса?»

Кавалер вопросительно смотрел на нее, пряча озябшие руки в рукава.

– Да я не боюсь одна-то ходить, – неуверенно ответила она, еще не решив, нужен ли ей такой провожатый. Пока он стоял за спиной, Маруся успела мысленно снабдить его вовсе не такой кузнечиковой внешностью.

– Вас кто-то встречает и вы не хотите обидеть меня отказом, – понимающе протянул кузнечик и грустно моргнул.

– Никто меня не ждет. Я не замужем, – неожиданно для себя брякнула Маруся и смутилась.

– Невероятно! Вы меня обманываете! Такая фея не может жить в одиночестве!

– Может. Без проблем, – грубовато проговорила она, пытаясь замаскировать назревающую панику.

– Не бойтесь, я не сделаю вам ничего дурного. Просто провожу.

– Ха, скорей уж вам надо меня бояться! – хохотнула Маруся, мощно колыхнув телом.

– Как вам пришло в голову подобное? По отношению к вам может рождаться лишь одно желание – восхищаться!

Решив, что если у мужика возникнет еще какое-нибудь желание, то она его затопчет, как слон букашку, Маруся милостиво положила руку на его тощенький оттопыренный локоток.

Звали кузнечика Мишей. Он оказался очень интеллигентным и галантным. Напросившись на чай, плотно поужинал, категорически отказавшись от предложенной для проверки его моральной устойчивости водки. Грызя сушки и заляпав скатерть вареньем, Миша смачно приник к Марусиной руке, витиевато поблагодарив за гостеприимство. Когда Маруся судорожно соображала, предложить ему остаться или не надо, из садика пришла Валентина Макаровна. Впихнув в квартиру упирающегося Макса, слезно просившего какую-то мяфу, она мгновенно сориентировалась.

– Добрый вечер, – как ни в чем не бывало кивнула она Мише. – Мариш, мы на секунду. Я хотела предупредить, что сегодня Максимка ночует у нас с отцом.

– Почему? – удивилась Маруся.

– По кочану, – ответила мама и дернула к выходу не поверившего своему счастью ребенка.

– Пошли к мяфе!

– Мяфа, мяфа, – залопотал сын и помахал маме ручкой.

Дверь захлопнулась.

– Я, пожалуй, тоже пойду, – склонил Миша плешивую головенку.

– Да что вы, посидели бы еще, – неуверенно пробормотала Маруся, разглядывая слипшиеся прядки, маскирующие маленькую неаккуратную лысинку.

– Уже поздно. Это не совсем удобно, – ответил он, но к выходу не торопился, задумчиво рассматривая потолок в кухне.

– Удобно-удобно, – выдавила Маруся, не к месту вспомнив поговорку, что «лучше синица в руках, чем журавль в небе».

Миша походил скорее на жалкого встрепанного воробышка, но журавли улетели на юг или гнездились в заповедных местах, строго охраняемые счастливыми владелицами.

Они еще попили чаю и потрепались на светские темы. Оба периодически украдкой поглядывали на часы. Наконец Миша всплеснул руками и виновато воскликнул:

– Мариночка, что я наделал! Транспорт-то уже не ходит.

– Ничего страшного, переночуете в гостиной.

– Это так неудобно. Получается, что я вас стесню.

– Я не стеснительная, – обнаглела Маруся.

Пока кузнечик плескался в ванне, она постелила ему на диване, мимоходом отметив, что зря только белье достала: ясно, что мужик помнет простыни и попрется к ней в спальню.

Когда она вышла из душа, облачившись в полупрозрачный пеньюар, купленный специально для подобных случаев, но так ни разу и не пригодившийся, Миша уже погасил свет и затих.

Почти час Маруся принимала красивые позы в ожидании его крадущихся шагов. Но как она ни прислушивалась, ничего не слышала. Встав, Маруся на цыпочках приблизилась к дверям, боясь думать о том, что как раз в этот момент Миша может подходить к спальне с другой стороны. Здорово будет встретиться с ним на пороге! Затаив дыхание, Маруся приоткрыла дверь. Ничего. Она просочилась в коридор и двинулась в сторону гостиной. С дивана раздавалось сладкое сопение, перемежавшееся чмоканием и похрапыванием.

– Какая наглость, – расстроенно прошептала Маруся и, подавив желание швырнуть в кузнечика тапочкой, с тяжелым сердцем отправилась спать.

Утро началось для нее неожиданно: вместо звона будильника ее поднял вой пылесоса. Часы показывали семь утра. Сегодня не было первого урока, и можно было бы поспать подольше, но…

Наскоро причесавшись и протерев лицо огуречным лосьоном, Маруся вышла из спальни во вчерашнем наряде. Миша, раскачивая тощим задом, с увлечением пылесосил пол в прихожей.

«Интересно, что сейчас думают про меня соседи?» – развеселилась она и легонько кашлянула. Гудение агрегата перекрыло ее слабое «кхе-кхе». Маруся дернула за шнур. Вилка выпала из гнезда, и пылесос заглох. Миша распрямился: удивление на его лице сменилось ужасом. Повертев головой, он виновато уставился в пол.

– Доброе утро, – промямлил Миша.

– Доброе, доброе… А что это вы с утра пораньше за уборку взялись?

– Да вот решил, пока вы спите, помочь чуть-чуть. Пусть, думаю, девушка лишний часок подремлет.

Маруся озадаченно смотрела на тимуровца. Похоже, он не издевался, а искренне считал, что под вой пылесоса можно спать. Ничего себе, мужик, который начинает утро с уборки. Клад да и только!

– Я вам чрезвычайно признательна, – высокопарно объявила она. – Пойдемте позавтракаем. Я оладушек напеку. Вы любите оладушки?

– Очень, – пробормотал Миша. – Марина, вы… гм… не одеты.

Маруся взглянула в зеркало и, взвизгнув, поскакала в спальню.

Если в вечернем сумраке пеньюар выглядел пикантно, то при безжалостном свете ламп демонстрировал абсолютно развратную картину. Маруся без труда нашла в магазине эту ажурную прелесть, а вот приобретение красивого нижнего белья нужного размера оказалось задачей невыполнимой. То есть трусы и бюстик на нее можно было найти, но они годились только для отпугивания кавалеров. Поэтому соблазнять Мишу она собиралась в голом виде, прикрывшись для приличия этой полупрозрачной тряпочкой. Вечером это было вполне уместно, но утро разметало в клочья ореол романтики и внесло свои коррективы в восприятие действительности. Видимо, новый знакомый оказался очень воспитанным и не отважился на близость в первый же вечер. В результате повторный Марусин выход а-ля топлес мог расцениваться как посягательство на его моральные принципы. Облачившись в свой обычный халат, она вернулась к Мише.

– Простите, – тихо произнесла она, чувствуя, как горят уши и щеки. – Я не специально.

– Вы изумительная женщина! Богиня! Давайте не будем заострять внимание на нелепом инциденте.

Маруся слегка расстроилась, услышав, что ее обнаженное тело расценивается как нелепый инцидент, но развивать тему не стала.

Ребенка мама вернула, наличие Миши одобрила, приперев его в угол и выяснив все необходимые подробности. Максиму новый дядя, игравший с ним в прятки и в жмурки, тоже понравился. Маруся начала к нему привыкать.

Миша поселился у нее. Он оказался аспирантом каких-то невнятных наук, писал диссертацию и на полставки работал преподавателем в институте. Жилплощади у него фактически не было. Бывшая жена, с которой Миша развелся несколько лет назад, категорически отказывалась допускать его на положенные по суду шесть метров жилой площади в крохотной однушке. До последнего времени Миша снимал угол в коммуналке. Это была так называемая тещина комната, крохотный закуток без окон. Оценив бедственное положение аспиранта, Маруся с радостью пустила его к себе. Болезненно порядочный Миша предложил оплачивать свое проживание, страшно удивив ее подобной постановкой вопроса. Квартирант ей был не нужен.

– Но мы же друзья, – то ли вопросительно, то ли утвердительно сказала Маруся.

– Я отработаю, – заверил ее Миша.

Уточнять, что он имел в виду, она не рискнула.

Когда Маруся с гордостью рассказала Дине, что новый знакомый порядочен до такой степени, что даже не пытается ее поцеловать, ночуя с ней под одной крышей, умудренная жизненным опытом подруга сразу спустила Марусю с небес на землю:

– Ты бы поинтересовалась, почему он с женой развелся. Может, он потому и не пристает, что нечем.

– Что значит нечем, – оскорбилась Маруся.

– Ну, мало ли. Гулял, а она ему и того… оттяпала!

– Дин, ты свихнулась! Нельзя же все сводить только к сексу!

– Если тебе этот вопрос уже до лампочки, то по вечерам можно стихи друг другу читать. Тоже выход.

– Почему до лампочки? Нет, я бы, конечно, хотела, но пока не время.

– Ну-ну, как знаешь.

Дина оказалась права. Не на все сто, но частично. Время не пришло ни через месяц, ни через два. Тогда Маруся решила форсировать события. Забравшись в душ, она пошумела водой, аккуратно намочила тело, стараясь не задеть прическу и не смыть косметику, потом приоткрыла дверь и крикнула в глубину квартиры:

– Миша, принеси мне полотенце, пожалуйста!

Через пару минут Миша деликатно постучал и просунул требуемое в щель приоткрытой двери.

– Ой, зайди, а? Мне не дотянуться, – прочирикала Маруся, хищно разглядывая его тощую волосатую лапку.

Он осторожно вошел, протянул ей полотенце и немедленно выскочил.

«Ну уж нет!» – твердо решила Маруся и пошлепала за ним. Заглянув по пути в спальню, где сладко спал Максимка, она вплыла в гостиную.

Миша сидел, напряженно выпрямившись, и смотрел телевизор. Шли новости, почему-то без звука. Маруся плюхнулась рядом, блаженно вытянув ноги. Полотенце на груди слегка распахнулось. Ярко-фиолетовый Миша судорожно цеплялся скрюченными пальцами за тренировочные, оттягивая и без того пузырившиеся колени.

– Марина, я не могу, – просипел он, не глядя на центнер живого веса в аппетитной нежно-розовой оболочке, вольготно раскинувшийся рядом.

– Почему? – отбросив сантименты, требовательно спросила Маруся.

– Не могу. По физиологическим причинам.

– Да? Тебе его ампутировали?

– Ты что?! – подпрыгнул Миша. – Я просто не могу.

– Понятно, – ответила Маруся, хотя ей было совершенно непонятно.

Так они и жили.

Дина этот союз не одобряла, считая, что подруга достойна лучшего, а Лариса, умудренная жизненным опытом, наоборот, поддерживала Марусину тягу к семье, подбадривая приунывшую подругу сентенциями из серии «на безрыбье и рак рыба».

Через два года Миша неожиданно пропал, забрав свои вещи и оставив на столе невразумительную записку, изобиловавшую словами «прости». Из текста стало ясно, что у него внезапно «случилась любовь» и он вынужден оставить ее гостеприимный дом.

Маруся успела привыкнуть к работящему аккуратному квартиранту, и его любовь почему-то не «случившаяся», пока он жил бок о бок с ней, очень больно ее задела. Приложив немалые усилия, Маруся выяснила, что объектом страсти стала молоденькая иногородняя студентка. Развив бурную деятельность, девица женила на себе преподавателя, прописалась на его жилплощадь и предприняла боевые действия против его бывшей супруги. Самым обидным было то, что молодая нахалка ждала ребенка.

Их скоропалительное знакомство можно было объяснить лишь упорным желанием фортуны непременно вбить Марусю в грязь по самую макушку. Немолодая словоохотливая лаборантка с кафедры Миши за коробочку конфет чуть ли не в лицах поведала сатанеющей от сыпавшихся на нее несчастий женщине о романтической истории встречи начальника с юной нимфой.

Миша ехал в автобусе, стало плохо стоявшей рядом с ним девушке. Она слабым голосом попросила Михаила помочь ей дойти до дома. Двери открыла курносая русоволосая девица в нижнем белье. Ее молодое крепкое тело парализовало Мишину интеллигентность, тем более что девица, не обращая внимания на вываливающиеся из тесного белья прелести, захлопотала вокруг повисшей на нем брюнетки, требуя донести до дивана, уложить, не оставлять их, а то ей одной страшно… Миша старательно отводил взгляд от тыкавшихся в него выпуклостей и постоянно возникающего перед его носом бюста. Девица суетилась и испуганно заглядывала ему в лицо, умоляюще складывая маленькие ручки с ярко-красными ноготками. В результате, пока они пили в кухне чай, брюнетке неожиданно полегчало, и она вдруг резво ускакала по каким-то своим делам, оставив полуголую подругу, облачившуюся к тому моменту в подобие халатика, наедине с багроволицым Мишей. Каким-то непостижимым образом пронырливая девица умудрилась разбудить мужчину, много лет назад заснувшего в Михаиле глубоким летаргическим сном. Выйдя из половой комы, несостоявшийся жених спешно перевез вещи на съемную квартиру и принялся старательно наверстывать упущенное.

Маруся выловила Мишу после занятий и потребовала объяснений. Сбиваясь и путаясь, он жалко ныл про философию, физиологию и судьбу. Наконец поняв, что от Маруси так просто не отделаться, честно сказал, что не воспринимает полных женщин. Ему нравятся скелетообразные экземпляры, желательно помоложе.

– Так зачем же ты ко мне тогда пошел? – оскорбилась она, боясь услышать ответ.

– Так жить-то где-то надо, – бесхитростно объяснил Миша.

– Значит, толстые ему не нравятся! – злобно бормотала Маруся, размашистым шагом удаляясь от прилипшего к стене Миши. – Ладно, посмотрим!