Барбара Картленд - Пышная свадьба

— А кто такая Голди? — очень тихо спросила Дорина.

— Австралийка, — ответил доктор. — Очень хорошенькая. Волосы — как чистое золото, слегка смуглая кожа и смех, напоминающий звон колокольчиков!

— А что случилось с Несравненной Жемчужиной и с Голди? — поинтересовалась Дорина.

— Максу они надоели, — ответил эконом. — Он быстро пресыщается. Он любитель приключений, всегда ищет что-то новое, образно говоря, всегда жаждет открывать новые земли.

— Надо признать, он не встречает особого сопротивления, — засмеялся доктор.

Эконом бросил быстрый взгляд на Дорину и отвел глаза в сторону.

— Нас всех очень интересует, мисс Хайд, сможет ли юная леди заставить Макса остепениться.

— Я думаю, он сам этого хочет, — сказал доктор.

— Макс хочет остепениться? — эконом хмыкнул: — Я поверю в это лишь тогда, когда увижу собственными глазами.

— Мне кажется, он немного подражает своему герою, сэру Томасу Рафлзу. Если помнишь, у Рафлза была замечательная жена, которая всегда поддерживала и вдохновляла его.

— Может, ты и прав, — серьезно ответил эконом. — Это как раз в стиле Макса — резко поменять галс. Должно быть, он решил, что ему пора обзавестись семьей и нашел себе жену, которая затмит всех женщин, каких он когда-либо знал.

— Леди Летиция, безусловно, будет самой прекрасной женщиной, которую видел Сингапур, — задумчиво сказал доктор.

При этих словах Дорина подумала, знает ли доктор о том, насколько Летти инфантильна. Чуть позднее она поняла, что у него уже сложилось определенное мнение на этот счет.

— Хорошая жена во многом сможет помочь Максу, — медленно сказал доктор. — Главное — чтобы эта женщина ему подходила во всех отношениях.

— И как раз такая женщина сейчас находится у нас на борту! — с энтузиазмом воскликнул эконом. — Мисс Хайд, вы должны выпить за это, я вам налью еще немного.

— Нет, нет, мне уже достаточно. Прошу вас извинить меня, но мне пора возвращаться к себе. Благодарю вас, доктор.

Дорина выразительно посмотрела на доктора, словно пытаясь дать ему понять, что она и в самом деле решительно настроена уходить, и доктор с трудом поднялся с кресла.

— Я принесу микстуру в вашу гостиную, мисс Хайд, — сказал он.

— Я вам очень признательна, доктор, — ответила Дорина и, повернувшись к эконому, добавила: — Спасибо за гостеприимство.

— Заходите ко мне в любое время, когда вам захочется с кем-нибудь поговорить, — сказал эконом. — Как только море совсем успокоится, мы устроим вечеринку.

— Вы очень любезны, — ответила Дорина, — но я никогда не хожу на вечеринки.

Эконом не стал настаивать, и было ясно, что он понимает, почему она предпочитает одиночество.

Она вернулась в свою каюту и принялась обдумывать все услышанное. Взглянув правде в глаза, Дорина вынуждена была признать не только то, что предстоящее замужество Летти обречено на неудачу, но и то, что в сделке с Максимусом Керби ее отец, используя его любимое выражение, попросту надул молодого человека.

Керби не мог подозревать, что ум Летти настолько незрел. Он видел ее в Олдеберн-Парке лишь в обществе ее родителей. Очевидно, как и множество других мужчин до него, Керби объяснял себе молчаливость Летти ее застенчивостью.

Дорина знала, что ее отец пытался продемонстрировать сестру в самом выгодном свете. К тому же Летти была искренне восхищена подаренными ей попугайчиками, и в таком настроении она производила впечатление милой и сговорчивой девушки, каковые качества, без сомнения, и искал мистер Керби в будущей жене.

Что он почувствует, когда узнает, как капризна и раздражительна может быть Летти, как она безнадежно бестолкова и не в состоянии поддержать разговор даже на самые простые бытовые темы.

Достаточно ли будет Летти только ее красоты, спрашивала себя Дорина, чтобы справляться с ролью хозяйки на многочисленных приемах, которые устраивал Керби?

Разве не будет он разочарован, увидев, что жена может провести целый день, бессмысленно играя с котенком или любуясь на своих птичек, не проявляя ни малейшего интереса к его планам и заботам, которыми ему захочется поделиться с ней?

«Я должна заставить ее понять, что от нее требуется», — с отчаянием думала Дорина.

Она осознавала, что добиться этого за столь короткий срок — все равно что совершить подвиг, достойный Геркулеса.

Войдя в каюту Летти, она увидела сестру Терезу, которая читала Летти вслух. При виде Дорины она прервала чтение и спросила:

— Вы взяли лекарство, мисс Хайд?

— Доктор обещал принести его через несколько минут, — ответила Дорина.

— Ты нам мешаешь, Дорина, — сказала Летти. — Продолжайте же, сестра Тереза, я хочу услышать конец этой истории.

В голосе Летти послышались капризные нотки, предвещавшие слезы и вспышку гнева, если ей будут перечить. Дорина улыбнулась с извиняющимся видом.

— Продолжайте, пожалуйста, — сказала она сестре Терезе. — Я подожду в гостиной.

Через несколько минут послышался стук в дверь, и вошел доктор.

— Как наша пациентка? — спросил он.

— Полностью поглощена историей, которую читает ей сестра Тереза, — ответила Дорина. — Если не возражаете, лучше ее не беспокоить. Я никогда не видела, чтобы Летти привязалась к кому-нибудь так быстро, как к сестре Терезе.

— Я говорил вам, что сестра Тереза просто волшебница, — улыбнулся доктор. — Скоро леди Летиция совсем поправится.

— Я вам очень благодарна, — сказала Дорина.

— Вы хлопочете вокруг этой юной леди, как наседка, — заметил доктор. — Вы давно ее знаете?

— О да, — ответила Дорина. — С рождения.

— Этим объясняется ваша привязанность, — сказал доктор. — Ей повезло с вами.

— И с сестрой Терезой!

— Бесспорно, — улыбнулся доктор. — Нам всем повезло, что она плывет этим же рейсом. Могу сказать вам по секрету, что и капитан, и эконом были в ужасе — вдруг леди Летиция серьезно расхворается, тогда Всемогущий Макс обрушит на них свой гнев!

Дорина рассмеялась.

— Неужели он такой всемогущий?

— Даже более, чем я могу сказать.

Доктор слегка заколебался, а потом сказал извиняющимся тоном:

— Надеюсь, наши рассказы вас не шокировали? Я только потом спохватился, что в присутствии леди не следовало бы вести такие разговоры.

— Не беспокойтесь, вы можете быть вполне откровенны со мной, — ответила Дорина.

— Просто мы пытались объяснить вам, что Максимус Керби действительно выдающийся человек. Поэтому все ожидают, что его жена тоже окажется незаурядной личностью.

Дорина спросила:

— Вы хотите сказать, доктор, что вам кажется, будто леди Летиция — неподходящая жена для Максимуса Керби?

Доктор несколько мгновений молчал, а затем медленно произнес:

— Я ничего не утверждаю и никого не критикую, мисс Хайд. Леди Летиция самая красивая девушка из всех, кого я когда-либо видел. Но я не могу не спросить себя — что, кроме этого, она может предложить Могущественному Максу?

— Леди Энсон шлет свои наилучшие пожелания, и поскольку ее светлость нездорова и не может нанести визит леди Летиции, она просит передать, что будет крайне признательна, если леди Летиция сочтет возможным сама навестить ее.

Стюард выпалил все это на одном дыхании, словно опасался забыть или перепутать что-нибудь.

Дорина, отложив в сторону книгу, внимательно выслушала его и улыбнулась.

— Пожалуйста, поблагодарите леди Энсон и передайте ей, что, к сожалению, леди Летиция не очень хорошо себя чувствует и пока не выходит из своей каюты.

— Слушаюсь, мисс.

Стюард вышел, и Дорина снова взяла в руки книгу.

Этот необычный обмен любезностями происходил почти каждый день с тех пор, как море немного успокоилось. Дорина понимала, что леди Энсон честно пыталась выполнить данное ей мистером Керби поручение, несмотря на то, что с самого начала плавания была выведена из строя морской болезнью.

Но в настоящий момент не могло быть и речи о том, чтобы Летти встречалась с кем-либо, помимо сестры Терезы.

Девушка мучилась не только от морской болезни; она страдала от разлуки с родными и тоски по дому, и все вместе привело ее в состояние нервного и физического истощения.

— Не пытайтесь заставлять ее что-либо делать, — сказал доктор Джонсон Дорине. — Дайте ей возможность расслабиться. Увидев солнышко, она сразу же почувствует себя лучше.

Он говорил так, будто солнечный свет был панацеей от всех болезней, но Дорина сомневалась, что климат каким-либо образом повлияет на настроение Летти.

Тем не менее, она была глубоко признательна сестре Терезе за то, что та помогала ей ухаживать за Летти. Благодаря сестре Терезе Дорине не приходилось вставать к больной по ночам чаще одно-двух раз.

Сама Дорина чувствовала себя вполне счастливой, пока у нее была возможность читать.

Теперь, когда они оказались в более спокойных водах, она выходила на прогулку рано утром, когда на палубе еще никого не было, за исключением двух-трех энтузиастов, которые считали необходимым проделать пешком несколько километров хотя бы два раза в день.

Дорина пришла к выводу, что большинство пассажиров довольно скучны.

Это были плантаторы и их жены, впервые направляющиеся в Малайю, служащие, собирающиеся приступить к работе в Ост-Индской компании, и коммерсанты, проводившие большую часть дня и ночи либо в баре, либо в курительной комнате.

Дорина не чувствовала себя одинокой оттого, что ей почти не с кем было поговорить. Ей нравилась сестра Тереза, и она находила ее общество очень интересным.

Как-то сестра Тереза вошла в гостиную, прикрыв за собой дверь каюты Летти. — Она спит? — спросила Дорина.

Сестра кивнула.

— Не хотите ли выпить чего-нибудь прохладительного?

— Нет, благодарю вас, — сказала сестра Тереза. — Сегодня пятница, и я пощусь.

— Но что-то вы, наверное, все-таки едите? — спросила Дорина.

— Как можно меньше, — ответила сестра. — Я нахожу, что во время плавания я становлюсь слишком избалована регулярным питанием и излишествами, к которым я не приучена.

— Расскажите мне о своей работе, — попросила ее Дорина.

Сестра опустилась в одно из мягких глубоких кресел, но Дорина обратила внимание, что она старается держаться очень прямо, словно никогда не позволяя себе расслабляться.

— Я работаю в Стрейтс-Сеттлментс уже двенадцать лет, — сказала она. — А перед этим я несколько лет провела в Индии.

— А сейчас вы живете в Сингапуре?

— Нет, — сестра покачала головой. — Я помогала строить миссионерские католические школы в Сингапуре, а теперь перебралась в Саравак (Саравак — бывшая колония Великобритании на северо-западном побережье острова Борнео.). Там очень много работы. Мы начали строительство не только школы, но и небольшого госпиталя, в котором местные жители испытывают крайнюю нужду.

— Я слышала, что в Сараваке все еще есть «охотники за головами». Вам не страшно? — поинтересовалась Дорина.

Сестра Тереза рассмеялась.

— Уверяю вас, моя голова им не нужна, — сказала она. — К тому же, как вы, наверное, знаете, в Сараваке правит белый раджа. Сэр Чарльз Брук очень хорошо относится к миссионерам, и в трудную минуту мы всегда можем обратиться нему.

— Мне жаль, что вы не останетесь в Сингапуре, — грустно заметила Дорина.

Она подумала, как Летти будет не хватать сестры Терезы. Живи она здесь, каким облегчением было бы знать, что в городе есть хотя бы один человек, который пользуется доверием и привязанностью Летти.

— Я задержусь в Сингапуре на две-три недели, — сказала сестра Тереза. — И мне непременно нужно будет познакомить вас с отцом Пьером Парисом, нашим католическим священником. Он завоевал всеобщую любовь в этих краях.

Она улыбнулась и добавила:

— Нет человека в Сингапуре, который не узнал бы отца Париса, когда тот появляется на улице с палкой в одной руке и китайским зонтиком в другой!

Дорина рассмеялась.

Она легко представила себе, насколько необычно должен выглядеть католический священник в длинной черной сутане и с китайским зонтиком в руке.

— Я полагаю, что большинство детей, с которыми вы имеете дело — китайцы? — спросила она.

— В Сингапуре живут люди по меньшей мере двадцати восьми национальностей, — ответила сестра Тереза, — но китайцев сейчас там насчитывается более восьмидесяти тысяч, что составляет подавляющее большинство населения.

— Так много! — удивленно воскликнула Дорина.

— Сингапур — большой и все еще растущий город, — сказала сестра Тереза, — скоро вы сами в этом убедитесь.

— Я хотела бы поблагодарить вас за все, что вы сделали для леди Летиции, — мягко сказала Дорина.

Она секунду поколебалась, а потом добавила:

— Может быть, вы смогли бы помочь мне внушить ей, как важно для нее содействовать Максимусу Керби в его работе и во всем, что он делает на благо и процветания колонии?