Вероника, может, хватит уже думать о других? Пора бы задуматься о себе, о собственном благополучии.

— Но она же о чем-то тебя спрашивала? — ну, если позориться, то до конца.

— Да. Помочь ей с театральным представлением. Оно будет на следующей неделе, и Марк тоже участвует. Изображает ребенка. Помнишь, когда Иисус сказал, чтобы к нему пустили детей?

— Да, помню.

И ради этого нужно было отзывать в сторонку? Не смешите меня.

— Просто…мне показалось, что вы с Леной…

— Нет. Вероника, кажется, я тебя понял, — пронзительный взгляд красивых карих глаз, острый и проницательный. — Между нами никогда ничего не было. Мы просто знакомы, вот и все. Религия одна, и не больше. Я знаю, что нравлюсь Лене, но мое отношение к ней такое, какое я уже озвучил. Просто знакомые.

Ах вот вы какие, мормоны…

Значит, он все знает. Прямо как Стас обо мне, скорее всего. Уж хорошо разглядел мои голодные взгляды, брошенные на его смуглую грудь, которую он так умело демонстрирует.

Вдвойне обидно. И за себя, и за Лену.

— Уже поздновато, — говорю я, — отвезешь домой? Что-то я устала ходить по церквям… Наверно, на сегодня хватит впечатлений.

— Да, отвезу, конечно, — мормон начинает волноваться.

Дорога домой занимает чуть ли не вдвое больше времени. Роберт пытается поговорить со мной, а я вежливо пресекаю эти попытки.

Значит, тоже играми балуетесь? Да ты не лучше Стаса, дружок! Он хотя бы это делает честно, не таясь, а ты — исподтишка, с убийственной вежливостью и холодным расчетом.

Предпочитаю честных.

Считаю секунды до того, как выйти из машины Роберта. На прощанье он грустно смотрит на меня. Так и не понял, в чем дело.

— Вероника, я еще позвоню?

— Звони, — говорю предельно доброжелательно, — и Марку привет передавай.

— Конечно, хорошо, спасибо…

Как можно быстрее отхожу от машины и открываю дверь в подъезд.

С кем поделиться? Так хочется обсудить события последних двух часов!

Не с Маринкой. Она если не засмеет, то застращает мормонской пропагандой. И не с другими моими девочками. И точно не с Розой Андреевной.

Мне хочется поговорить только с одним человеком.

Останавливаюсь на лестнице, достаю сотовый и нахожу знакомый номер.

— Понимаю, что ты по мне не соскучился. Сегодня только виделись. Но, может, у тебя есть свободная минутка?

— У меня сегодня тренировка, через сорок минут, — говорит спокойный голос.

— Ну тогда…

— Приходи, дорогая. Ладно тебе. Для старого друга готов ее отменить. Сейчас будешь?

— Да.

— Кофе почти готов. Жду.

Глава 15

— Рассказывай.

Стас стоит, прислонившись к дверному косяку, босой, в джинсах и незабываемой черной майке в обтяжечку. Мышцы бугрятся и перекатываются под ней при движении. И где такие волшебные майки шьют?

Я сижу за барной стойкой, передо мной чашка кофе и фаршированные перцы: Стас решил меня подкормить. К нему приходит готовить и убираться пожилая женщина, что-то вроде домработницы. Плов у нее получается отменный, пробовала недавно. Кошусь на аппетитные перцы: я бы поела при любом другом раскладе. В конце концов отодвигаю тарелку и делаю глоток кофе со сливками.

— Даже не знаю, Стас, о чем рассказать…

— Нет, нормально. Я тут ради нее на тренировку не пошел, а она не знает. Красава!

Может, зря я сегодня к Стасу? Пересидела бы дома в одиночестве, успокоилась и подумала.

— Что-то случилось?

— Случилось.

Я обрадовалась, что нашла хорошего человека, а он оказался не очень. Вот что случилось.

Вероника, обязательно поделись этим со Стасом. Будешь выглядеть предельно жалко, и Стас сразу тебе с удовольствием укажет на это.

Из огня да в полымя. И кто там возлюбил честных?

— Сходила сегодня, в общем, на свидание, — выдыхаю и гляжу на Стаса. Тот напрягается: я замечаю неуловимое движение.

— И как? — глаза холодные и внимательные. Будто я сходила на разведку, и он спрашивает о всех ее деталях.

— Хорошо, — отвечаю быстро. Стас глядит на меня еще пристальнее.

— Если бы было хорошо, ты не сидела такая убитая. Это раз. И ко мне не пришла, а кувыркалась еще в постели, и не одна. Это два.

— Это у вас сразу же постель, — говорю возмущенно, но Стас меня не слушает. Начинает разглядывать еще, взгляд скользит вверх и вниз по моему телу. У меня мурашки по коже.

— Одежда не порвана, ты не в шоке и не бьешься в истерике, значит, не изнасилование, — продолжает вести свои наблюдения Стас, а я смущаюсь.

— Нет, конечно.

— И вряд ли приставания даже, — с удовлетворением отмечает Стас.

— А это-то как узнал? — выдаю себя с головой. Но мне действительно интересно. Может, Стас служил совершенно не там, где говорит? Слишком уж легко видит то, что очень хочется скрыть. Или по мне это так заметно?

Я же хорошо все продумала. Вытерла помаду с губ. Немножко растрепала прическу — слегка так, чтобы это не сильно бросалось в глаза. Напустила тумана во взгляд. И вообразила себя настоящей шпионкой…

— На дурака поймал. Просто предположил, — улыбается Стас, и серые глаза блестят, как у маленького мальчишки.

— Дурак, — выпаливаю я.

— Здесь есть один. Ток женского рода… Ну что ты тянешь кота за хвост, — Стас садится рядом со мной и у меня уже привычно начинает чуть отключаться сознание. Запах дорогого одеколона Стаса, как и близость его самого, не способствует моему душевному покою.

— Ты куда так брызгаешься одеколоном? — пытаюсь отодвинуться я, найдя подходящий предлог, но Стас хватает спинку стула, и отодвинуться не получается.

— Сиди, ты не аллергик. Близко сижу, вот и все. На тренировку собирался. Еще я душ принимаю перед ней, знаешь? Если бы поспешила, смогла бы туда попасть по желанию. Что я, к парням вонючий пойду?

Пропустим сию реплику мимо ушей. На миг я представила, как это могло бы быть в душе, и соски сразу затвердели. Спокойно, Вероника.

Чувствую, что немного краснею. Вот незадача…

— Я не знаю, может, как-то поменьше стоит брызгаться…

— Хватит уже увиливать. Говори, в чем дело. А то я уже нервничать начинаю.

— Ты и нервничать, — качаю головой я.

— Рискни, проверь. Я ж от нервов и доделать могу, что там твой не сделал.

— Верю-верю, — отступаю на свои прежние позиции. Не нравится что-то мне в Стасе сегодня. Такое выражение лица, что и правда доделает. Дыхание сбивается, и я краснею еще больше.

Хоть бы разок уже сделал, что обещаешь. Все болтаешь и болтаешь, а может, с вами и не очень супер на самом-то деле, и орудие у вас скромное, проносятся в голове слова ответной реплики.

Не, мне еще жизнь дорога, чтобы сказать такое.

— Короче, сегодня я…встретилась с хорошим человеком. Он врач, достаточно обеспеченный… Он замечательный, и меня считает такой же, — я ведь цитирую местами, правда? Таким образом пытаюсь отвлечь Стаса от разглядывания моего покрасневшего лица. И незаметно отодвигаю стульчик.

— Отлично. Дальше, — а в глазах лед.

— Есть только одно ма-аленькая проблемка. Но я ее решу, думаю.

— И какая же? — Стас даже подается вперед.

— Роберт — мормон.

— Кто-о?

— Мормон. Религия такая.

У Стаса глаза уже не серые, а какие-то прозрачные от удивления. И очень большие.

— Твою ж мать туды- растуды… — дальше следует непечатная лексика. Стас вскакивает со стула, делает пару шагов и резко оборачивается.

— Ну, мать…умеешь удивить.

— Я не шучу.

— Да я не об этом. Я-то думал, что у тебя реально ухажер появился…

— Он у меня и правда появился. Не пойму: мормоны — не люди, что ли?

— М-да…Вероника, девочка, ну когда ты повзрослеешь? Зачем тебе эти зомбированные сектанты? И небось уже лапши-то на уши навешал, что женится, если веру его примешь? Было это или нет?

— Ты что, Стас! Нет, конечно! — я тоже встаю.

— Ну, значит скоро предложение поступит. Вероника, брось это!

— Он нормальный совершенно, Стас! Только ты можешь услышать впервые о человеке и легко повесить на него ярлык! Может, этот мормон будет получше некоторых…

Не успев закончить пламенную обвинительную речь, оказываюсь в крепком кольце рук Стаса. Каменею на несколько секунд от неожиданности, а после начинаю яростно вырываться, отчего руки сжимают меня еще сильнее, а около уха я слышу успокаивающий шепот: «Тише, тише, моя девочка, спокойно».

— Я тебе сейчас так успокоюсь, придурок! Отпусти, — шиплю через сжатые от злости зубы. Извините, задолбал уже. Как выразились бы мои десятиклассники.

— Да ты моя хорошая, — шепчет Стас, и в его шепоте явственно слышу насмешливые нотки. Несколько моих попыток вырваться обречены на провал: Стас даже особо не парится со мной. Быстрая смена рук, и он прижимает мертвой хваткой меня к себе уже одной правой, а левая успокаивающе гладит меня по бедру, поднимается выше, и я осознаю, что дрожу мелкой дрожью. Это все испуг, так и знайте.

Ничего нового он пока не придумал. Все те же одинаковые захваты. Скучно, товарищи. И предсказуемо. Ладно, потерпим. Проходили все это. Подержит и отпустит, ничего страшного. Немного расслабляюсь от этой мысли, хотя в то же время становится грустно. Совсем не нравлюсь?

Своей щекой он прижимается к моей голове, почти незаметно целует меня в макушку, но я ощущаю эти поцелуи очень явственно — это и пугает. Стас наклоняет голову. Легкое прикосновение у виска. Рука Стаса плотно прижимает меня к его телу, и спиной чувствую крепкие, словно камень, мышцы.

А еще я вдыхаю его запах, и голова подкруживается почему-то…

— Расскажу тебе историйку из моего боевого прошлого, дорогая, очень поучительную историйку, — тихий ласковый голос Стаса с чуть заметной сейчас хрипотцой погружает в транс, в то время как его рука медленно гладит мое тело и забирается без всякого стеснения под кофточку, — был молоденький Стас в Чечне, служил он там… неважно, где. И был у Стаса начальник, так скажем. И однажды начальник звонит своему другу из местных. Не совсем другу, так, человечку по надобности. А тот уверяет, что с ним все замечательно и прекрасно, — горячая ладонь Стаса ложится на мой живот, и я вздрагиваю. Стас прерывается, вздыхает всей широкой грудью. Рука плавно поднимается вверх, а та, что держит меня, чуть ослабляет хватку. Но я не вырвусь и не разорусь. На меня как гипноз действует тихий хрипловатый голос, и я покорно стою там, где поставили. Ага, как овечка. И жду продолжения истории.

— Так вот, представь себе удивление юного Стаса. Санчо…Александр Иванович очень мило поговорил со своим другом. Хорошо так, обстоятельно, кладет трубку. И дальше начинаются совсем интересные вещи…

— К-какие?

Стас уже меня не прижимает. Вторая рука его тоже ныряет под кофточку. Тело все горит от прикосновений, Стас продолжает гладить руками мой живот, побирается вверх, сжимая обеими руками грудь, пока прикрытую бюстгальтером. Пока.

— Он берет несколько автоматов Калашникова, зовет парней. Один автомат дает обалдевшему Стасу. И все вместе мы несемся на уазике, — я закрываю глаза и еле сдерживаю себя, чтобы не застонать. Все. Стас, ты добился своего, и я почти не воспринимаю, что он говорит, слушая только переливы хрипловатого голоса. Стас продолжает также тихо и завораживающе, — А там…не. Опустим подробности. А там парочка джигитов у знакомого в гостях. Сам знакомый к стулу привязан, и внешний вид у него не очень. Но мы его отбили, конечно. Уничтожили боевиков, как говорят в новостях, — заканчивает Стас совершенно будничным голосом.

Для меня это будто ушат холодной воды. Чуть ли не отпрыгиваю от Стаса, который больше не пытается покуситься на мою честь. Он отходит к барной стойке, берет стакан и начинает вертеть в руках, внимательно рассматривая его грани.

— Ну ты сказочник просто, — поправляю кофточку, пытаясь скрыть, как сильно краска заливает все лицо, и уши тоже. Не желаю замечать, что предательски дрожит голос и все тело горит от его прикосновений.

— Только сказки у тебя…злые.

— Какие уж есть, Вероничка.

— А мораль сей басни какова?

— А мораль, дорогая, всего одна. Не очень-то верь тому, что тебе говорят.

Вот уж действительно. А ты повелась, идиотка.

— Ты так защищаешь своего мормона. Какой он милый, да какой хороший… Хорошо его знаешь, чтобы так говорить?