Инесса Клюшина - Работа над ошибками (СИ)

Полиции не будет при одном условии: если проснувшиеся решат, что просто застрелили гавкающую собаку.

С полицией в данный момент лучше дела не иметь: Веронике сейчас не до вопросов. И хотя Стас сам горел желанием их задать (какого черта поперлась в парк, чего хотели сволочи и прочее), расспросы отложил.

Только оказавшись в подъезде Вероники, Стас чертыхнулся про себя: у нее нет ни водяры, ни другого алкоголя — провереннейшего средства со времен армии при великих — и не очень — потрясениях. Лучше бы Стас отвел ее к себе домой, тем более, квартира его так и осталась незапертой. Хотя за ее сохранность Стас не боялся: соседи приличные, да и в подъезде камеры повсюду, зато в баре у Стаса стояли стратегические алкогольные запасы: не так, чтобы напиться, а так, чтобы было.

После успокоительных можно бы было поговорить начистоту о мормоне, и Стас прикидывал, как ему лучше навязаться к ней в квартиру.

Но Вероника сама помогла.

— Стас, не уходи, пожалуйста! — тихо произнесла она аккурат в подъезде ее дома, — Пожалуйста! Побудь со мной, вдруг они вернутся!

— Да без вопросов, — Стас еле скрыл ликование в голосе.

— Все прошло, Вероника. Ты в безопасности, у себя дома. Дверь закрыта, я здесь, — твердил Стас. Вероника продержалась ровно до того момента, как они переступили порог ее квартиры. Она сняла куртку, сапоги. Стас успел снять тоже самое, остался в майке: куртку второпях натянул прямо на нее. А после Вероника замерла, вновь задрожала.

— Ой, — и села прямо на пол в прихожей, — ноги что-то не держат, — беспомощно попыталась улыбнуться. А потом заплакала.

Стас помог подняться Веронике. Сел на первое попавшееся место — небольшую тумбочку в прихожей, а Веронику, как ребенка, посадил к себе не колени. И начал успокаивать — как умел.

— Стас, я нормально, — Вероника попыталась встать, но Стас придержал ее за талию.

— Куда? Еще раз шмякнуться хочешь? Подыши, дорогая.

Вероника закивала. Стас прижал ее посильнее к себе: он не имел понятия, как успокаивать женщин, и действовал интуитивно, доверяя своему чутью, которое и в этот раз не подвело.

Стасу никогда еще не было так хорошо. Он переживал свое счастье молча, уставившись в темноту прихожей немигающим взглядом. Успел. И сейчас она сидит рядом, вцепившись в его майку, и Стас чувствует ее горячее дыхание и частые удары сердца. Стас закрыл глаза и выдохнул как можно тише. Успел…

Теперь плевать и на ее слова, и на мормона. Черт с ним, с мормоном, главное — с ней все в порядке, и Вероника вместе с ним! Пусть лишь сейчас.

Сидеть Стасу становилось неудобно. Зашкаливающий адреналин сменился тем, что растягивало джинсы в районе ширинки. Еще немного, и он кончит прямо здесь, насмешливо подумал Стас. И вместе с тем ему было чертовски спокойно и радостно. Вероника рядом. Дрожит от страха и очень нуждается в Стасе. Большего счастья он для себя представить не мог.

— Давай на кухню, что ли? — Стас намного наклонил голову и пробормотал слова, губами чуть касаясь щеки Вероники. Вдохнул украдкой ее запах и закусил губу: те духи, которыми она всегда душится. Он думал, что это неважно, что о них давно забыл, но тело отозвалось напряжением в мышцах и адским жаром, словно его кровь стала раскаленной лавой.

— Н-нет, — Вероника мертвой хваткой вцепилась в майку Стаса, всем телом прижимаясь к нему, — Стас, пожалуйста! Я. я сейчас успокоюсь. Честно. Пос-сижу минутку и успокоюсь.

— Конечно, — согласился Стас. Посильнее обхватил Веронику, с удивлением нащупывая под теплой кофтой ребра.

— Ты чего худая такая, дорогая? Морковкой питаешься? — пошутил неумело Стас. Пускай отвлечется. Кроме того, бабам нравятся упоминания об их стройности. Отойдет немного, ей полегчает…

— Я в больнице лежала, а там кашами кормили. Каши невкусные…фу! И пища вся диетическая…

Стас напрягся.

— А ты когда лежала-то? — спросил будто невзначай, и ласково провел ладонью по спине.

— Недавно, — выдохнула Вероника.

Стас прищурился. Лежала в больнице, значит, пса отдала кому-то. Интересно…

— Водки у тебя, наверно, нет, — сменил тему Стас.

— Вино есть, — прошептала Вероника, — мне в школе подарили до… до того, как из школы уволилась.

— Уволилась? Блин, а я-то думал, что же тебя нет… — прокололся Стас.

Стас- растяпа, ты разболтался, придурок! Расскажи ей еще, что ее около школы караулил, не стесняйся!

— Ты ждал меня около школы? А… — Вероника глянула в лицо Стаса. Тут же засмущалась, покраснела, сжалась. Стыдно стало, видать.

— Искал, дорогая, — произнес ласково, не переставая гладить Веронику, хотя сердце разрывалось от неведомого чувства, — думал, поговорю и узнаю, по какой причине Вероничка променяла меня на мормона, — Стас пальцами приподнял подбородок Вероники и заглянул в ее глаза. Родные голубые глазки, всегда мечтательные и грустные, смотрели на Стаса испуганно. Будто он застал ее за непотребным делом.

— Почему ты не с ним, Вероника? Зачем пошла в парк одна? Он что, не мог пойти с тобой? Это так положено у мормонов: невесты сами гуляют с собакой ночью в парках? — Стас начинал заводиться. Тварь докторишка, и нет ему другого названия!

— Мы не с ним. Расстались давно, да и не встречались, по большому счету. И замуж за него я не собиралась и не собираюсь!

Стас ушам своим не поверил.

— Да ты че! Не врешь?

Вероника распахнула свои голубые глазенки и посмотрела в глаза Стаса с предельной искренностью.

— Я — нет, — отчеканила твердо, а Стас даже обрадовался: вопрос задел за живое, и страх потеснили другие эмоции. Эффективный прием, который давным-давно поделился Командир со Стасом: разозлиться, чтобы уменьшить чувство страха.

— Ты на что-то намекаешь, я гляжу, — срулил Стас на свою обычную интонацию. Она давалось нелегко: сам не отошел от случившегося.

Веронике он не покажет своей слабости.

— Я видела тебя и Алису. Неприятно, знаешь ли, когда за твоей спиной…Я ни на что не рассчитываю, но… Если бы ты честно предупредил меня, что ты встречаешься с Алисой — и не знаю еще с кем — в общем, если бы ты сказал мне о всех своих женщинах, мне бы не было…

— Видела меня и Алиску? — переспросил Стас, — Да, было. Приперлась и полезла целоваться: вернись, Стас, я все прощу! Но я ее за шкирятничек в машинку ее новую отвел и посоветовал впредь уведомлять в письменной форме о предстоящих посещениях. Я ж с ней давно расстался, Вероничка, — Стас нежно провел ладонью по щеке Вероники. Та, затаив дыхание, расширенными глазами смотрела в лицо Стаса.

— Давно расстались, дорогая, — повторил Стас, — приблизительно в то же время, когда мы в кафе с твоим давнишним друганом общались. Она периодически пытается наладить контакт, и одну из ее попыток ты и наблюдала, наверно. С Алисой у меня никогда больше ничего не будет, тем более, я тут прикинул, что мы с тобой…

— Ты…не сказал мне…

— Не сказал тебе? А ты спрашивала? — вот тут Стас солгал. Разумеется, она не спросила ни разу. А Стас не стал бы ей ничего говорить, потому что считал Веронику недостойной новости. И вообще, долго носился с… хрен знает с чем. Выпендрежностью своей, во-во.

Близость беды расставила приоритеты. Да и он сам изменился, что ли?

— А ты бы тогда ответил? — вернула ему вопрос Вероника. Стас отвел взгляд. Тогда бы точно — нет. А теперь…

— Говорю как на духу, дорогая: я один. Меня ты, кстати, тоже попросила, и я действительно один. Увидела с бабой и сразу когти рвать, даже не зазвездив мне по морде? Я так не играю! В следующий раз досматривай представления. Мало ли, что в конце ожидается…

— Стас, ты не врешь?

— Нет, бл. дь, сижу у тебя в прихожей и выдумываю! Ради чего? Ты меня вроде как знаешь, Вероничка? Неужели не разберешься?

Вероника не обманывала. Ни один нормальный мужик не выпустит свою женщину ночью гулять с собакой, а мормон, поди, из нормальных, хоть религиозен не в меру.

С души будто камень свалился. Полдела сделано. Оставалось самое сложное.

«Отложим ненадолго разговорчик, не к месту он сейчас», — успокоил себя Стас и притянул Веронику к себе, заправил выбившиеся прядки за ушко, негромко проговорив:

— Мы друг друга неправильно поняли. Ну, было и было, дорогая! Слышишь? Мы разобрались, да? — он легонько поцеловал шею Вероники, чуть отогнув ворот кофты, — да?

— Да, — пальцы Вероники, впивавшиеся в тело Стаса, ослабили хватку.

Следующий поцелуй не получился ненавязчивым. Вероника застонала, обхватила Стаса за шею.

Он целовал ее щеки, лоб, заплаканные глаза, шептал слова, которые в жизни не говорил ни одной из женщин. Руки Вероники забрались под его майку, гладя обнаженное тело Стаса.

— Стас, я давно хотела тебе сказать…вдруг не успею, вдруг…

— Потом, — прошептал Стас в губы Вероники. Долгий и глубокий поцелуй плавил тело Стаса, лишая самообладания.

Он поднял Веронику и понес в комнату. Бережно уложив на кровать, скинул с себя одежду. Вероника лихорадочно стягивала кофту. Стас помог ей раздеться — пальцы не очень ее слушались — и лег рядом на кровать.

Рука Вероники скользнула по его щеке. Стас поймал ее и поцеловал ладошку. А затем покрыл тело Вероники быстрыми жадными поцелуями.

— Стас, я тебя лю…

Он не дал ей договорить: опустился на нее и мощно вошел, прежде чем она успела сказать последнее слово. Он не любил высокопарных слов с армии, подозревая в них скрытую подоплеку и ложь. Каждое его движение было наполнено любовью. Стасу так хотелось, чтобы Вероника это почувствовала, чтобы поняла без слов…

Я в Гефсиманский сад пойду, чтоб прохладу его испить,

Ищут ангелы там звезду, и не знают, как дальше быть.

«Если мы не найдем звезду, кто ж вам будет тогда светить?»

Я в Гефсиманский сад войду, чтоб помочь им ее найти.

(….)

Ведь зовется она Любовь, и сияет во все лучи!

Я останусь навек с Тобой, чтоб гореть огоньком свечи.

Дмитрий Вешнев «Я в Гефсиманский сад войду»

— Вы тоже к Веронике Васильевне? — недоверчиво спросила полноватенькая девочка с двумя косичками и голубым глазами, которые увеличивали стеклышки очков.

— Да, — просто ответил Стас.

— И тоже делать работу над ошибками? Она назначила на это время… — голос девочки стал еще более подозрителен.

Стас задумался, привычно взъерошив волосы.

— Ну, в какой-то степени — да. Точно. Делать.

— Она сейчас придет. Ушла туда, — указала девочка в одну из сторон школьного коридора, — она в школе.

Еще бы не в школе. Стас утром отвез Веронику до новой работы, а Егор с Лешкой дежурили целый день недалеко от входа школы — Стас их попросил присмотреть, пока они с Вадимом пытались выйти на троих неизвестных. «Проси Туза», — наконец развел руками Вадим.

Стас попросит.

Девочка, не таясь, разглядывала Стаса.

— Вы же не учитесь у нее, вы шутите. Слишком взрослый, — девочка задумалась на минутку, почесала лоб, поправила косички. И осведомилась деловито:

— Вы в классе ее будете ждать? Подождите там, а? Если Вероника Васильевна выйдет из класса, мне поможете?

— А сама, значит, никак? — иронично заключил Стас.

— Я уже второй раз пишу. И все не напишу, — сообщила девочка с великой печалью в голосе.

— Ну, знаешь… Каждый свою работу над ошибками должен делать самостоятельно, — поделился с девчушкой Стас мудрым советом.

— Она тоже так говорит, — еще печальнее вздохнула девочка, — «Пиши сама, Кристина». Я уже пишу…пишу-у…

— Да ладно! — удивился Стас, невольно улыбаясь, рассматривая девчушку — такая была смешная и милая, — что здесь сложного? Я вот всегда хорошо делал все работы. А уж работа над ошибками — это легкотня! Ну, выписал слово правильно…

— Вы ничего не понимаете! — возвестила мелкая строгим тоном, — ей нужно не просто выписать слова правильно. Я бы за пять секунд это сделала! Нужно еще объяснить, в какой части слова у тебя ошибка, какое правило забыла…короче, надо о-соз-на-вать. Чтобы больше таких ошибок не делать, понятно? Потому что, если так и будешь ошибаться, экзамены не сдашь. Вот сижу и ей объясняю. Осоз-наю. Но чего-то пока не осоз-на-ет-ся.

— Ошибки осознавать — сложнее всего, — поддакнул ей Стас.

— Ну, вы, наверно, с ней поговорить, да? Вы взрослый, вы такого не пишете…

— Представь, приходится иногда.