Пришел Никита с супругой.

— Здравствуй, конкурент! — протянул он Максу руку. — Поздравляю!

Макс уже месяц как перестал у него работать. С тех пор у Никиты в «Призраке» исчезла та добрая, дружеская атмосфера, которую неизменно создавал вокруг себя Макс.

— Раньше все посетители казались друг с другом приятелями, а теперь чужие люди, — жаловался Никита с улыбкой. — Приходят, каждый сам за себя, у бара уже никто не огинается… Разобьются по кучкам, как в кафе… Только сейчас понимаю, какого ценного сотрудника я потерял! Хотя давно ждал, когда же ты откроешь свой бизнес! — и обратился к Наташе. — Он у меня за столько лет, наверно, только бухгалтерию не освоил. А в остальном — профессионал!

Никита человек общительный. Макс спросил, где они с супругой предпочитают разместиться, и Никита с удовольствием выбрал VIP-зону, где уже пьянствуют друзья Максима и Наташины родители. Макс проводил бывшего начальника и познакомил со своей компанией.

VIP-зона — это такая комнатка три на четыре метра, словно балкон, застекленная пластиковыми рамами с тонированным стеклом. Три стены изнутри вымощены серым речным камнем, а четвертая стена — окна от пола до потолка и такая же дверь, которую не так-то просто распознать. Эта комнатка находится чуть в стороне от общего зала и на небольшой возвышенности, куда ведут три широкие ступеньки. Оттуда сквозь прозрачную стену виден практически весь зал и все три сцены, даже если на танцполе толпа. Пол в этой зоне — ковер, а все пространство занято мягким П-образным диваном человек на пятнадцать и двумя добротными кофейными столами. Здесь прекрасно слышно музыку, но при этом звукоизоляция позволяет комфортно вести беседы. В принципе, дверь можно замкнуть изнутри, а окна задернуть плотными серебряными шторами, которые сейчас просто собраны по углам в пучки, и тогда никто из зала не увидит, чем тут занимаются очень-важные-персоны. Трудно сказать, для кого Максим предусмотрел эту зону. Но ясно одно: любая вечеринка с друзьями теперь будет проходить здесь, даже если клуб будет закрыт!

Три человека сегодня привлекли Наташино внимание своим внешним видом: Максим, мама и Андрей. Начнем с Андрея. Никогда не думала, что у Андрея есть вкус в одежде. Впрочем, раз Макс сам предупредил его, что не пустит в клуб в Андрюхиных привычных поношенных тряпках, может, именно Макс и помог другу купить новую экипировку. Но было непривычно. Оказывается, Андрей вовсе не толстый, а просто крупный. Рубашка на нем сидела правильно, подчеркивая плечи, а не живот, а короткие рукава не выпирали в стороны. Брюки не выглядели ни мешковатыми, ни обтягивающими, кажется, были немного расклешенные книзу, и Андрей не напоминал, по своему обыкновению, эскимо на палочке. Такой статный, заметный мужчина.

Мама. Нечасто Наташа видела ее в короткой юбке! Прекрасная фигура! Мама выше Наташи, и ноги у нее реально кажутся длинными. Мама казалась моложе лет на десять. Беленькая юбочка, летняя, воздушная, сотканная из множества легких слоев, и нежно-сиреневая маечка на лямках со стразами. И каблук сантиметров десять, не меньше! К тому же, она блондинка, и сейчас ее цвет немного отличается от привычного пшеничного. Такой нежный, естественный тон без тени желтизны можно получить только в дорогой парикмахерской.

Или у Инессы, если у тебя от природы светлые волосы. Макс, этот шикарный блондин, как вино: с годами только хорошеет. Эти брюки он купил еще зимой, и Наташа тогда осмеяла его: кто же покупает летние вещи зимой! А он сказал: «Я в эти брюки просто влюбился». В магазине ему посоветовали померить, сказали, что, возможно, это его стиль. А это не просто его стиль — это его сущность. Эго. Темно-серый переливчатый материал, нежный и шелково-страстный. Крой, вроде, не такой и особый, оригинальные только карманы и «молния» на всю левую ногу, а в остальном штаны как штаны. И как сидят! Макс, злодей, наверно, нарочно надел черную приталенную рубашку: знает, как он неотразим в черном! Если бы хотя бы застегнул ее как следует, не провоцируя женские фантазии — но ведь нет же! На шее — неизменная скромная загогулина на веревочке — Катин подарок, подчеркивает изящные ключицы и впадинку, которую Наташа обожает целовать. А на запястье — часы за баснословные деньги. Ничего лишнего. Ему бы еще десяток сантиметров роста — не для Наташи, она и так ему по плечо; а для того, чтобы выходить на подиум в лучших дефиле мира. А там и до Голливуда недалеко… Не может такая красота принадлежать одному человеку! Даже его жене.

Ди-джей ставил тему за темой, а Макс ревниво косился на Наташу, на ее ножку, соблазнительно вырвавшуюся из высоченных разрезов платья. Заметил, что эта ножка, как и ее хозяйка, привлекла внимание уже половины сильной половины присутствующих.

— Волнуешься? — спросил свою девушку, наклонившись к ней поближе.

? — Да, — улыбнулась она. — А ты?

— Я еще не вник, что происходит! — усмехнулся Максим.

— Да я, если честно, тоже. Это как сон. Мне кажется, я собой не управляю, и все вокруг существует тоже независимо от меня! Зато я так рада, что у нас с тобой снова есть что-то общее!

В десять вечера началась основная программа. Все-таки сцена, даже такая маленькая, действует на Наташу магически. Стирает из памяти все, что не относится к работе, и дает взамен потрясающее наслаждение. Сцена — это наркотик: Наташа с первых же секунд испытывает настоящий кайф, а без сцены — настоящую ломку. В этот вечер она сама была ведущей, произнесла импровизированную, но от этого ничуть не слабую приветственную речь («Эго» в латинском означает Я, и в нашем клубе вы можете, не стесняясь, быть собой, быть свободными и независимыми), представила публике дизайнера («Хочу познакомить вас с девушкой, которая не только придумала этот интерьер, но и сумела осуществить свои задумки на практике!»), рассказала об анкетах, которые выдали гостям на входе вместе с билетами («Мы работаем для вас, и нам очень важно ваше мнение»). Потом объявила танцевальный марафон.

Сама в этот вечер пела не много. Они с ди-джеем заранее отобрали песни, отрепетировали звук микрофона, и Данил написал себе шпаргалку на каждую песню: когда добавить микрофону эхо, когда сделать громче, когда тише. Получалось великолепно! Наташино волнение включается на отсутствие зрителей. Когда же зрители есть, и их настроение в твоих руках, волнению уже просто не остается места. Сочинская публика гораздо больше расположена к исполнителю, чем московская. Для сочинской публики на самом деле хочется петь!

Быстрые песни — созданы для нее. Еще бы, ведь она сама их создавала! Максим уже и подзабыл, как Наташа танцует. Смотрел на нее с барной стойки, и казалось, танцевать на сцене в одиночку ей нравится намного больше, чем на танцполе в компании друзей. Она была в коротком стильном платье из легкой ткани с длинными разрезами на каждой ноге, и эти разрезы кокетливо вздрагивали от малейшего Наташиного движения бедрами. И как сексуальна она в сапожках по колено и в маленькой черной шляпке на своих гладких блестящих волосах, выпрямленных утюжками специально для этого вечера! М-м-м!

Казалось, все в норме. Все идет, как должно идти, в единственно верном направлении. Посетители танцуют, официантки все прекрасно успевают, бармен хвастается рабочим флейрингом, а ди-джей пританцовывает в своей кабинке, прижав к уху огромную лопасть наушника. И Максим, и Наташа могли бы на время присоединиться к своей компании, но Наташа изо всех сил этого избегала: там был папа. Вот они и торчали все время вдвоем у бара.

— Я, наверно, сделал ошибку, разрешив тебе тут петь, — протянул Макс, обняв Наташу за плечи и прильнув к ее ушку: иначе разговаривать в таком грохоте сложно.

Наташа не стала задавать вопросов, а просто красноречиво взглянула ему в глаза.

— На тебя все мужики смотрят! — пояснил он нарочито обиженно.

— А на тебя — все бабы, — парировала Наташа. — Мне хоть есть чем оправдываться: я выступаю, и вполне естественно, что на меня смотрят. А на тебя смотрят просто так, при любом раскладе!

— Что-то не похоже, что бы ты ревновала… — возразил парень.

Инесса была здесь с мужчиной. Они сидели в основном зале, чуть в сторонке от толпы. Разумеется, выбирая столик, Инесса исходила из принципа «чем дальше от Костика, тем лучше». Она любит Макса.

Наташа знает это с самого знакомства с ней. Макс, конечно, не согласен, но переубедить Наташу — нереально. Хотя теперь даже Инесса не вызывает Наташиной ревности. Может, это заслуга Макса, может, самой Инессы, а может, просто идет время, и Наташа привыкла? Привыкла, что с Максимом кокетничают незнакомки в общественных местах, и он, бывает, отвечает им тем же. Смирилась с мыслью, что школа — мир, где за симпатичным молодым учителем будут ходить толпы поклонниц независимо ни от чего, кроме желания влюбиться… А может, дело лишь в том, что в Москве без него она тоже не скучала?

Все же отправились в VIP-зону. Сидели на диване в обнимочку, Макс участвовал в общем разговоре, поднимал вместе со всеми в ответ на тост бокал с апельсиновым соком, а Наташа задумчиво теребила кисть его руки, свисающую с ее плеча. Друзья фотографировали их, а Наташа не могла даже глаза поднять, не то что улыбнуться. Папа, хоть и с женой здесь, но ощущение такое, что жена не с ним. Потому он и пялится на Наташу.

Юра отказывался пить больше: завтра ему забирать Жанну и дочку из роддома.

— А когда у нас внуки будут? — тут же обратился Алексей к Наташе.

— Если бы ты открыл глаза пошире, то заметил бы, что у тебя уже есть внучка! — дерзко заявила та.

— Как это так? — не понял Леша ни самой мысли, ни интонации.

Наташа равнодушно пояснила:

— Если у меня есть дочь, то у тебя есть внучка. Логично? Или ты только родных детей воспринимаешь своими родственниками?! — воскликнула она с наездом и вдруг осеклась.

Ерунда одна промелькнула в ее мозге и тотчас завладела всей системой правополушарного Наташиного разума. Она взглянула на маму. Увлекалась когда-то изучением языка тела и, вспомнив, что означает мамина поза, поняла: здесь есть мужчина, который нравится маме как потенциальный любовник. И этот мужчина не Алексей. Андрей или Юра: они сидят рядом, и в данную минуту распознать точное местоположение маминой цели можно лишь с пятидесятипроцентной вероятностью. Улыбнулась ехидно сама себе и опустила голову. Надо будет обсудить это с Максом.

Алексей поднялся с дивана, едва в зале зазвучала медленная музыка. Подошел к Максиму.

— Можно, я потанцую с дочерью? — галантно осведомился Алексей.

Наташа сильно сжала руку Макса. Никто этого не знал, и Макс не подал виду.

— Нельзя, — ответил он, устремив в Алексея такой красноречивый взгляд, что тот даже не стал настаивать. Наташа облегченно выдохнула.

Тогда Леша все же пригласил на танец свою супругу. Туда же, на танцпол, потянулись и Никита с женой, и Кирилл ринулся завоевывать очередную девушку… Наташа весь вечер за ним наблюдает: этот неутомимый донжуан совершенно не понимает, чем отталкивает возможных любовниц.

Юрик остался в обнимку с Андреем обсуждать воспитание детей — ни о чем другом Юра теперь говорить не может. А Наташа вперила взгляд в толпу на танцполе, исподтишка разглядывая несоответствующую друг другу пару родителей, тихо обратилась к любимому:

— Слушай, Макс, а может, он не мой отец? Может, мама от кого-то другого меня родила? Тогда все было бы объяснимо: и мамина ревность, и его подглядывания за мной…

Максиму очень хотелось бы рассказать Наташе правду. Правда — это кирпичик, которого не хватает. Не последний кирпичик, но важная деталь. Похоже, в истории их семьи есть еще какие-то факты, которых Максим пока не знает, но даже факт Наташиного удочерения многое объясняет. Хотелось бы рассказать для того, чтобы Наташа оценила, какую роль в ее жизни сыграли эти люди. Но это не его дело.

— Ты знаешь, — сказал он спокойно, — вообще, могут быть психологически объяснимые причины и маминой ревности к дочери, и папиных подглядываний… Это предсказуемые ситуации. Если у твоих родителей нет сексуальной жизни, то папа вполне может компенсировать ее недостаток таким вот образом. На его глазах растет девочка, превращается в аппетитную женщину… Возможно даже, ему самому стыдно за свое поведение. И мама ревнует не без оснований. Даже если исключить сексуальную сторону вопроса, дочь — это соперница. Конечно, это только в тех семьях, где мужчина — нежный, чувствительный человек. Просто надо понимать, как отцы любят дочерей. Я понимаю. Ты бы тоже ревновала меня к Катьке, если бы Катька появилась в моей жизни после тебя. Представь: я был только твой, и тут появляется она, моложе и свободнее.

— Честно? — улыбнулась Наталья. — Не представляю. Не могу я этого понять, Макс, не могу. Но я приму в расчет твое мнение.

Следующая песня Наташина. Ди-джей, поймав ее взгляд через весь зал, махнул ей рукой, и она согласно кивнула.