— Отпусти её. Я в чём виноват. Она избила горничную, надела её одежду и спокойно вышла. Я же не должен сидеть с ней сутки. У меня своих дел по горло.

— Не должен, — согласился Влад, — но если она тебя не слушает и настолько непокорна, посади её на цепь, назначь порку, в конце концов. Что ты ведёшь себя как размазня? Кстати, ты уже проводил сеанс с ней?

— Влад, — попытался вразумить его Матвей, — не всё так просто. Девочка зашуганная. Мы… пытались, но она суть не пырнула меня в сонную артерию.

— В этом твоя проблема, Матвей. «Мы пытались». Не ты, а мы.

— Влад, ты хочешь результата?

— Хочу, но так ты его не добьешься. Она и так много себе позволила. Отрезала волосы, побила девушку, убежала, что дальше? Запомни, Матвей. Мне нужно не повторение Оли. Её ты не просто трахал, её ты ещё и любил, да-да, я в курсе, не смотри на меня так. Будь добр в эту суку не влюбись, потому что на этот раз я тебе точно яйца отстрелю, — Влад встал. — Бери её и пошли в зону.

— Ей ещё рано, — возразил Матвей, а мне уже было страшно узнать, что это за зона такая.

— Ну а что я должен делать? Сколько ждать, прежде чем ты всунешь свой член и испытаешь на ней игрушки? Ты же нихуя не делал, Матвей, вы даже не трахались.

— Нет, — сама не поняла, как из моего горла вылетел крик.

Оба мужчины повернулись в мою сторону, вопросительно уставившись.

— Я покорна, господин, — подползла на коленях к Владу, низко склонив голову.

Влад взял меня за подбородок и поднял на уровень своих глаз, всматриваясь в меня. Сзади стоял Матвей и вопросительно смотрел на меня.

— Покорна, говоришь? Это правда? Она покоряется? — он дёрнул мой подбородок прежде, чем отпустить.

— Она пытается. Она спокойна, но… кончить ещё не научилась, хотя слегка отзывается. Ты не кипятись, Влад. Волосы нарастим, характер подправим. Дай мне несколько месяцев и ты получишь конфетку.

— Это много.


— Можно и за месяц, но я бы хотел её многому научить, чтобы тебе не пришлось снова отдавать её мне.

— Хорошо. У тебя есть два месяца, но… через месяц я прихожу и она покоряется мне. Будешь доводить её до экстаза, пока она будет у меня сосать. Понятно?

— Да, Влад.

— Чудно. Встретимся через месяц.

Влад направился к двери, а Матвей пошёл за ним. Как только они вышли, в комнату вошёл высокий мужчина и остался стоять у двери. Только сейчас я смогла вздохнуть с облегчением. Сегодня меня никто не тронет.

Я обхватила свои колени руками, пытаясь немного успокоиться. Получалось плохо, зато теперь я осознала, что у меня только один вариант: быть покорной и надеяться, что Матвей мне поможет. Пытаться убегать снова я не хотела, да и какой смысл, если Влад точно меня найдёт, а ждать помощи от работников или помощников Матвея… Своя шкура всегда дороже и вряд ли ею кто-то будет рисковать.

Спустя минут двадцать вошёл… хотя нет… влетел Матвей. Я даже подпрыгнула, когда он с рыком ворвался в кабинет, подошёл к столу и смахнул всё оттуда, а после ударил по нему кулаком и подошёл ко мне.

— Ну? И чего ты добилась, дура? Зачем сбежала?

— Я… я… — слов подобрать так и не удалось, потому что по щекам потели слёзы отчаяния.

— Ну всё, — Матвей притянул меня к себе, обняв за плечи, — перестань. У нас есть месяц, чтобы что-то придумать.

Я заливалась слезами, не зная, что дальше делать.

— Прости, — только и смогла выдавить я. — Я не поверила тебе, думала ты врёшь.

— Я редко вру, Соня.

— Та девушка… Оля… что?

— Тшшш, поговорим об этом чуточку позже, ладно? Я не готов.

— Я не умру? — как-то слишком жалобно прозвучала моя фраза.

— Нет, Соня, ты не умрёшь.

Матвей отстранил меня, взглянув в глаза, а спустя мгновение с рыком прижал к стене и набросился на мой рот в диком поцелуе. Считайте меня извращенкой, но когда это делал ОН, я возбуждалась.

Пять лет назад

Матвей сидел за огромным деревянным столом в кабинете начальника, разбирая бумаги, готовя документы на подпись, а также изучая особенности работы компаний. Ему до сих пор не верилось, что Влад взял его к себе. Кто он такой? По сути, нищий, не имеющий ни денег, ни дома, ни полноценной семьи. Для него, выросшего в нищете и постоянной нехватке денег, казалось странным, что богатый миллионер обратил свое внимание на молодого двадцатипятилетнего паренька.

Невольно Матвей вспомнил свою жизнь в школьные годы. Постоянный стёб со стороны одноклассников за то, что не такой, как они… за бедность. Они ненавидели его, а он их. Класса до десятого ему было сложно давать отпор толпе мальчиков, но после регулярного посещения качалки эта проблема ушла сама по себе. Уже в новом учебном году он стал совсем другим: высоким, накаченным и сильным. Его боялись, но продолжали презирать.

В это время произошло становление Матвея, как личности. Он научился не только махать кулаками, но и отвечать на обиды и издевки не менее остроумными оскорблениями. Он стал грозой всех мальчишек и желанием всех девчонок. Уже в семнадцать перетрахал не только всех учениц, которые были не против, но и несколько училок. Его ненавидели не только дети, но и учителя, однако отчислять его было не за что. Учился Матвей хорошо, получал одни пятёрки, делал успехи в математике, физике, химии, да почти везде, за что брался.

Пока его ровесники отдыхали, куражились и наслаждались жизнью, ему приходилось вкалывать за двоих, чтобы подняться с колен. Мать работала продавщицей и подрабатывала уборщицей, но денег всё равно не хватало. Тогда-то он впервые устроился на работу, нашёл братков, с которыми договорился о доставке травки и наркоты. Полиции, конечно, боялся, однако выхода особо не было. За почти десять лет смог заработать не так уж и много, хотя своей крыше соорудил неплохой капитал.

В тот день, когда его привели амбалы к Владу, он должен был доставить товар одному из барыг на дальнейшую реализацию, но когда пришёл, понял, что его кинули, решив избавиться без шума и крови на собственных руках. Решение, конечно, охуенное, однако они не учли одного — ему был похер, умрёт он или будет жить дальше. Увы, до двадцатипяти кроме хорошего траха и небольшой комнатушки в общаге, выкупленной на последние деньги, ничего более он предложить не мог. Да и матери особо не помог.

Влад всё изменил. Не только взял его на работу, но и сделал правой рукой. Постепенно вводил в курс дела, знакомил с особенностями своей работы. За десять лет, которые проработал у Влада, насмотрелся такого, что и врагу не пожелаешь. Его братки, с которыми он торговал наркотой, были ангелами в сравнении с Владом. Он мог и пытать, и издеваться, и насиловать, убивать безжалостно и беспощадно, причём ему было неважно кого: мужчину, женщину или ребёнка. Он не признавал слабых и терпеть не мог пресмыкающихся, хотя всё его окружение считало иначе.


Когда Матвей видел ползающих перед Владом на коленях мужчин, слабо улыбался, ибо понимал — смертники. Самому ему Влад никогда не поручал убивать или пытать, но смотреть — всегда. И он смотрел. Удовольствия от этого он не получал, скорее испытывал некое презрение к Владу за столь низкие методы, но… высказываться конкретно по этому поводу не хотелось. Каждый сам решает, какими методами получать правду. За десять лет работы, у Матвея появилось всё, начиная дорогой спортивной машиной, огромным домом с охраной и заканчивая внушительным банковским счётом, а ещё — своим бизнесом, регулярно приносящим неплохой доход.

У него была возможность уйти. Влад всегда видел в нём не простого работника, как его амбалы или труженики на фирмах, а полноправного партнёра, имеющего своё мнение. Пока все вокруг пресмыкались Матвей смело высказывал свои соображения и, если требовалось, спорил. В некоторой степени он уважал Влада за несокрушимый характер и стальную волю, хотя многих его позиций и методов не понимал и считал неверными, впрочем, он высказывал ему это в лицо. Иногда это имело действие, иногда нет.

О торговле людьми, а точнее молоденькими сиротками, он узнал только спустя четыре года после найма. Более того, не просто узнал, а непосредственно принимал участие. Именно это ему не понравилось больше всего, потому что торговали не просто девушками, а иногда несовершеннолетними и малолетними. Да их не нужно было даже похищать, достаточно было предложить работу и дальше всё складывалось как надо.

Оля попала к Владу по ошибке. Молодые ребята, попутали, схватили не ту, но… не прогадали. Владу она понравилась, не девственница, конечно, но всё как он любит: почти белая кожа, голубые глаза, рыжие огненные волосы — настоящая ведьма — его типаж. Девочка была не сиротой, да и по возрасту перевалило уже за двадцать, более того, имела жениха и большую семью, а также строила планы выйти замуж.

Влад сломал её за месяц, не оставив и живого места. Временами он звал Матвея, чтобы тот посмотрел на экзекуцию. Первые несколько недель он даже боялся девочку, настолько ужасающим был её взгляд, но с каждым днём, новыми шрамами и изощрённым пытками, она ломалась, как игрушка.

— Она меня заебала, — как-то в разговоре высказался Влад. — Надоела. Никакой отдачи. Она ни на что не реагирует, как мертвец.

— Ты её сломал, — спокойно ответил Матвей, надеясь, что его друг задумается.

— Но я ж и по-хорошему предлагал. Брюлики там, машинку, да всё, что захочет, лишь бы была покорной рабыней в постели, сосала член да глотала сперму. Да возьми любую соску с улицы с силиконовыми губищами — только рада будет, — стукнул кулаком по столу.

— Да, но ты предпочитаешь других.

— Да, блять, не хочу в постель силиконовую шлюху, не имеющего собственного мнения. Я хочу бабу нормальную, чтобы и перечила иногда, но чтобы в постели терпела всё и стонала как бешенная. Без стонов — не кончу!

О том разговоре Матвей вскоре забыл, хотя если бы обратил внимание, возможно, понял бы, что уже тогда это был тревожный звоночек, первый симптом помешательства и нездорового интереса.

Спустя несколько недель Влад просто пришёл к Матвею и попросил помощи: обучить её, возможно, у него получится, ведь методы совершенно другие. Соглашаться Матвей не хотел, ему было противно делать что-то подобное, но он понял, что если откажется, девушку просто пристрелят, да и выбросят на помойку, потому что искали её давно.

Именно когда развесили объявления по городу, волонтеры подсоединились, Матвей понял, что у Влада слишком много власти. Кому надо — заплатит, от кого получил отказ — заткнёт. С ним связываться страшно, но больше всего его удивило то, что одними из его покупателей был прокурор и мэр. Пиздец, блять! То есть эти мрази знают, что творится и нихера не делают!? Тогда Матвей только планировал начать копать, чтобы нарыть и засадить. Причём сразу всех, а не только одного, но для этого нужна была сенсация по ТВ, а не просто предоставление документов ментам, которые уже куплены-перекуплены.

Не успел! Втрескался и нихуя не успел, а потом его просто выбросили, так что рыть было уже невозможно, да и… сдулся он, заливал и запивал горе, как мог. На пять лет забылся и снова…

Глава 9

— Какая ты… податливая, — шепнул Матвей на ухо, блуждая рукой по моему телу.

От звука его голоса по телу пробежал заряд тока, а его рука касалась самых заветных точек, от чего я, кажется, забыла, как дышать. Дура ты, Соня! Думаешь черти знает о чём, в то время, как тебе нужно просто пнуть его ногой в пах и пусть делает что хочет.

Двинул правую руку к моему животу, поднял майку и коснулся горячей ладонью, заставляя томительному ожиданию собраться глубоко внутри, ожидая своей разрядки. Медленно поводив пальцем вокруг пупка, Матвей опустил руку ниже, поднял юбку и, отодвинув трусики, пробрался пальцем к чувствительному бугорку.

— Чувствуешь, какая ты мокрая? — снова шепчет на ухо, заставляя закрыть глаза от блаженства.

Водит указательным пальцем по клитору, а я чувствую, как влага продолжает сочиться из меня. Непроизвольно ёрзаю, а он принимает это на свой счёт.

— Хочешь большего, да?

Входит в меня двумя пальцами, от чего я тихо вскрикиваю. Делает круговые движения и вытаскивает руку, поднося её к моему лицу и показывая, насколько я возбуждена.

— Ты невероятно… пахнешь, — водит рукой по моей щеке, оставляя влажные следы, которые сразу же… слизывает языком?

Отчего-то от этого я начинаю дрожать ещё сильнее, а Матвей возвращает пальцы обратно, одним резким движением запуская их внутрь.

Остатками сознания я понимаю, что он далеко не аккуратен и не нежен, но мне не больно, нет, я стону от возбуждения и желания таки почувствовать этот грёбанный оргазм.

Я стою у стены, еле держась на ногах, потому что от накатившего возбуждения я вся трясусь. Видимо, Матвей это понимает, потому что немного отстраняется, приседает, берёт мою левую ногу и закидывает её… на плечо… о господи!… успеваю подумать я прежде, чем он прижимает язык к моему клитору.