Она вновь почувствовала странную тоску, гнетущее беспокойство. Изредка, не в силах удержать порывы горя, она останавливалась в беспомощной позе, до боли сжимала руки, и душевное страдание ее становилось тем больше, чем дольше продолжалось безмолвие комнаты…
Окно стало освещаться изнутри красным светом.
Марта в изумлении подошла к нему и вдруг схватила себя в отчаянии за голову.
Да, да, нет никакого сомнения больше!
Это – пожар. Это там, у городской стены, загорелись низенькие деревянные домики; быть может, это там, где теперь дерется на жизнь и смерть ее муж!
Она в безумном ужасе озирается вокруг, точно ища чьей-нибудь помощи, чьего-нибудь участия.
Но в комнате царит прежнее безмолвие. Огонь потух в очаге, и лишь кроваво-красные угли дотлевают на железной решетке. В зале мрачно и темно. Незнакомка опять задремала тут же за столом, и по-прежнему из ее полуоткрытых уст вырываются таинственные, непонятные Марте фразы.
Какой-то безотчетный ужас овладел Мартой при виде, как разгорается зарево пожара.
Она дико вскрикнула и бросилась к незнакомке, чтобы разбудить ее, чтобы только не оставаться одной в этом удручающем безмолвии, нарушаемом учащающимися выстрелами пушек.
– Проснитесь, проснитесь же!.. – умоляла она свою гостью. – Теперь не время спать. Город горит, неприятельские войска близки… Я чувствую, что происходит что-то ужасное…
По лестнице послышались торопливые шаги.
Пастор Глюк и тетушка Гильдебрандт, разбуженные в своих комнатах безумным криком Марты, торопливо спускались с лестницы в небрежно накинутых одеждах.
Старики остановились в изумлении на последних ступенях лестницы.
– Что это за крик, Марта? – спросил пастор, стараясь сохранить спокойный тон, но сам уже невольно поддаваясь волнению, начинавшему овладевать им.
– Что случилось, моя дорогая? – в свою очередь проговорила старуха, всматриваясь в полумрак комнаты. – Кто эта девушка?
– Не знаю, не знаю… Это… Марья… Марья… Но не в ней дело, тетушка…
– Что же случилось?
Марта кинулась к ней.
– Матушка! – в каком-то исступлении отчаяния закричала она. – Пойдемте, пойдемте туда…
– Куда, дитя мое?
– Туда, туда, к стенам города! Туда, где твой сын, где бедный Феликс сражается с неприятелем, защищая наше имущество и нашу жизнь…
– Но, дитя мое… – прервал ее пастор.
– Ах, я знаю, я все знаю, что вы скажете. Но разве не все равно, где умирать? Минутой раньше, минутой позже… Разве вы не видите? Город горит, и неприятель ворвется сюда очень скоро…
Пастор быстро подошел к окну и заглянул в него.
– Она права! – воскликнул он. – Город горит!
Затем, подойдя к старухе Гильдебрандт, он тихо сказал ей:
– Удержите Марту здесь… А я пойду туда, где, может быть, требуется моя помощь.
Старушка упала на колени и принялась горячо молиться:
– Господи, не оставь нас! Господи, пощади жизнь сына моего, возврати мне его целым и невредимым…
Мария Даниловна сделала движение к двери, намереваясь проскользнуть в нее вслед за пастором, который, вернувшись теперь из своей комнаты в длинном темном плаще, направился к выходу.
Но Марта стремительно подошла к незнакомке и в порыве внезапно овладевшей ею злобы сильно схватила ее за руку и удержала на месте.
Та с изумлением взглянула на нее.
– Вы не выйдете отсюда, – твердо сказала Марта.
– Почему? – спросила та.
– Нет, нет, я не пущу вас. Это вы принесли нам несчастье! Все равно идти некуда. Если русские солдаты враги вам – вам не уйти от них никуда. Город взят, и мы должны погибнуть, и вы погибнете вместе с нами.
Не успела она окончить этих слов, как раздался оглушительный треск, как будто поблизости рухнула стена или дом.
Зарево пожара усиливалось. Слышались крики, стоны, звон оружия. Весь этот шум зловеще приближался к таверне.
Раздался звон разбитого стекла.
Женщины в ужасе обернулись к окну.
Штуцерная пуля пробила его, и стекло на тысячу кусков разлетелось по полу. Однако никому из присутствующих пуля не причинила никакого вреда, и они отделались лишь страхом, плотнее прижавшись друг к другу.
Дверь с шумом распахнулась и на пороге ее показался пастор. Лицо его было смертельно бледным.
– Все кончено! – тихо произнес он. – Мариенбург в руках врагов.
За ним вошло в комнату несколько немецких солдат.
Все они были в состоянии полного истощения. Многие из них были ранены и в изнеможении падали на пол; некоторые, закрыв лица руками, с трудом удерживали слезы. Отчаяние владело всеми.
Марта подходила то к одному, то к другому.
– Вы не знаете, что сталось с лейтенантом Рабе?
– Нет, фрейлейн.
– Не видали ли вы лейтенанта? – спрашивала она у другого.
– Какого лейтенанта?
– Феликса Рабе?
– Феликс Рабе? – проговорил старый солдат и отвернулся в смущении.
– О, если вы что-нибудь знаете о нем… – страстно проговорила Марта, именем Господа заклинаю вас, скажите, где он… Он ранен?.. Он умер?.. О, говорите, говорите же!..
Но старый солдат смущался все больше и больше, и слова не шли с его языка.
Тогда на помощь Марте, угадав уже всю правду, выступил пастор и, обратившись к старому солдату, сказал ему:
– Если вы знаете о нем что-нибудь, говорите.
– Вы – Марта Рабе? – наконец решился солдат, обратившись к молодой девушке.
– Да, я жена его.
Солдат поправил повязку на своей голове, молча выступил вперед и протянул Марте окровавленный платок.
– Так это, значит, вам.
Марта дико вскрикнула.
– А он? Где он? Что с ним?
– За несколько минут до своей смерти, – торжественно начал солдат, – лейтенант Рабе отдал мне этот платок, напитав его кровью, текшей из его груди от полученной раны, и сказал мне: «Поклянись, что, если ты останешься жив, ты снесешь этот платок моей жене Марте, в таверну «Голубая лисица»… Он еще сказал несколько слов о любви его к вам и к его матушке, но кровь пошла у него горлом, и он скончался на моих руках. Сержант и я отнесли его с поля сражения в город, за стены и сдали его тут встретившимся нам горожанам. Вот все, фрейлейн, что я знаю.
Судорожно зарыдала Марта, приняв из рук воина окровавленный подарок, и крепко прижала его к губам. Мать Феликса рыдала, не будучи в состоянии произнести ни слова.
Старый солдат продолжал говорить:
– Он умер геройской смертью, фрейлейн, командуя вылазкой у южных ворот. Но нас было мало, а силы неприятеля росли. Он был всегда впереди, воодушевлял солдат к бою. Но пуля врага сразила его.
Пастор сделал ему знак замолчать.
– Господь, – дрожащим голосом проговорил пастор, – да упокоит праведную душу его! Он умер как воин и как защитник своего родного города. Да останется память его всегда между нами.
– Аминь! – сказал раненый старый солдат, утирая глаза.
Женщины плакали, и ничто не могло удержать их слез. Они бросились друг другу в объятия.
Солдаты, из уважения к этому горю, один за другим покидали этот низенький темный зал и выходили на улицу, уже переполненную русскими войсками.
IX
Несколько русских солдат ворвались в комнату таверны. Ими предводительствовал молодой полковник. Солдаты бросились к стойке, но офицер остановил их строгим голосом:
– Стой, ни с места! Солдаты остановились.
– Вы что за люди? – обратился полковник к пастору и женщинам.
Но вдруг вся его строгость пропала. Взор его упал сначала на Марту, потом на Марью Даниловну и остановился на ней в немом восхищении.
– Какая красавица-немка! – прошептал офицер.
– Я не немка, – возразила ему Марья Даниловна.
Офицер очень удивился.
– Но ежели ты русская, то почему находишься здесь, между нашими врагами?
Марья Даниловна собралась ему ответить, но офицера осенила внезапно мысль, и он приказал солдатам:
– Взять их под стражу…
Несколько солдат окружили женщин. Пастор Глюк выступил вперед.
– Господин офицер, – сказал он ему, – за что приказываете вы арестовать этих женщин? Мы – мирные люди, и во всей таверне вы не найдете у нас оружия. Прошу вас, именем Бога, отпустите их.
– Скажи ему, – обратился офицер к Марье Даниловне, – что негоже его сану поповскому мешаться в наши воинские дела. И еще скажи ему, что я представлю взятых фельдмаршалу, так как среди них нашлась русская… Не ведаю я, может быть, и шпионка.
– Я? Я – шпионка? – вскрикнула Марья Даниловна.
– Или преступница, бежавшая от русских ради сокрытия преступления, – продолжал офицер.
Марья Даниловна вздрогнула и сильно побледнела.
– Как фельдмаршал рассудит, так тому и быть.
– Отведите их в лагерь, к моей ставке! – обратился он к солдатам. – Наутро видно будет. А остальных не троньте.
Солдаты схватили молодых женщин. Марья Даниловна робко опустила голову и не сводила глаз с офицера, смотря на него исподлобья. Она чувствовала, что взгляд ее прекрасных больших глаз сильно действует на него и что вся его суровость лишь напускная.
И офицер долго не мог оторвать от нее взоров. Ее красота очаровала его, и в его голове зрели уже планы относительно молодой красавицы-пленницы.
Зато Марта была в безумном отчаянии.
Она билась в руках солдат, как птичка, пойманная в клетку, вырывалась из их рук, падала на пол, стонала и кричала:
– Феликс, Феликс, мой дорогой Феликс! Где ты? Что с тобой сделали?.. Если бы ты был жив, ты бы спас меня из рук врагов моих… Отпустите, отпустите меня!
Но солдаты подымали ее и тесно сплотились вокруг нее, отбрасывая тетку Гильдебрандт, которая рвалась к ней.
– Отойди, старуха! – говорили они ей. – Не замай – плохо будет!
Пастор взял старуху под руку и насильно отвел ее от девушки.
Марта продолжала отбиваться от солдат и в борьбе выронила платок, вымоченный в крови Феликса. Она не заметила этого, так как решительно была вне себя.
Марья Даниловна нагнулась и, машинально подняв платок, спрятала его у себя на груди.
– Ведите их! – сказал офицер нетерпеливо, так как его раздражало сопротивление Марты. – И помните, вы отвечаете мне за их безопасность…
Офицер вышел.
Солдаты хотели схватить Марью Даниловну, но она, гордо вскинув головой, вырвалась из их рук, величественно выпрямилась и пошла за Мартой, которую солдаты с большими усилиями волокли под руки.
Старуха не плакала. Полное оцепенение напало на нее. Она сидела на стуле, качала головой и тихо, еле слышно говорила:
– Феликс, Феликс, Феликс…
Пастор стоял около нее, скрестив на груди руки, и губы его, побелевшие от волнения, тихо шептали слова молитвы.
Канонада прекратилась. Шум на улицах постепенно утихал. Шел дождь, и холодный осенний ветер резкими порывами врывался в зал таверны.
Становилось сыро и холодно.
– Пойди к себе, несчастная старуха! – сказал пастор, обращаясь к тетушке Гильдебрандт. – Стань у распятия и вознеси горячую мольбу Богу, чтобы Он упокоил душу нашего славного Феликса и даровал счастье, если оно еще возможно, его молодой вдове.
Но старуха теперь уже не прибавила к его словам обычного своего возгласа «аминь!» и даже вряд ли слышала его речь.
Она все продолжала качать головой, и запекшиеся, сморщенные губы ее все также шептали:
– Феликс, Феликс, Феликс… Ночь проходила. Одна за другой гасли звезды, блиставшие среди тяжелых и низко ползущих, точно разорванных облаков. Далеко-далеко на восточной части неба показался бледный, робкий свет предутренней зари. Глухо били в барабаны, тускло догорали костры, кое-где раздавались топот копыт, лязг оружия, отрывок песни.
Забранные солдатами женщины шли по топким и намокшим от продолжительного дождя улицам взятого города. Ноги их в комнатной обуви вязли в глубоких колеях, образовавшихся от проезда пушечных лафетов, и им было тяжело ступать по этой грязи, спеша за солдатами, шагавшими широкими шагами и спешившими сдать по принадлежности порученных им женщин.
Марта, по-видимому, успокоилась. Она шла, низко опустив голову, холодная и гордая теперь, затаив, задушив на дне души своей глубокую горестную рану.
Слезы не шли с ее глаз. Видя полнейшую невозможность сопротивления, она покорилась.
Марья Даниловна шла бодро. Какая-то смутная мысль копошилась в ее мозгу и вызывала на ее красивых устах презрительную и самодовольную усмешку. И в ее голове складывались планы, о которых она никому не поведала бы в настоящую минуту, да и для нее самой они были еще смутны.
Солдаты шагали, покуривая трубки. Они перекидывались изредка словами, иногда грубыми шутками, заставлявшими краснеть Марью Даниловну.
X
Фельдмаршал сидел в своей палатке на простой деревянной табуретке и курил трубку.
Перед ним, на другой табуретке, стояла кружка пива, доставленного ему в бочке из только что взятого русскими Мариенбурга.
"Рабыня порока" отзывы
Отзывы читателей о книге "Рабыня порока". Читайте комментарии и мнения людей о произведении.
Понравилась книга? Поделитесь впечатлениями - оставьте Ваш отзыв и расскажите о книге "Рабыня порока" друзьям в соцсетях.