Элейн Барбьери - Ради любви

Кристофер начал было возражать, но Джиллиан не дала ему договорить:

— Я знаю, Кристофер. Нельзя сказать, что Дерек совсем меня не любит. Он любит меня, но по-своему… Понимаешь? — Она перевела дыхание. — Когда прошло первое потрясение, я ужасно разозлилась из-за того, что он так легко меня отпустил. Я почувствовала себя преданной. Мне хотелось рвать и метать, вопить от ярости, топать ногами… Но это прошло, и сейчас я спокойна.

— Эндрюс просто глупец.

— Может быть, он умнее, чем ты думаешь, — грустно рассмеялась Джиллиан.

— Нет, Джиллиан, он действительно глуп. — Кристофер неожиданно обнял ее и привлек к себе. Джиллиан почувствовала тепло его тела, и ей стало грустно. Вдруг захотелось, чтобы он подольше не отпускал ее. И тут она услышала прерывистый шепот Кристофера, зарывшегося лицом в ее волосы:

— Я лучше, чем кто-либо другой, знаю, какой он глупец, потому что я…

Молодая женщина инстинктивно рванулась из его рук и быстро договорила:

— Потому что ты мой друг… Ты даже не понимаешь, что это значит для меня — знать, что ты мой друг… И так будет всегда.

Кристофер не сводил с нее глаз.

— Твой друг… — тихо повторил он. Джиллиан готова была разрыдаться. Но она собрала всю свою волю и едва слышно прошептала:

— Да, Кристофер… Ты мой друг… Мой самый дорогой друг.

Она посмотрела на юношу долгим-долгим взглядом, приподнялась на цыпочки и легонько поцеловала его в щеку. Потом ласково взяла под руку и повела к кухне.

Когда они подошли к двери, Кристофер хмуро произнес:

— Знаешь, Джиллиан, твои слова ведь ничего не меняют. — Она застыла на месте, не в силах произнести ни слова. — Понимаешь, меня мало волнует, рассердишься ты или нет и что там подумает миссис Хили. Все равно ты у меня тяжести поднимать не будешь.

Джиллиан громко рассмеялась, испытывая невероятное облегчение.

— Господи, Кристофер, да ты самый непреклонный человек на свете!

Она вошла в кухню, и ее улыбка медленно угасла. Милый Кристофер… Любая женщина была бы счастлива его любовью.

Любая, но не она.

Одри склонилась над разделочным столом, но ничего не видела из-за слез. Она не могла забыть Джиллиан с вымученной улыбкой и полными боли глазами, и Кристофера, напряженного, исполненного какой-то невероятной решимости.

Пытка продолжалась, и ей не было конца. Еще немного, и у нее больше не останется сил терпеть.

Дерек, сгорбившись, сидел за своим столом. Покрасневшие глаза немилосердно резало, голова раскалывалась от боли после очередной бессонной ночи. Прошедшие две недели были очень непростыми в его жизни. Удивительно, но Роберт Дорсетт, незримо следивший за каждым шагом своей жены, одержимой преследованием бывшего любовника, вдруг стал его горячим союзником. Действовал Дорсетт быстро и решительно, используя все свое влияние. Именно его усилиями Барретт оказался в местной тюрьме, где теперь ждал суда, обвиняемый во многих тяжких преступлениях. Дерек был уверен, что Дорсетт приложил руку и к тому, что на «Воина зари» снова зачастили торговые агенты, предлагая контракты один выгоднее другого. И вчера он заключил на удивление отличную сделку.

Теперь он знал точный день отплытия. Погрузка шла полным ходом, денежные дела поправились, но радости не было. Днем и ночью его упорно преследовал образ женщины с серебристыми волосами.

Дерек мысленно застонал. Сколько раз за день он выскакивал в коридор, потому что явственно слышал знакомые легкие шаги. Сколько раз оборачивался, будучи уверенным, что Джиллиан рядом. Сколько раз он просыпался среди ночи и с надеждой протягивал руку, чтобы коснуться ее горячего тела…

Дерек устало прикрыл глаза. В груди нестерпимо болело. Только сейчас он начал понимать, что с уходом Джиллиан потерял самого себя. Дать ей свободу, к которой она так страстно и упорно стремилась, оказалось намного легче, чем он думал. Но в ушах снова и снова звучали ее слова, которые не оставляли ему выбора.

«…Неужели ты не понимаешь? Все, что происходило между нами, было иллюзией…»

Сердце Дерека истекало кровью, а в душе шла битва между чувством и рассудком. Это незримое поле боя находилось в нем самом, и бежать было некуда.

Дерек потер воспаленные глаза. Он и не думал, что самые обычные слова смогут навсегда разделить его и Джиллиан и в этой ситуации он окажется таким беспомощным, бездеятельным и бесприютным, как сейчас.

Звук открывшейся двери заставил Дерека приподнять голову. Перед ним стояло прекрасное видение с серебристыми волосами. Дерек даже перестал дышать и вскочил из-за стола. Стул с грохотом упал на пол. Этого просто не могло быть.

Видение продолжало неподвижно стоять в дверях. Он сделал шаг вперед, потом еще один… И замер на месте.

— Зачем ты заявилась сюда? — холодно поинтересовался он.

Задний двор таверны был погружен в мирную предвечернюю тишину. Слышалось лишь негромкое щебетание какой-то пичуги да шипение зеленой ящерицы, угрожающе раздувавшей шею. Налетевший теплый ветерок легонько шевельнул пряди волос, прилипшие к вспотевшему лицу Джиллиан. Вздохнув, она устало выпрямилась и убрала волосы тыльной стороной ладони. Перед ней стояло полное грязной мыльной воды корыто. Позади на длинной веревке трепетали выстиранные белые скатерти. Непонятный звук заставил ее резко обернуться.

Дерек!

От неожиданности Джиллиан буквально окаменела. Дерек подходил все ближе, и ей казалось, что сердце сейчас или разорвется, или выскочит из груди. Лицо у Дерека было усталое, движения немного скованные.

Он подошел к ней вплотную и дрожащим от едва сдерживаемой ярости голосом спросил:

— Джиллиан, почему ты мне ничего не сказала? — Она молчала.

— Я задал тебе вопрос, Джиллиан. — Она продолжала молчать.

— Да отвечай же, черт возьми!

— Что я не сказала? — выговорила она, наконец.

— Что у тебя будет ребенок!

Джиллиан медленно и глубоко вздохнула, словно ей не хватало воздуха.

— А кто тебе сказал, что…

— Не важно. Так это правда?

— Даже если и так, тебе-то что за дело? — ровным безжизненным голосом произнесла Джиллиан. Дерек как-то сразу сник.

— Неужели ты так меня ненавидишь?

— Ненавижу? Тебя?

— Неужели ты так меня ненавидишь, что не допускаешь даже мысли о том, чтобы позволить мне вырастить собственного ребенка?

— Твоего ребенка? Это мой ребенок!

— Джиллиан…

— Этот ребенок будет носить не твою, а мою фамилию!

— Этого не будет!

Лицо Джиллиан выразило непреклонную решимость.

— Похоже, ты кое-что забыл, Дерек. Ты больше не мой хозяин, а я не твоя собственность. Я свободная женщина.

— Уж не думаешь ли ты, что останешься свободной женщиной теперь, когда я узнал о ребенке? — Дерек стоял так близко, что она почувствовала на своем лице тепло его дыхания. — Что я позволю тебе уйти?

— Ну конечно. Боже мой, как ты великодушен! Я и не знала. О горе мне, горе!

— Джиллиан… Черт возьми… Ведь пострадавшая сторона — я, а не ты! Ты обманывала меня, вертела мной, как хотела, именно тогда, когда я был предельно честен и открыт с тобой!

— О да, ты был честен… Ты что, забыл? «До тех пор, пока между нами сохранятся чувства…» Это твои слова, не так ли, Дерек? Сколько же времени ты нам отводил? Неделю? Месяц? Год?

Голос Дерека упал до хриплого, полного мучительной боли шепота:

— Джиллиан, неужели тебе так трудно понять, каково мне сейчас? Ты ворвалась в мою жизнь внезапно, когда женщине в ней просто не было места. И ты мучила меня с первой нашей встречи. Ты так глубоко запала мне в душу, что никакими силами тебя оттуда не вырвать. Когда я думал, что хуже уже и быть не может, ты появилась в моей каюте и предложила мне себя. Я знал, что не должен принимать твое предложение, но был не в силах отказаться. Как я мог знать тогда, что те мгновения, когда Я буду держать тебя в объятиях, станут самыми счастливыми в моей жизни? Откуда мне было знать, что каждым своим взглядом, каждым своим прикосновением, каждым своим поцелуем, ты будешь разрушать стену, которую я воздвиг вокруг своего сердца? Я боролся, уверяя себя, что это обычное увлечение, что все пройдет. Я хотел верить в эту чушь и заставлял себя верить. А потом ты бежала… И я понял, что тебе нужно от меня лишь одно — свобода. — Голос Дерека стал едва слышным. — Я дал тебе свободу, Джиллиан, только потому, что люблю тебя слишком сильно, чтобы отказать. — Дерек судорожно втянул в себя воздух. — Но странно, сердцем я почему-то верил, что ты никуда от меня не уходила. Я попытался забыть. Я говорил себе, что ты мне больше не нужна, что я не хочу тебя, что тебе я тоже не нужен… И я знал, что лгу самому себе. — Дерек умолк и еще крепче стиснул руки Джиллиан. — Теперь все это в прошлом. Мы можем начать все сначала.

— Послушай, Дерек…

— Нет, дай мне закончить! Я хочу, чтобы ты любила меня так же, как я люблю тебя. Я хочу быть нужным тебе так же, как ты нужна мне. Я хочу наполнить твою жизнь счастьем. Я хочу заботиться о тебе, разделить с тобой свою жизнь… Я хочу, чтобы ты всегда была рядом со мной. И я хочу, чтобы мы поделились нашей любовью с нашим малышом.

Мужественное лицо Дерека исказилось от муки и отчаяния.

— Очень многое тебе, наверное, будет трудно забыть. Но я прошу тебя дать мне шанс доказать, что наше с тобой завтра будет неизмеримо лучше нашего вчера. Во всем, Джиллиан. Позволь мне доказать мою любовь. — Голос его дрогнул. — Может быть, ты попробуешь, Джиллиан? Пожалуйста…

Господи, он сказал «пожалуйста»… Гордый, властный Дерек Эндрюс вымаливал ее любовь. Этот суровый, мрачный человек любил ее так же, как она любила его, как она всегда любила его…

— Джиллиан…

Всхлипнув, Джиллиан упала в его объятия. Дерек неистово прижал ее к своей груди. У Джиллиан пела душа от бессвязных, невнятных слов любви, которые он шептал ей на ухо. Слова эти навсегда остались в ее сердце. Она почувствовала на своих губах его губы, и ответные ее слова утонули в поцелуе. Он все длился и длился, этот поцелуй, он стал их торжественным обещанием перед алтарем любви…

«Как же я буду любить тебя», — подумала Джиллиан.

Тропическая ночь была тихой и душной. Легкий ветерок задувал в настежь открытое окно спальни и слегка колыхал занавески. Джиллиан беспокойно зашевелилась во сне.

Дерек стоял рядом с кроватью и любовался ослепительной красотой спящей женщины. Его обнаженное тело казалось в темноте какой-то призрачной тенью. Он еще ощущал аромат ее пышных мерцающих волос, шелковистую гладкость кожи под своими пальцами, вкус ее чувственных трепетных губ, радостно открывавшихся навстречу его поцелую. В ушах у него еще звучал ее восторженный любовный стон.

Движение справа отвлекло его внимание. Он повернулся к стоящей неподалеку от кровати колыбели. Занавески разошлись под дуновением ветра, и луч лунного света упал прямо на сладко посапывающего младенца.

У трехмесячной малышки на головке засеребрился легкий пух, который со временем превратится в такие же чудесные волосы, как у ее матери. Удивительно длинные темные ресницы лежали на пухленьких розовых щечках. Под закрытыми веками отдыхала пара черных любопытных глазенок.

Джулианна… Его дочурка…

Дерек не мог поверить, что можно испытывать такую любовь к этому маленькому существу.

В его ладонь неожиданно скользнула теплая рука Джиллиан. Дерек повернулся и встретил любящий взгляд прозрачных голубых глаз. Он наклонился и нежно поцеловал жену в губы.

— Джиллиан, ты счастлива?

Скользнув в его объятия и уютно свернувшись там теплым клубочком, Джиллиан с улыбкой кивнула. К ней возвратилась былая стройность. После родов она еще больше расцвела и, похоже, с каждым днем становилась все красивее и красивее.

— Скажи мне это, Джиллиан.

Она на мгновение задумалась, потом потянулась губами к его губам и тихонько шепнула:

— Да, я очень счастлива.

В груди Дерека начала подниматься знакомая теплая волна. Он чуть повернул к себе голову Джиллиан и начал нежно целовать ее лоб, брови, густые длинные ресницы, нежную кожу щек, подбородок, изгиб губ… Радость все росла и росла, счастье все прибывало и прибывало.

Джулиана пошевелилась во сне и на миг отвлекла их друг от друга.

— Она спит точно как ты, — прошептал Дерек.

— Зато по характеру она уже сейчас вся в тебя, — улыбнулась в ответ Джиллиан.

— Придется ей объяснить, что с нами этот номер не пройдет, — покачал головой Дерек.

— Она, между прочим, такая же упорная, как и я.

— Да, это верно, — улыбнулся Дерек.

Неожиданно он сгреб жену в объятия и отнес обратно в постель. Два дня назад Дерек вернулся из многонедельной поездки в Чарльстон. Он вернулся к восторженно-нежной Джиллиан, к заметно подросшей за время его отсутствия малышке и к держащимся за руки Одри и Кристоферу, наконец-то!