— С трудом, — созналась Элинор. — Эти книги принадлежали моему мужу.

— Судя по всему, он человек проницательный и умный, — сказала гостья. — Но к чему это прошедшее время? Что он подумал бы, увидев вас. Вы рискуете жизнью ребенка… просто страшно вообразить! Скажите мне, вы помните его последние слова?

Элинор едва сдерживала себя.

— Не помню. — Она неожиданно всхлипнула. — «Осмотрительность и благоразумие», — наконец вырвалось у нее.

— Что бы это могло значить? А? Осмотрительность и благоразумие! Но он ведь не сказал вам «прощай»?

Элинор резко встала:

— Немедленно покиньте мой дом, мадам!

— Нет необходимости так кричать, — спокойно заметила гостья, не делая попытки сдвинуться с места. — К вашему сведению, меня зовут Арабелла и лорд Мидлторп — мой племянник. Осмотрительность и благоразумие. Правильно? Отчего же вы не выполняете просьбу мужа. Вы выглядите отвратительно и совершенно не думаете о себе. Где оно, ваше благоразумие? Так, милочка, ничего не стоит потерять ребенка.

Она попала в больное место. Элинор и сама сознавала, что ведет себя не лучшим образом для своего бэби.

— Это может быть разумно, если вы собираетесь снова выйти замуж… — пробурчала мисс Херстмен. — В таком случае понятно ваше желание избавиться от всего этого.

— Вы ужасная женщина! — воскликнула Элинор. — Уходите! Вон! Я хочу этого ребенка! — Она инстинктивно положила обе руки на живот.

На мисс Херстмен, казалось, абсолютно не подействовал ее гневный порыв.

— Тогда вы должны сделать все, чтобы поправить свое здоровье.

Элинор быстро потянулась к колокольчику и вызвала Холлигирта. Когда он вошел, обе женщины, стараясь перекричать друг друга, обрушились на него. Элинор требовала, чтобы он выпроводил мисс Херстмен, а та настаивала на легком, но питательном ленче.

Неожиданно Холлигирт решительно встал на сторону гостьи.

Мисс Херстмен встретила взгляд Элинор с ехидной улыбкой:

— Вы ненавидите меня, правда? Что ж, это хорошо. По крайней мере хоть какое-то проявление чувств. — Она достала с полки другую книгу и засмеялась. — Вы читаете по-итальянски?

— Нет, — мрачно ответила Элинор.

— Я так и думала, иначе ваш муж не оставил бы здесь подобное произведение.

— Он позволяет мне читать все, что я пожелаю.

— Это что-то новое. Помнится, я пару раз с ним встречалась, и он показался мне весьма рассудительным молодым человеком — не испугался меня и даже обыграл в шахматы.

— Не говорите о моем мужа в прошедшем времени!

— Вы сами начали, — указала мисс Херстмен. — К тому же в моем случае это совершенно оправданно: я не видела Николаса больше двух лет. Надеюсь, к тому времени, когда мы снова встретимся, он не растеряет своего шахматного мастерства, и я получу удовольствие от хорошей игры.

— Он, может быть, умер, — упрямо твердила Элинор.

— Возьмите себя в руки! К чему эти сомнения? Ведь его тело не обнаружено. Полагаю, эта особа его похитила. Наверное, на свою беду, ваш муж был слишком хорош в ее постели. — Мисс Херстмен хихикнула.

Элинор почувствовала, что заливается краской. Ну что за женщина!

— Но не могла же она…

— Что не могла? Похитить его? Нет ничего проще. Заставить спать с ней? Думаю, это затруднительно. Но что, если она заключила с ним сделку? Кто может это знать? Уж конечно, не старая дева вроде меня. Одно мне доподлинно известно: если он вернется, не важно откуда, и застанет вас на смертном одре, то вряд ли обрадуется. Пожалуй, этот дурень пойдет и застрелится.

Элинор ужаснуло подобное пророчество.

— Так что подумайте хорошенько, милочка! — посоветовала мисс Херстмен. — Понятия не имею, каков был ваш брак, но Николас очень переживал из-за того, как он с вами обращался. Глупый парень! К тому же вы признались, что ваша последняя встреча была весьма неприятной. Если он вернется и найдет вас и дитя в плачевном состоянии, то взвалит всю вину за это на себя. Мужчины в подобных ситуациях совершают чертовски глупые поступки.

Элинор и думать забыла о практических делах, но эта ужасная женщина заставляла работать ее мозг. Ее чувства к мужу были неопределенны, полны смятения, но одно она знала точно — что, вопреки всякой логике, все еще любит его.

— Да, Николас относился ко мне скверно, — заявила она наконец. — А последняя встреча была просто отвратительна. Если он возвратится ко мне, сияя улыбкой, словно ничего не случилось, я убью его собственными руками. — При мысли о подобной сцене на ее лице мелькнула тень печального удовольствия.

В этот момент появился Холлигирт и объявил, что завтрак накрыт.

— Отлично, — сказала мисс Херстмен. — Я умираю с голоду. А вы, миссис Дилэни?

Подчиняясь более сильной воле, чем ее собственная, Элинор, опередив мисс Херстмен, отправилась в столовую и уселась за стол. Но аппетитом она похвастаться не могла.

Мисс Херстмен подала ей вазочку с заварным кремом.

— Отличное блюдо для завтрака, а в вашем положении… Ешьте, милочка. Когда вы наберетесь сил, мы отправимся за город.

Элинор машинально ела ложку за ложкой.

— Вы действительно отвратительная, деспотичная женщина, — сказала она уже без раздражения. Мисс Херстмен усмехнулась:

— Совершенно верно, дорогая. Что есть, то есть.

* * *

Элинор постепенно возвращаюсь к жизни. Со временем она полюбила свою новую компаньонку. Мисс Херстмен была дамой властной и своевольной, но вместе с тем мудрой и остроумной и могла поддержать беседу на любую тему. Она совершенно не походила на тех женщин, с которыми Элинор доводилось встречаться прежде.

— Я как черная овца, и в этом все дело, — сказала однажды Арабелла. — Я никогда не хотела быть благопристойной леди. Теперь, наконец, все с этим смирились. Я иду туда, куда хочу, делаю то, что мне нравится. Мои близкие порой приходят в шок от моего поведения, но они настолько добры, что не избегают меня. Временами, например как сейчас, они даже находят меня полезной. Должна сказать, что Френсис всегда был лучшим из всех, и я приписываю это влиянию такого неординарного человека, как ваш муж. Если бы Николас родился женщиной, то, наверное, был бы похож характером на меня, а мне всегда доставляло удовольствие думать, что родись я мужчиной, то была бы такой же, как он. Надо принимать любую ситуацию такой, как она есть, а не смотреть, что станут делать в этом случае другие.

— Вы полагаете, он действует именно так? — осторожно спросила Элинор.

— Не знаю. Я говорю только о себе.

Спустя две недели силы Элинор восстановились, но новостей все не было. Стоял поздний сентябрь, и большинство друзей Николаса разъехались по своим загородным резиденциям. Прежде чем отправиться в Прайори, к ней заехал Френсис, но его напускная бодрость и веселье не слишком подбодрили ее.

Элинор, однако, совершенно отказывалась предпринимать какие-либо действие, подтверждающие, что Николас мертв, она даже не встретилась с лордом Стейнбриджем — в их сейфе было достаточно наличных денег, а на ее счет в Форбс-банк перечислялось щедрое содержание.

Дольше оставаться в городе не было никаких причин, и в начале октября обе дамы отправились в Сомерсет.

Спустя три дня после того как они покинули Лондон, фаэтон Элинор остановился перед очаровательным поместьем времен королевы Анны. Это и был Ридокс. Элинор удовлетворенно вздохнула и улыбнулась Арабелле Херстмен. Она инстинктивно почувствовала себя дома. Даже если Николас никогда не вернется, она сохранит это поместье для ребенка.

Сразу по приезде Элинор занялась домом. Дженни и Томас приехали с ней, в самом доме также находилось несколько слуг, остальных не составляло труда нанять. Хотя Николас недавно приобрел поместье, за ним присматривали, и дом был в хорошем состоянии. В Ридоксе также имелась ферма, которая обеспечивала их продуктами.

Элинор растрогал тот факт, что сразу после бракосочетания. Николас дал указание смотрителю подготовиться к их приезду летом и навел справки о квалификации местных акушерок.

Дом был куплен после смерти старого джентльмена и несколько лет не знал женского внимания, поэтому ей предстояло многое сделать. Элинор была рада этому, поскольку работа отвлекала ее от мрачных мыслей.

Вместе с мисс Херстмен они пересмотрели белье, отложив в сторону то, что нуждалось в штопке и починке, изучили запасы посуды и прочих мелочей, осмотрели мебель, а также организовали заготовку джема и других припасов и проверили хранилище запасенных на зиму овощей. Для огромного старинного камина требовались очень большие поленья, настоящие бревна, поэтому слугам было приказано доставлять их из Йеовилля.

Не прибегая к помощи дворецкого, Элинор сама изучила содержимое погребов Ридокса. Прежний владелец, видимо, являлся настоящим знатоком, коллекция вин была великолепна, весьма обширна и, к чести слуг, совершенно не тронута.

У Элинор слезы подступили к глазам, когда она увидела бутылки светлого сухого портвейна, которому отдавал предпочтение Николас. Она поймала себя на том, что баюкает пыльную бутылку, и с раздражением поставила ее на место.

Поднимаясь по ступеням, она печально размышляла о том, кого дожидаются эти сокровища долгие месяцы или даже годы, а затем вернулась к хлопотам по хозяйству.

Когда трудолюбие оставляло ее, Элинор сидела, греясь на осеннем солнышке, или отправлялась в долгие путешествия по сельским тропинкам, наблюдая усердие других, будь то крестьяне, косившие сено и убиравшие в погреба сидр, или запасливые белки, сновавшие по стволам деревьев с орехами за щекой.

Извечный круговорот обычной, простой жизни полностью завладел ею. Она много работала, хорошо ела и с течением беременности сильно поправилась. Ее кожу позолотил загар, на носу появилась россыпь веснушек, но это ни капли ее не беспокоило. Элинор носила свободные, удобные платья, которые привели бы в ужас мадам Опостин, и укладывала волосы в простой узел.

Она не углублялась в размышления, но знала, что в закоулках ее ума таится ложь — ложь, состоящая в том, что Николас уехал по очень важному делу и в один прекрасный день вернется домой.

* * *

Пришедшая с визитом акушерка миссис Стонджелли — приятная женщина с мудрыми глазами, веселой улыбкой и неистощимым запасом историй о местных жителях — сразу задала множество вопросов и быстро осмотрела Элинор.

— Не беспокойтесь, моя дорогая. Все идет как положено, — сказала она. — Я приняла столько новорожденных, что всех уже и не упомню, однако никто не может дать гарантий. Иногда Господь забирает маленьких ангелочков на небеса — все в его руках.

Миссис Стонджелли рассказала Элинор, что следует приготовить для малыша.

— А где ваш муж, дорогая? Я видела его два года назад. Красивый молодой человек.

— Ему пришлось уехать. Государственное дело. Надеюсь, к моменту родов он вернется.

Эти слова сами собой слетели с языка Элинор, и каждый раз, когда она повторяла их жене приходского священника, женам местных эсквайров или местной светской львице леди Моргроув, они давались ей все легче и легче. Временами она сама начинала верить и ждала, что муж вот-вот вернется, а когда Томас приносил почту, искала конверт с характерным почерком Николаса.

Вместе с тем каждая проходящая неделя убеждала Элинор в том, что Николас скорее всего мертв. Не мог он ввергнуть ее в пучину неизвестности, если у него была хоть какая-то возможность послать весточку.

Письмо лорда Стейнбриджа навело ее на неожиданную мысль. Стейнбридж был в ярости оттого, что никто не сообщил ему об исчезновении брата, и сетовал на то, что Элинор покинула Лондон, не проинформировав его. Он призывал ее к родам вернуться в Лондон, где собирался нанять ей самого знаменитого акушера.

Даже испытывая приступ вины оттого, что никогда не задумывалась над его чувствами, она улыбнулась. Бедняга имел право обижаться. И вдруг ее осенило.

— Арабелла, — позвала она, впервые назвав компаньонку по имени. — Это правда, что между близнецами есть особая связь и один из них всегда чувствует, если у другого беда?

Мисс Херстмен бросила на Элинор проницательный взгляд, мгновенно уловив ход ее мыслей.

— Думаю, во многих случаях все обстоит именно так. Это от лорда Стейнбриджа? — указала она на письмо.

— Да, — взволнованно сказала Элинор. — И почему мне не приходило в голову спросить его? Он пишет, что понятия ни о чем не имел, пока не заехал к нам на Лоринстон-стрит. — Она чувствовала, как радость заливает ее теплой волной. — Наверное, глупо считать, что это дает надежду?

Мисс Херстмен поджала губы:

— Прежде чем делать выводы, я хотела бы знать, насколько глубока взаимная симпатия братьев. К тому же если ваш муж отправился в Канаду или Виргинию, действуют ли подобные чувства на таком расстоянии?

— Я немедленно напишу лорду Стейнбриджу.

— Лучше пригласите его сюда, — сказала мисс Херстмен — Если вы напишете, он не ответит должным образом. Люди всегда так делают.