— Это верно, — признался Венц. — Хорошо, что адмирал ушел вскоре после этого отвратительного допроса. Мне кажется, он и пришел сегодня только из-за Алекс.

— Прощание с адмиралом было самым счастливым событием сегодняшнего вечера, — согласилась Мэдди.

— Но самым веским аргументом, положившим конец слухам, оказалась сама Александра, — с улыбкой заметил Льюис, кивнув в сторону гостьи дома, окруженной поклонниками. — Она прекрасно держится.

— Ну разве она не чудо? Я горжусь нашей девочкой. Она страшно подавлена, но никто, кажется, этого не замечает.

Льюис взял жену под руку, и они направились в противоположный конец зала.

— Я бы все отдал, чтобы избавить Алекс от этой пытки. Если бы я сегодня провел в Кингстоне больше времени, я, быть может, смог бы узнать, что замышляет Грант. Знал бы я, что у него на уме, сумел бы отвадить его от дома.

— Не вини себя, дорогой, — ласково ответила Мэдди. — Сцена была безобразная, но по крайней мере сейчас все позади. Теперь Алекс может начать свою жизнь заново. — Мэдди печально покачала головой. — До сих пор не могу поверить в это, Льюис. Я была так уверена в том, что он не покинет город без нее. Мальчишка просто дурак, если отказывается от такой женщины. Она готова была отдать себя на растерзание, лишь бы с Майлзом ничего не случилось. Он лишает себя настоящей любви.

— Полагаю, у него имеются свои соображения. Мы оба знаем, что он не хотел, чтобы все сложилось так, как сложилось.

— Да, и все же мне очень грустно, — вздохнула Мэдди.

— Ты так сентиментальна, любовь моя, но, признаться, за это я тебя и люблю, — сказал Льюис, целуя Мэдди руку. — Пожалуйста, не меняйся.

— Я не смогла бы, если бы даже захотела.

Мэдди с любовью посмотрела мужу в глаза, затем, увидев что-то поверх плеча Льюиса, нахмурилась.

— Что там, дорогая?

— Да так, ничего, — с отсутствующим видом ответила Мэдди.

— Опять Эстер вошла в зал с другой стороны?

— Да, кажется. Пожалуйста, извини меня, дорогой, мне надо посмотреть, все ли готово к ужину. Пора подавать.

— Да, пора, — согласился Льюис, доставая из кармана часы.

Когда Венц поднял глаза, жена была уже на другой стороне зала. Еще мгновение — и она исчезла за портьерой. Льюис пожал плечами. Сегодня вечером Мадлен действительно вела себя весьма странно.

Выполняя обязанности хозяина дома, Льюис бродил среди гостей, и, когда его прижимали к стенке, танцевал с какой-нибудь застоявшейся в углу матроной. Но даже с танцевальной площадки он пытался разглядеть, не покажется ли Мэдди, давая знак приглашать гостей к столу. Но она не появлялась.

— Что-то не так? — спросила запыхавшаяся от танца Дорис Гибсон.

— Все так, — с обворожительной улыбкой ответил Льюис и, проводив даму, сказал: — Простите, мадам. Пора приглашать гостей к столу, и я должен найти жену.

Оставив разочарованную миссис Гибсон, Льюис пошел к портьере. Поймав умоляющий взгляд Алекс, окруженной толпой молодых людей, требующих выбрать из них претендента на следующий танец, Льюис поспешил на выручку девушке. Протиснувшись в центр, он заявил:

— Простите меня, но этот танец обещан мне.

Поклонники разошлись, разочарованные.

— Прости, что говорю тебе об этом, — тихо заметил Льюис, — но, по-моему, тебе надо подышать воздухом.

Алекс кивнула, слишком слабая, чтобы отвечать. Льюис, взяв девушку под руку, повел ее через веранду в сад.

Фонари на мраморных постаментах красиво подсвечивали скамейки и клумбы. Таинственно шелестела листва, цветы источали сильный ночной аромат, но Алекс, тяжело опираясь на руку Льюиса, думала лишь о том, чтобы не упасть в обморок; она не в силах была любоваться красотой нарядного сада.

Льюис усадил девушку на одну из мраморных скамеек.

— Отдышись, дорогая. Думаю, с тебя на сегодня хватит веселья.

— Мэдди не разрешит мне отлынивать, — слабым голосом возразила Алекс.

— Мэдди я беру на себя, — ответил Льюис. — Кроме того, сейчас начнется ужин, и у Мэдди будет столько хлопот, что она о тебе и не вспомнит.

— Я бы хотела пройти к себе в спальню, — сказала Алекс с надеждой в голосе, и Льюис сочувственно похлопал ее по руке.

— Почему бы тебе не отдохнуть здесь несколько минут? Ты сейчас не в состоянии дойти даже до своей спальни. Я принесу тебе стакан воды и провожу наверх, как только приглашу гостей к столу. Ну как, согласна?

— Спасибо вам, Льюис, вы очень добры.

— Да не за что. Оставайся здесь и отдышись. Я скоро вернусь.

Алекс устало кивнула, глядя вслед удаляющемуся Льюису. На веранде он подошел к гостям, приглашая их к ужину. Вскоре сад опустел, и Алекс наконец смогла побыть наедине с собой и благоуханным садом. Только сейчас она позволила себе расслабиться. Плечи ее устало поникли, страшно захотелось плакать. Она чувствовала себя отвратительно не только эмоционально, но и физически. Весь долгий вечер с того самого момента, когда после допроса, учиненного адмиралом, Мэдди заставила ее принять участие в празднике, Алекс казалась себе марионеткой в чьих-то руках. Душа ее покинула тело, и пустая бездушная оболочка совершала необходимые действия: улыбалась, кланялась, танцевала. Алекс припомнила кукольный спектакль, показанный приезжавшими в Бриджуотер бродячими артистами. На крохотной сцене с кое-где облупившейся краской и занавесом из линялой тряпки танцевали, смеялись и шалили марионетки. Искусно управляемые, эти куклы казались бы живыми, если бы не лица — неподвижные, застывшие. Кое-где фарфор треснул, обнажив желтизну суглинка.

Вот такой потрепанной куклой ощущала себя Александра к концу вечера. Наклеенная улыбка перекосилась, нарядный фасад дал трещину, из-под которой проглядывала пустота. Ни о чем она не мечтала так, как о том, чтобы это дурацкое представление поскорее закончилось.

Проклиная тесный корсет, только добавлявший ей страданий, Алекс пыталась надышаться всласть, чтобы исчез гул в голове. В ушах непрерывно звенело. Ночные шорохи разрастались до непомерных масштабов, напоминая грохот. Со стоном Алекс зажала уши, надеясь прекратить этот ужасный шум, но спасения не было.

— Что-то не так, любовь моя? Ты не заболела?

Алекс едва не завизжала от ужаса, услышав в ночной тьме знакомый голос. Вскочив, она стремительно обернулась. Из тени в световой круг выступил Иезекииль Копели.

— Черт бы побрал вас, Иезекииль, вы меня чуть до смерти не напугали.

— О, простите! — язвительно воскликнул Копели. — Разве можно тревожить нашу принцессу?

— Что вы здесь делаете? — возмущенно спросила Алекс, одной рукой продолжая тереть висок, но тщетно: гул не проходил.

— Я пришел повидать тебя, и, должен сказать, труды того стоили, — с фамильярной слащавостью сказал Копели.

Что-то в его голосе заставило Алекс похолодеть от ужаса. Она чувствовала на себе его липкий взгляд, и, когда он сделал к ней шаг, Алекс инстинктивно отступила, оказавшись в тени.

— Ты выглядишь роскошно, любовь моя. Лунный свет так идет к твоей сливочной коже. Мы будем часто сидеть с тобой вдвоем при луне. Наверное, мы даже лежать с тобой будем сегодня под луной.

Алекс очень не нравился весь этот разговор. Копели был сегодня не таким, как обычно. Его голос звучал как-то странно, и эта странность, отдающая сумасшествием, пугала ее даже больше, чем уродливый рубец поперек лица. Алекс даже почувствовала укол совести, когда увидела этот кровавый рубец, но чувство вины быстро прошло, стоило ей припомнить сегодняшний разговор с адмиралом, которому она была обязана Копели.

— О чем это вы бормочете?

— О нас, любовь моя, — ворковал доктор. — Я решил, что довольно ждать, пока ты образумишься и согласишься выйти за меня. Сегодня ты будешь моей.

— Вы пьяны или безумны, а скорее всего и то и другое! Я возвращаюсь в дом, а вам советую уходить. Вас здесь не ждут.

Алекс повернулась, чтобы уйти, но в этот момент Копели схватил ее за руку и резко рванул к себе так, что она оказалась к нему лицом. Не теряя времени, он прижал ее к себе, и Алекс ясно почувствовала мерзкий запах несвежего дыхания, смешанный с ромом.

— Пустите, я буду кричать!

— Не выйдет!

Более не притворяясь любезным, Копели навалился на нее, накрыв ее губы своим слюнявым ртом. Алекс едва не стошнило. Сумев вывернуться, она открыла рот, чтобы закричать, но Копели, перехватив ее запястья одной рукой, другой зажал рот.

Алекс боролась молча, но сегодня она была не в лучшей форме, и Копели без труда одолел ее.

— Успокойся, лживая шлюха, — процедил он, безжалостно выворачивая девушке руку. — С меня довольно твоих игр в невинность. Я и так слишком долго разыгрывал из себя джентльмена! Кроссу ты сама бросалась на шею и ноги перед ним раскидывала с радостью, и даже когда он тебя бросил, ты бежала за ним как собачонка. Я тебе был не нужен. Но теперь все будет по-другому. Сегодня я узнаю те радости, которые ты делила с Кроссом и в которых отказывала мне. Теперь ты от меня никуда не денешься!

Алекс задыхалась, перед глазами у нее поплыли круги. В последней отчаянной попытке вырваться она укусила Копели за ладонь.

— Фиск, держи ее, — завопил Иезекииль, и в тот же миг чья-то громадная тень накрыла ее.

Алекс бросилась наутек, но споткнулась о бордюр цветочной клумбы и упала бы, если бы чьи-то сильные руки не подхватили ее. Кто-то могучий держал ее в объятиях, как в тисках. Алекс попыталась закричать, но ей не хватило воздуха. Перед глазами все поплыло, и свет померк. Последнее, что она слышала, — это полубезумный хохот Копели. Потом она провалилась во мрак без звуков и запахов…

— Черт, да она ничего!

Фиск, здоровенный детина, которого Копели нанял себе в помощники, смотрел на обмякшую женщину. Один лишь вид ее молочно-белой груди уже вызывал шевеление за ширинкой. Фиск облизнул губы, внезапно почувствовав непобедимое желание овладеть этой женщиной. Когда Копели утром в таверне предложил ему десять монет за то, чтобы выкрасть даму, Фиск согласился не задумываясь. Но он не предполагал, что такая приятная дама в прямом смысле окажется у него в руках. Кроме того, старый тщедушный человек, нанявший Фиска для этой работы, наверняка и понятия не имеет, что делать с такой роскошной красоткой.

— Хватит пялиться на нее, Фиск. Тащи ее сюда, — хрипло прошипел Копели. — Нам надо сматываться, пока ее не хватились.

— Ты ведь поделишься со мной? — тихо спросил Фиск.

— Эта женщина моя! Тебе хорошо заплатили за услугу, так что о большем и не мечтай!

Могучий похититель ничего не сказал, лишь молча пошел следом за своим нанимателем в глубь сада. Он не любил, когда на него кричали или давали ему понять, что он соображает немного медленнее, чем большинство людей. Этот Копели ему не особенно понравился с самого начала, а теперь он нравился ему еще меньше. Старый прохвост вполне заслуживал того, чтобы женщина досталась Фиску первому.

Справа начиналась высокая ограда; место было темное и вполне безлюдное, как раз подходящее для того, чтобы утолить голод. Фиск отступил к ограде, но Копели обернулся:

— Идем! Лошади ждут! Поторапливайся!

Фиск огляделся и прибавил шаг. Нет, решил он про себя. Здесь не самое лучшее место. Девушка будет куда лучше, когда проснется, и дом ее слишком близко. Если она испугается и закричит, их обнаружат. Впрочем, Фиску все равно не нравилось, когда кричат. Он очень злился и смущался — крик мешал ему думать. Так что он решил идти за Копели к лошадям, привязанным возле ограды сада. Фиск осторожно положил девушку поперек своего коня и быстро запрыгнул в седло. Тем временем Копели продолжал возиться со своей лошадью.

— Э, да ты слабак, — пробормотал Фиск, глядя на то, как доктор с третьего раза не может запрыгнуть на лошадь. — Если ты не умеешь оседлать лошадь, то что ты собираешься делать с этой красоткой?

— Заткни свой дурацкий рот! — сердито гаркнул Копели.

Между тем нога его в очередной раз соскочила со стремени, и лошадь метнулась в сторону.

— Ты не часто этим занимался, похищением, я имею в виду, да?

— Конечно, нет! Поэтому я тебя и нанял.

Фиск покачал головой, глядя, как Копели уже в который раз терпит неудачу в попытке забраться на лошадь.

— Ты нас задерживаешь.

— Заткнись ты, полудурок!

— Я не полудурок!

Фиск устал от оскорблений доктора и вытащил из-за пояса пистоль.

Копели увидел нависшую над ним тень и успел обернуться как раз в тот момент, когда рукоять пистоля с треском опустилась ему на голову. Испуганный крик умер на губах доктора, едва успев родиться, и он камнем упал на землю.

Фиск нахмурился, с удивлением глядя на невесть откуда взявшийся клок волос с кровью на рукояти своего оружия. Он не собирался бить старикашку так сильно, но что сделано, того не вернешь, и Фиск, пожав плечами, стер с рукояти кровь, перед тем как сунуть пистоль за пояс. Повернув коня, он поехал в сторону леса на север от большого дома В кармане его лежали десять монет. При нем была самая красивая женщина на свете. В целом он не чувствовал особой жалости к глупому пижону, которого только что убил.