Ольге в студенческие годы все же удалось сняться в трех кинофильмах. Но каждый раз были скандалы, сцены ревности.

«Он чувствует, что я не люблю его так, как нужно», — думала Ольга, анализируя его необоснованную ревность.

Мужа она, конечно, любила. Такого человека невозможно было не любить. За пять лет брака, если исключить их размолвки из-за ее желания сделать карьеру, она видела от него только хорошее. Ей завидовали даже жены его деловых партнеров, которым материально жилось не хуже.

— У моего скряги пока выпросишь новое платье, сколько сил потратишь, — жаловалась Ольге Аллочка, жена Сергея, генерального директора фирмы, конкурирующей с Костиной. — Чем больше денег зарабатывает мужик, тем сильнее развивается в нем страсть к экономии. Мы все поражаемся, что с твоим Костей все наоборот. Он ради тебя, кажется, и фирму готов продать.

Ольгу же поражало как раз обратное — как пропорционально росту дохода мужей растут потребности ее новых так называемых подруг. Но ей было приятно, как все замечают, как сильно любит ее муж, даже после стольких лет брака. И потерять его как любящего, внимательного и заботливого мужа она не хотела бы…

«Почему я думаю, что мое желание сняться в кинофильме приведет к разрыву, — отгоняла она от себя неприятные мысли. — Он умный человек, он должен понять меня».

Под окном раздался знакомый сигнал. У джипа Константина был гудок с особенной мелодией — такой больше не было ни у кого. Ольга проверила готовность пиццы, включила рычажок кофеварки «Тефаль», стала накрывать на стол, думая, как бы поубедительнее сказать ему о том, что ей просто необходимо… жизненно необходимо начать делать карьеру. «А может, я хочу этого лишь потому, что не люблю его так же сильно, как он меня?» — терзалась она. Ее чувство было ровным и спокойным. Она не ревновала Костю, хотя его окружали молоденькие девочки, работающие и в его офисе, и в сети магазинов, открытых его фирмой и по Москве, и по России. Она спокойно спала ночами, когда он уезжал в командировки, и не изводила его бесчисленными телефонными звонками среди ночи, проверяя, находится ли он в номере гостиницы один, как изводил ее он, когда она уезжала в Днепропетровск. А ведь на первом курсе ее чувство к другому человеку было таким, что заставляло ее ревновать его к девушке, о которой прочитала на машинописном листе сценария. «Я была тогда совсем дурочкой, это была первая влюбленность, не имеющая под собой реальной почвы. Такой прекрасный воздушный замок», — убеждала она себя. Но не признать, что никогда не чувствовала в интимной жизни с мужем того счастья, которое чувствовала с первым мужчиной, не могла. «Может быть, так и должно быть, сначала все кажется острее, необычнее, потом привыкаешь к этому и уже не испытываешь тех ощущений», — думала Ольга. Но эти ощущения притупились именно тогда, когда она поменяла мужчину… «Зачем вспоминать то, что никогда не вернется? Я была другая, по-другому относилась и к себе, и к мужчинам, поэтому нет ничего странного в том, что изменились и мои чувства», — решила она для себя этот вопрос.

— Оленька! — На кухню, не раздеваясь, зашел муж, наклонился, чтобы поцеловать Ольгу.

На Ольгу пахнуло холодом, который он принес с улицы, и смесью французского одеколона с едва заметным запахом алкоголя.

— Извини, малышка, я задержался, ты, вижу, заждалась уже, — сказал он. — Но подписывали один очень важный документ, нужно было быть гостеприимным и делать вид, что я рад безумно торчать в офисе вечером и пить на голодный желудок водку «Абсолют», когда меня дома ждет моя волшебница с таким ужином!

Зима была на редкость снежной, и, пока Костя шел к подъезду от машины, его успело обсыпать снегом. И Ольга стряхивала тающие снежинки с плеч его длинного коричневого кашемирового пальто и искала слова для начала разговора. «Нужно как-то издалека, поделикатнее», — думала она, вспоминая советы подруг, которые, по их словам, только и занимались тем, что исподволь добивались желаемого от неуступчивых мужей. Но одно дело кольцо с бриллиантом… она бы его получила и без ухищрений, а другое — разрешение на киносъемку. Там есть сцены, которые вообще снимать придется не в Москве, а в деревне… Костя сразу скажет… И по ходу фильма у нее, как у любой нормальной главной героини, будут любовные сцены…

Костя прошел в коридор, снял верхнюю одежду. За пять лет он немного располнел, сильнее обозначились залысины. Но любая женщина признала бы его красивым. Ему очень шел и черный костюм «от Кардена», и белоснежная рубашка с бордовым в полоску галстуком. На работе он выглядел важным и строгим, только Ольга знала его нежным и мальчишески влюбленным.

«Я начну разговор после ужина, — подумала Ольга. — Если мужчина сытый, его уговорить легче».

— Тайваньская фирма предложила партию факсов, — рассказывал Костя. — Если они действительно в работе такие, как описано в документах, они будут успешно расходиться у нас. Конечно, соответствующую рекламу мы сделаем… Все дело в том, что технология изготовления новая, и, пока я лично не удостоверюсь в надежности и самой фирмы, и их продукции, подписать с ними договор не смогу. Придется, видимо, ехать самому. Чтобы быть уверенным в успехе.

— Ты напрасно не доверяешь своим специалистам, они могли бы сделать это и без тебя, сказала Ольга.

— Доверяй, но проверяй, — засмеялся Константин. — У меня есть масса конкурентов, и я не могу быть уверенным на сто процентов, что мой специалист не окажется куплен ими. Все, девочка, в нашем мире продается и покупается.

— Кроме… — начала Ольга, смеясь.

— Кроме тебя, поэтому тебя я люблю. — Константин отставил пустую тарелку и опять поцеловал жену.

— Костя, если ты меня действительно любишь… — Ольга решила, что теперь самый удобный момент начать разговор.

— Извини, детка. — Костя вытащил из кармана пиджака сигналящий пейджер. — А, это ерунда, — махнул он рукой, — подождут. Так что ты хотела бы, если вдруг выяснится, что я тебя действительно люблю, а не прикидываюсь любящим пять лет?

— Я… я хочу вернуться в кино, — выпалила Ольга, забыв все свои благие намерения подходить к вопросу деликатно.

— Придется все-таки позвонить, я забыл, что там были важные вопросы, — сказал Костя. Извини, дорогая, но звонок безотлагательный, они бы не стали беспокоить меня так поздно по пустякам. Переключи, пожалуйста, телефон с пейджера на наш номер.

Ольга сделала то, что он просил, и принесла ему трубку радиотелефона. То ли он не хочет разговаривать с ней, то ли у него действительно важный разговор… Она впервые разделяла мнение своих подруг в том, что быть женой бизнесмена — адский труд. Костя вел какие-то переговоры о каких-то поставках. Ольга давно научилась их не слушать, все равно не понимая из них ни слова.

— Понимаешь ли, — Костя отложил телефон и посмотрел на жену, — все дело в том, что я тебя действительно люблю, и поэтому я категорически против.

— Костенька, это такой шанс! — Ольга подсела к нему на мягкий угловой кухонный диванчик из белой кожи. — Мне двадцать два года. Если я не начну сейчас, я не начну никогда. А это главная роль, он — талантливый режиссер, фильм должен быть удачным, там такой занимательный сценарий! Я смогу выразить себя, я смогу заставить людей радоваться, принесу им счастье… Ради этого стоит жить. Ну не будь собственником.

— А я собственник, — сказал Костя, обняв ее. — Но не в том смысле, о котором говоришь ты. Я собственник в том плане, что не хочу класть свою жену в чужие постели.

— Костя, но я уже играла в трех кинофильмах, и ты же знаешь, мне не пришлось ни с кем спать, — убеждала Ольга.

— Да, потому что на эти роли тебя рекомендовал твой мастер, и они были не главными, да и то это просто странно, что тебя никто не соблазнил, — возразил он. — Если бы отказ от участия не мешал бы получению диплома, я бы никогда не согласился. Вот скажи мне, как этот твой режиссер познакомился с тобой.

— Он со мной не знакомился, он искал актрису на роль, смотрел кинопробы, в том числе и мою прежнюю, к первому кинофильму, и разыскал меня, сказав, что ему кажется, я соответствую образу героини, — рассказывала Ольга.

— Все не совсем так. Он расстался с любовницей. Ну, надоела или еще что-то, и решил завести новую. А дальше так, как ты и говоришь. Сел, посмотрел кинопробы… Потом вызвал лично? Так? — переделал на свой лад Костя.

— Да, он позвонил мне и предложил сняться в кинопробах на его фильм, — призналась Ольга.

— Да, он посмотрит на тебя в жизни, сравнит еще с несколькими кандидатурами для занятия сексом и кого-то выберет, — завершил Константин, поднимаясь с дивана. — Уже поздно, мне завтра вставать чуть свет… И забудь об этом. Ты поедешь со мной на Тайвань. Хватит мне мотаться одному. Я тоже не из железа, а девочки в поездках ко мне льнут без конца. Представь, там сейчас лето… Позагораешь, развеешься… Пока я буду работать.

— Ты просто тиран, для тебя я ничего не значу, — разрыдалась Ольга. — Разве нельзя верить хотя бы собственной жене? Почему ты думаешь, что меня так легко соблазнить?

Она хлопнула дверью и ушла в свою комнату. «Я расстанусь с ним, но буду сниматься, — думала она. — Но как я расстанусь с ним?»

— Ольга, — в дверь постучал муж.

Ольга не открывала, продолжая плакать и чувствуя себя самой несчастной на земле.

— Ольга, я хочу с тобой поговорить, я согласен, — объявил ей через дверь муж.

Ольга открыла и вышла из комнаты.

— А я уже думала о том, что нам придется расстаться, — призналась она, прижимаясь к нему.

— Ну уж нет, — сказал он, ведя ее в спальню.

Его пальцы развязывали тесемку ее теплого халата, белого и пушистого, украшенного розовыми фламинго, искали ее грудь, и Ольга была счастлива, думая, как ей повезло в жизни. Ссоры, конечно, бывают у всех, но всегда ли они так быстро и хорошо заканчиваются? И как, наверное, мало таких мужей, как Костя, если все ее знакомые женщины постоянно жалуются на своих мужей.

— Я люблю тебя, — прошептала она, желая выразить ему свою признательность, и потом, когда акт любви был завершен, она гладила пальцами щеку мужа, коря себя за устроенный скандал и злые мысли.

— Только у меня одно условие, — сказал Константин, накрывая рукой ее руку.

— Какое? — насторожилась Ольга.

— Если я окажусь прав и ты встанешь перед выбором: спать с твоим начальством или нет, ты все расскажешь мне и прервешь съемку. А я без скандала улажу все так, что у тебя не будет неприятностей из-за нарушения контракта с киностудией, — сказал он.

— Конечно, но никто меня насильно там в постель не потащит, — с облегчением рассмеялась Ольга. — Но у меня еще одна просьба. Я ведь не смогу теперь заниматься хозяйством, как прежде. Ты извини.

— Никаких проблем, наймем домработницу, — обнял ее Костя.

Кинопробы были назначены на послезавтра. На следующий день, вернувшись из косметического кабинета, Ольга, включив автоответчик, услышала приятный баритон Кондратенко. Ольга прослушала запись до конца, и лишь когда голос режиссера сменился женским голосом с певучими интонациями, принадлежавшим ее портнихе, которая извещала ее о том, что новое платье готово, Ольга выяснила, что не поняла ни слова из речи режиссера, так взволновал ее его звонок. Люди такого ранга не звонят лично актрисам, которых хотят лишь попробовать на роль в числе десятка таких же актрис. Это могло означать только то, что она наиболее, как считает мастер, подходит к задуманному им образу и именно ее, а не кого-то другого, он хотел бы видеть в главной роли. Она перемотала запись и, стараясь успокоить колотящееся сердце, внимательно прослушала его сообщение еще раз.

— Здравствуйте, Ольга. Говорит Владимир Владимирович Кондратенко. Завтра в десять утра заеду за вами. Встречаемся у вашего подъезда. Я буду на белой «Волге». До встречи, — повторил послушно магнитофон.

Ольга, не смея поверить, прокрутила запись еще два раза. Можно считать, что ее мечта получить главную роль сбылась. Режиссеру нужна именно она, иначе он не стал бы тратить на нее личное время. Но, если он уверен, что снимать будет ее, в этом нет ничего удивительного: любой человек, знакомый с миром кино, знает, что для успешной творческой совместной работы нужен не только деловой, но и духовный контакт. А уж Кондратенко, признанному мастеру режиссуры, снявшему не один кинофильм и раскрывшему не один талант, это известно лучше, чем кому бы то ни было.

Ольга не стала рассказывать мужу о звонке, предусмотрительно стерев запись. Он-то как раз — человек, далекий от искусства. В мире бизнеса, к которому принадлежит он, вероятно, все не так, и он, как всегда, расценит этот звонок по-своему, и неизвестно, разрешит ли он ей после этого участвовать в кинопробах.

— Чем так взволнована моя пташка? — спросил Константин, вернувшись с работы.