Гарольд Карлтон - Рай, ад и мадемуазель

— А почему ты ушла из дома? — вдруг спросил Кристофер.

Софи прекратила позировать и серьезно посмотрела на него.

— Продала дорогущее колье, подарок отца. Он пришел в бешенство и выпалил, что меня удочерили. Это был шок: узнать обо всем так внезапно! Конечно же, это изменило наши отношения. — Она подбежала и села на колени у ног Кристофера, умоляюще глядя парню в глаза. — Если этот обед закончится примирением, возможно, я узнаю, кем были мои настоящие родители.

Пока девушка говорила, «британский ангел» рассматривал ее и думал, как прелестна его любимая, когда так страстно отзывается на что-нибудь.

— С тобой нелегко. — Юноша тряхнул головой. — Почему ты не можешь нормально жить, не мучаясь от всего на свете?

Она поднялась на ноги и засмеялась.

— Легко говорить, когда знаешь своих родителей. Это словно пережить землетрясение. Опора уходит из-под ног. Я не знаю, кто я и откуда! У тебя, наверное, было беззаботное детство.

Юноша кивнул, глядя на любимую.

— Крис, я не справлюсь одна. А теперь дай на тебя взглянуть, — внезапно скомандовала Софи.

Модельер встал, демонстрируя хорошо отутюженные серые фланелевые брюки и темно-синий блейзер, купленный в Сен-Мишеле. Двубортный пиджак с двумя шлицами на спине, застегнутый на все пуговицы, облегал подтянутую фигуру.

Девушка внимательно осмотрела спутника, затем довольно кивнула.

— Maman любит пунктуальность. Пойдем, пока я не передумала!

— Софи! Кристофер! Рада вас видеть!

Мадам Антуан сама открыла дверь. Женщина была одета в серое приталенное платье и накинула на плечи белый кардиган — воскресная модная поблажка.

— Слышала, вы одеваете Жислен де Рив? — спросила мадам, пожимая британцу руку. — Она моя хорошая подруга.

«У светских дам отменно получается радушно принимать гостей», — подумал модельер. Он пожал белую кисть с красными ноготками, решив, что поцелуй — это лишнее. Мадам Антуан обняла Софи, потом отстранилась на расстояние вытянутой руки и осмотрела костюм дочери.

— Подозрительно похож на настоящий, — нахмурилась женщина. — Взяла напрокат?

— Украла! — выпалила бунтарка.

Серебристый смех мадам Антуан прозвучал совсем невесело.

В прихожей появился Лоран, поцеловал Софи в обе щеки и крепко пожал руку Кристоферу.

Юноша вздохнул с облегчением: кажется, хозяева решили притвориться, что все хорошо. «Но вот с Софи все не так», — заметил он. Едва переступив порог, девушка переменилась, словно по мановению палочки злой волшебницы: разглагольствовала попусту, громко смеялась, делала колкие замечания, пытаясь изображать светскую даму. Кристоферу это совсем не понравилось: захотелось хорошенько встряхнуть любимую и сказать, чтобы перестала притворяться.

В салон принесли превосходное ледяное шампанское.

— Что ты думаешь о мадемуазель? — спросила мадам Антуан, передавая Софи бокал.

Девушка сделала глоток.

— Она одинока. И очень печальна. Может ли самая богатая и успешная женщина Парижа жалеть о прошлом?

— Да, она действительно очень одинока, — кивнула мадам Антуан, — потеряла почти всех близких друзей. Большинство ее сверстниц уже…

Она повернулась к Кристоферу.

— Я, конечно, иногда приглашаю мадемуазель в гости. Как и сегодня. Но по воскресеньям у Шанель дурное настроение, ведь она не работает. Габриель оживает, только когда рвет одежду.

— Она очень редко выходит из дома. Шанель проще спуститься вниз, в ресторан, и заказать что пожелает. — Мадам Антуан пожала плечами. — Для нее «Риц» — эксклюзивный дом престарелых. Хотя Коко вовсе не на пенсии.

— Она часто видится с тобой? — спросила мадам Антуан, повернувшись к Софи.

Девушка хотела ответить, но тут в комнату вбежали Изабель и Франсина и накинулись на «пропажу» с объятиями и поцелуями. После хорошо воспитанные парижанки в кашемировых свитерах из «Вэствэй» и килтах с большими булавками на бедре очень вежливо приветствовали Кристофера.

А потом сестры с благоговением посмотрели на костюм Софи.

— Ты так повзрослела! — воскликнула Франсина. — Это твой костюм?

— Взяла поносить.

Послышался смешок мадам Антуан.

— Только не забудь вернуть.

Подошли остальные гости, все среднего возраста и очень чопорные.

— Не успела пригласить ваших ровесников… — сказала Кристоферу мадам Антуан. — Прошу прощения. Вам составят компанию лишь мои дочери.

В середине обеда хозяйка дома вдруг заявила:

— Я обедала с Одри Хепберн!

Гости начали заинтригованно перешептываться.

— Мы состоим в одном благотворительном комитете, — объяснила жена министра. — Она безупречна. И конечно, с ног до головы одета в «Живанши».

— А ты предпочла бы видеть ее нарядах «Шанель»? — пошутил месье Антуан. — Получилось переманить?

Женщина покачала головой.

— Я пыталась. Но она считает, что «Шанель» — почти униформа… — Мадам Антуан изумленно оглядела собравшихся, будто эти слова были святотатством. — В одежде «Живанши» она чувствует себя свободнее. Одри даже вежливо отклонила мое предложение взять костюм напрокат.

Кристофер нахмурился.

— Возможно, Хепберн права, — выпалил он.

Вес лица повернулись к юноше. Британец прокашлялся.

— Когда сегодня утром я увидел Софи в костюме от Шанель, то понял, что это единственно возможный стиль одежды, — произнес он, глядя в стол. — В этом-то, кажется, и суть униформы?

Мадам Антуан уколола его взглядом.

— Тогда это очень красивая униформа.

— Ты так восхищаешься знаменитостями, дорогая, — подшутил над женой Лоран.

— Мадемуазель отказывала многим, если ей не подходил их образ.

Когда закончился обед, а вместе с ним иссяк ворох сплетен, Софи постучала ложечкой по бокалу, призывая к тишине. Все посмотрели на девушку.

— Хочу представить вам новую модель дома «Шанель», — произнесла она, поднялась и приняла позу.

Гости зааплодировали. Мадам Антуан и Кристофер быстро переглянулись.

— Ты передумала становиться couturier? — спросила мать Софи.

— Будучи моделью, я смогу многому научиться.

— Чему? Стоять как статуя? — неодобрительно фыркнула хозяйка.

После обеда она отвела Кристофера в небольшой сад за домом якобы показать английские розы. Женщина старалась сохранять внешнее спокойствие — вдруг кто на нее посмотрит.

— Полнейшее безумие! — взорвалась мадам Антуан. — Чья это идея?

— Думаю, мадемуазель, — ответил он. — Не беспокойтесь, Софи это быстро наскучит. Примерки не слишком увлекательное занятие для моделей.

Жена министра мрачно посмотрела на юношу.

— Признаюсь, я переживала насчет вас. — Она улыбнулась. — Но теперь уверена, что Софи в надежных руках. Она ведь… в ваших руках?

Модельер кивнул.

— Я обожаю ее. И желаю только добра…

Мадам Антуан изогнула брови.

— И что, карьера модели сделает Софи счастливой? Конечно, быть манекенщицей «Шанель» престижно. Лучшие из них ужинают в «Рице». У них все шансы стать знаменитостями, но… Кристофер, присматривайте за моей дочкой. Слава может пагубно на нее повлиять. Ей нужны внимание и забота.

— Я думал, вы ее выгнали, — нагло заявил британец.

И сразу понял, что переступил черту.

— Вас ввели в заблуждение, — произнесла дама, одарив собеседника ледяным взглядом. — Софи покинула дом по собственному желанию. Она очень огорчила нас и, возможно, не лучшим способом узнала об удочерении. Но меня до сих пор заботит ее судьба, она же наш ребенок.

— Мадам, я сделаю для нее все, что смогу. Я тоже люблю ее. Может, это нелепо, но я считаю Софи своей единственной.

— Правда? А как насчет Жислен де Рив?

Кристофер выдержал пронизывающий взгляд ярко-синих глаз, даже не моргнув.

— Ей нравится моя одежда.

Глаза мадам Антуан яростно вспыхнули.

— Только одежда? Вы знаете, что парижанки обожают сплетничать? Ваша личная жизнь меня не интересует, но я не хочу, чтобы Софи страдала. Она уже пережила обиду раньше.

Они медленно двинулись обратно в гостиную.

— Мадам, кто ее обидел? — спросил Кристофер.

Она уколола его взглядом.

— Скажу лишь, что некоторые события прошлого делают Софи более ранимой, чем ее сверстниц. Ей нужна забота, вот и все.

Юноша посмотрел в лазурные глаза, искренние и мудрые, такие проницательные, что ему внезапно стало стыдно.

К тому времени, как в салон подали кофе, Софи уже не терпелось уйти. Многозначительный взгляд мадам Антуан напомнил девушке, что у нее еще остались незаконченные дела.

Лоран Антуан стоял с demi-tasse[79] в руках.

— Прошу нас извинить, — обратился он к гостям. Отец подал Софи знак, и она тут же последовала за ним в библиотеку.

Министр закрыл дверь, осторожно поставил чашку на стол и посмотрел на дочь.

— Прекрасно выглядишь. Рад, что ты пришла. Твой друг англичанин показался мне порядочным юношей.

Девушка неотрывно смотрела на отца. Она глубоко вздохнула и сказала:

— Papa, мне очень жаль насчет колье. Извини. Можно называть тебя papa? Будет очень странно обращаться «месье Антуан».

— Конечно, ты должна называть меня papa. Я твой отец по закону.

Мужчина доброжелательно смотрел на дочь-бунтарку, но не обнял, как она надеялась.

— Ты простил меня?

— Софи… прощение нужно заслужить. Ты огорчила меня, бросив Сорбонну. Мне пришлось дернуть за пару веревочек, чтобы ты туда поступила.

— Но я не создана для Сорбонны! Здорово, что Изабель и Франсина мечтают стать юристами, но во мне другие гены. Papa, ты должен сказать чьи. Я имею право знать, кто меня породил.

— Мы понятия не имеем. — Лоран спокойно посмотрел на дочь.

— Papa, ты совсем не умеешь врать. Почему не хочешь открыть мне эту тайну?

Озера его глаз заполнились беспомощностью. Мужчина не ответил.

— Навещай нас время от времени, — проговорил он, вставая. — Надеюсь, вскоре все наладится.

Софи подошла к Кристоферу, толкнула его в бок и прошептала:

— Уведи меня отсюда.

Они извинились за уход и попрощались. Как только пара покинула дом, девушка сорвала с себя пиджак, распустила волосы и, смеясь, вприпрыжку помчалась в ближайший парк. Она прикурила и выпустила дым. Кристофер наблюдал за любимой со смешанными чувствами.

— Ты не говорила, что станешь моделью. — Юноша присел на скамейку.

— Решилась, когда подали первое блюдо: поняла, что в мастерской просто тоска зеленая, а мне нужны перемены. — Она еще попрыгала, потом глубоко затянулась. — Какая радость, что обед закончился! Мне тесно в этом доме. И всегда было.

— Твоя семья кажется очень милой, — возразил Кристофер.

— Тебе понравился обед? — удивилась Софи.

— Я впервые увидел, как женщины на самом деле носят одежду от-кутюр. — Модельер серьезно посмотрел на нее. — Они подобрали наряды по случаю: выделяли все, что выше талии, — шею, грудь и руки, — ведь за обеденным столом большего не видно.

Девушка неодобрительно покачала головой.

— После обеда в салоне я заметил, как женщины поправляют юбки, чтобы прикрыть колени, — продолжал «британский ангел». — Если у дамы не очень красивые ноги, ей неловко в короткой юбке. Может, брюки решат проблему?

— Ты смотрел на обед через призму моды, — грустно произнесла Софи.

Она села рядом и, раздраженно фыркнув, закурила новую сигарету.

— Для меня же это возвращение в замкнутый мирок светского общества. Разве ты не понимаешь, почему оттуда пришлось сбежать?

— Я просто хочу заключить тебя в объятия и защитить. Хотя не уверен, от чего именно.

Софи обняла любимого, забыв о неприступности.

— Крис, защити меня, пожалуйста. От жизни. И спасибо, что составил компанию. — Она взяла его руку. — Я не справилась бы без тебя.

Бунтарка сломала все защитные механизмы и вновь стала самой милой девушкой на свете.

— Когда знакомишься с родителями девушки… — задумчиво сказал Кристофер Саманте в следующий понедельник, — отношения переходят на новый уровень. Теперь мне и впрямь стоит порвать с Жислен.

— Но тебе нужна ее поддержка.

— Считаешь, мадам не поможет, если я перестану с ней спать?

— Кристофер, c'est Paris,[80] — терпеливо произнесла Саманта. — Не обманывайся.

— Но сегодня я все же схожу на свидание.

— Баленсиага закрывает дом, — уныло произнесла Шанель. — Говорит, время высокой моды прошло. А ведь старичку только семьдесят три! Но у него же есть еще десяток лет в запасе?