— Каждая женщина нуждается в поддержке, — сказала Жислен Кристоферу как-то вечером в баре «Георг V». — Кутюрье, визажист, парикмахер, гинеколог, массажист, флорист, туристический агент, дантист, работник химчистки. — Она загибала пальцы. — Когда клиентки вдруг понимают, сколько всего ты знаешь об их жизни, их теле, они начинают думать, что только ты можешь сделать их красивыми, стройными и молодыми.

— А где в этом списке любовь? — спросил юноша. — Между туристическим агентом и работником химчистки?

— Пожалуйста, не дуйся, — нахмурилась женщина.

Она прикурила, как умудренная опытом парижанка, и выпустила струю дыма. Кристофер взглянул на подтянутое тело покровительницы: она расслабленно сидела на высоком барном стуле, одетая в его короткое белое трикотажное платье, выставив напоказ длинные ноги.

— Мы нуждаемся в людях, которые чем-то нас обеспечивают. Такова жизнь. Или я не права? — Жислен изогнула брови. — Превосходный секс, забота, еда, цветы…

— В наших краях никто не заказывает секс, — нахмурился парень, — как цветы или билеты на самолет.

— А почему бы и нет? — рассмеялась женщина. — Я бы заказала секс прямо сейчас. Как думаешь, у них найдется свободный номер?

— Я не в настроении.

— Мой английский мальчик обиделся, потому что я его хочу? Какая жалость, ведь он тако-о-ой сексуальный. Тебе станет лучше, если я поцелую здесь? — Искусительница дотронулась до него. — И здесь? — Она провела рукой выше. — Это поднимет настроение?

Кристофер старался не смотреть на окружающих. Но побороть соблазн не смог. Им с радостью предоставили номер в отеле, будто бы поверив Жислен, что багаж прибудет позже.

Когда парочка поднималась в лифте, дама прошептала:

— Сценарий таков. Мы не знакомы. Я — poule de luxe, которую ты подцепил в фойе. Ты не станешь снимать одежду…

— Poule de luxe? — Юноша нахмурился, стараясь перевести фразу. — Роскошная цыпочка?

— Очень дорогая первоклассная проститутка, — поправила она. — Такую ни за что не встретишь на улице или в Булонском лесу!

В числе прочего Жислен была еще и актрисой. В номере она очень убедительно сыграла poule de luxe. Светская львица разоблачилась до нижнего белья. Кристофер, все еще одетый, с предвкушением наблюдал за ней.

— Я хочу доставить месье удовольствие, — проворковала «проститутка». — Чего месье желает сегодня?

Скоро жена бизнесмена стояла перед модельером на коленях, притворяясь оголодавшей, которая нашла ficelle — любимый хлеб Саманты. Жислен не отставала в мастерстве от американки, но применяла классические французские методы. Волны удовольствия накрывали Кристофера одна за другой. Даже дышать было трудно.

Женщина приоткрыла дверцу шкафа позади них, и в зеркале отразилось, как она ласкает себя, вознося протеже на небеса poule de luxe.

Через пять минут Жислен взяла телефон и подмигнула Кристоферу.

— Будьте добры, обслуживание номеров.

Она сидела на кровати, скрестив ноги.

— Бутылку «Veuve Clicquot-61»,[91] два бокала и по чашке какао-порошка и сахарной пудры, пожалуйста.


Позже, покуривая après-sex, Жислен вернулась к разговору о планах.

— Ты первый гетеросексуальный модельер в Париже и мог бы…

— Пожалуйста, прекрати! — оборвал ее Кристофер. — Унгаро и Курреж — гетеросексуалы. И это на лбу не написано! Я не буду прыгать в постель к каждой клиентке!

Женщина состроила рожицу.

— Просто делай им примерки, как мне, иногда прикасаясь тут и там… — Она указала на свое тело. — Случайно, конечно же. Дамы будут приходить к тебе ради этого.

— Я хочу, чтобы они приходили ради моей одежды, — раздраженно проговорил юноша, почти выпрыгивая из постели. — Все это становится нелепым. — Он начал одеваться. — Чтобы достичь успеха в Париже, мне нужен талант или просто твердый член?

Жислен засмеялась.

— У тебя огромный талант, дорогой! Мы, бедные жертвы моды, так редко чувствуем что-то твердое во время примерки. И обычно это лишь отвратительные ножницы!

Кристофер наспех оделся и сердито поглядел на любовницу сверху вниз.

— Я приехал в Париж не для того, чтобы стать жиголо, — отчеканил он.

— Но мы должны раскрыть все твои таланты!

Женщина прикурила. Юноша хлопнул дверью. Он пылал яростью всю дорогу домой.

ГЛАВА 18

К летнему сезону Кристофер приготовил для «Деланж» третью коллекцию. Помня предупреждения Шанталь, он не сомневался, что эта коллекция очень важна. «Уименз веэ дейли» уже назвал показ «Пан или пропал».

Жислен ожидала от протеже простых моделей «на каждый день». Того же хотели Софи и Саманта. Но чем больше юношу предупреждали, чем больше надоедали советами, тем больший протест зарождался в душе модельера. Он хотел сам решить, как одевать женщину в семидесятых. Кристофер не мог игнорировать ни политику, ни настроения «улицы».

Начиная работу, парень будто разрывался надвое между желанием сохранить должность в «Деланж» и стремлением выразить собственные представления о моде. Победило последнее.

Кристофер заявил, что решать, какой станет эта коллекция, будет только он. Завязал бы глаза моделям на примерках, если бы позволили.

— Ты прямо-таки дивой становишься! — предупредила Саманта.

Юноша работал, проводил примерки, но отказывался заранее демонстрировать модели Софи, Саманте или Жислен. И — главное — Шанталь.

Он не хотел выслушивать критику. «Улица» должна маршем протеста войти в салоны высокой моды. Кристофера вдохновляли студенческие митинги и бульвар Сен-Мишель. Психоделические контрасты в духе «поколения цветов», зеленая пестрота милитари — в общем, намечается буйное чадо партизанского камуфляжа и хипповского хеппенинга. Вот только ткань подороже, чем могут себе позволить хиппи или партизаны.

Репортер из «Уименз веэ дейли» как-то подкараулил модель на выходе из дома и вскоре с ликованием написал в статье: «Коллекция Кристофера Хатчинса „Пан или пропал“ для „Деланж“ похожа на мюзикл „Волосы“,[92] только без музыки».

Перед показом Кристофер встретился с Жислен в «Куполь», наводненном американскими и британскими журналистами и оптовиками, и с наслаждением наблюдал, как одетая в его оранжевое платье-колокол из винила (модель этого сезона) роскошная дама приветствует знакомых.

— Модельеру нужна муза, — сказала она Кристоферу, — и редактор. Даже у лучших писателей есть редакторы. Будучи твоей музой, я стану модным редактором. — Жислен отпила «Кир рояль» и затянулась. — А мне очень хочется стать твоей музой.

— Не уверен, что мне это нужно.

Светская львица укоризненно посмотрела на юношу и покачала головой.

— Не понимаю, что на тебя нашло? И чего ожидать?

— Да я и сам не понимаю. Но помощь мне точно не нужна. Я должен отразить свое, и только свое, видение моды.


Коллекцию представили в июле в переполненном салоне «Деланж», в середине Недели моды. Скучающие журналисты смотрели в одну точку, не удосуживаясь повернуть голову, чтобы проследить за идущей по подиуму моделью. «Сила цветов», камуфляж, милитари, хиппи… оставили публику равнодушной. Жислен, сидевшая в первом ряду, в центре, потрясенно таращила глаза. Показ завершился выходом двух невест — одна в белом, другая в черном. Они шли по салону, держась за руки — символ расовой гармонии. Пресса встала и молча пошла прочь, опустив глаза. Жислен осталась сидеть, мрачно глядя на Кристофера.

Юноше было двадцать шесть, а модная публика в среднем была в два раза старше. Это, по сути, и вызвало «стихийное бедствие».

Шанталь Деланж вызвала модельера на ковер.

— Хватит уже! — прорычала она. — Меня тошнит от молодежи! Хочу видеть зрелость и элегантность на своем подиуме.

— Мне жаль, что вам не понравилось, — прохрипел парень.

— Ты понимаешь, во сколько тысяч франков обошлась нам эта коллекция? Ты знаешь, сколько зарабатывает за час швея? И сколько часов уходит на каждую вещь?

Он покачал головой.

— Не думаю. — Шанталь вздохнула. — Что ж, больше я этого терпеть не намерена. Это бездумная трата денег. А ты еще не желал никому заранее показывать модели! Это, кстати, было последней каплей.

Британца уволили в тот же день.


Позже вечером Кристофер пригласил в гости Саманту.

— Для карьеры это просто замечательно, — одобрительно кивнула девушка.

— Так говорили, когда умер Джеймс Дин,[93] — простонал парень, вновь наполняя ее бокал шампанским без пузырьков.

До этого Клаус открыл бутылку, а она почти не хлопнула. Шампанское выдохлось. Может, это знак?

— Но его фильмы так популярны! — воскликнула американка.

— Хм, я сам недавно говорил тебе нечто подобное, чтобы приободрить после увольнения.

— И посмотри на меня сейчас. — Саманта встала и расставила руки в стороны, ослепительно прекрасная в фиолетовом костюме от Шанель. — Я работаю в «Шанель». Так что к черту «Деланж»! Они никогда не ценили тебя по достоинству. И меня тоже!

Она села на колени к Клаусу.

Кристофер глотнул шампанского, наблюдая за друзьями.

— А в «Шанель» тебя ценят? — спросил он Саманту.

— Скоро будут! Я над этим работаю.

— Если б Шанталь немного в меня поверила… — вздохнул Кристофер, протягивая бокал американке, чтобы она его наполнила. — Сейчас пресса фотографирует мои модели. Нужно время, чтобы к ним привыкли. Но когда мою одежду наденут Жислен и ее подруги…

— Коллекция понравилась Жислен? — спросила Саманта.

— Нет, — признался Кристофер.

— А Софи?

— Не хочу показываться на глаза ни той ни другой. Они обе в ярости из-за того, что я с ними не советовался.

— Так-так, парень с двумя девушками остался один! — воскликнула Саманта. — Хотел делать все сам? Вот поэтому теперь ты и сам по себе.

— Ничего, заведешь другие полезные знакомства, — пообещал Клаус. — Имя и репутация никуда не делись. Когда будем ходить по клубам, держи ухо востро.

Через некоторое время Кристоферу позвонила Софи.

— Я только что узнала. Ах, как жаль! Ты в порядке?

— Когда услышал твой голос, стало намного лучше.

— Искал работу?

— Не знаю, хватит ли у меня энергии вытянуть в семидесятые еще один отсталый дом. Кажется, «Деланж» это не нужно.

— Послушай, Кристофер. То, что ты сделал, требовало мужества. По крайней мере, ты попробовал что-то новое. Вот коллекция мадемуазель — опять двадцать пять.

— Она же девятый десяток разменяла! Какие уже могут быть инновации?

— Ты просто обязан найти в себе силы поискать работу в других домах.

— Может, открыть свое дело…

— И кто это оплатит? Жислен де Рив?

— Не знаю.

— Слушай, нам надо увидеться… Позвони мне, хорошо? А чем ты занят прямо сейчас?

— Пью выдохшееся шампанское с Самантой и Клаусом. Понятия не имею, что мы отмечаем.

Юноша повесил трубку и обратился к друзьям:

— Софи сказала, что я совершил очень мужественный поступок! Ха!

— Ага, присуждаем тебе медаль Красного Лобстера за Роскошную Храбрость! — Саманта подняла бокал.


На следующий день Жислен пригласила своего протеже на примирительный ужин в «О пти паве» на Левом берегу.

— Посмотри сюда!

Она указала на свое платье — черное, обтягивающее, с V-образным декольте, из последней коллекции Кристофера. Наряд выгодно подчеркивал белизну кожи светской львицы. Жислен собрала волосы сзади тонкой ниткой жемчуга. На пальцах женщины сияли драгоценности. Парень признался себе, что его покровительница выглядит потрясающе.

— Ты же можешь! Что случилось?

— Не знаю.

— Каждому модельеру позволено создать одну провальную коллекцию, — начала Жислен.

— Я не считаю свою коллекцию провальной, — тихо произнес Кристофер. — Я горжусь ею.

Мадам де Рив накрыла его ладонь своей.

— Модная одежда имеет смысл, только когда ее хотят носить. Это главное. Тебе нужна женщина-критик. Нужен свежий взгляд со стороны. Я хотела стать твоей музой. Я могла бы уговорить тебя изменить некоторые модели, сделать их не такими экзотичными. Я не собираюсь становиться хиппи. Камуфляж носит молодежь на бульваре Сен-Мишель. Ты спрашивал себя, зачем светской даме тратить пять тысяч франков на милитари? У тебя были на примете конкретные клиентки?

Кристофер неотрывно смотрел на Жислен.

— Я хотел создать коллекцию сам, чтобы никто не стоял над душой.

— Что ж, ты сделал это! — Мадам выжидающе поглядела на парня. — И что дальше?

— Подумываю вернуться в Лондон, — выпалил он.

Женщина опустила бокал.

— Не начинай ужин с угроз, испортишь мне пищеварение.