Гарольд Карлтон - Рай, ад и мадемуазель

Де Кузмин с грустью посмотрел на Саманту.

— Дом остается под руководством семьи Вертхеймер, которая управляет им вот уже пятнадцать лет. — Он закрыл папку. — Завещанием будут заниматься швейцарские юристы мадемуазель Шанель.

— Завещанием? — Американка засмеялась и повернулась к остальным. — Не падайте духом!

— Саманта… — Моник потянулась, пытаясь взять подругу за руку — казалось, девушка готова напасть на де Кузмина. — Сядь…

— Я собрал вас здесь, чтобы прояснить ваше положение в доме, — продолжал директор. — Софи, мы хотим, чтобы ты оставалась лицом «Шанель». Мадемуазель Фар, мы надеемся, что вы продолжите безупречную работу в мастерской.

Мужчина замолчал и скрестил руки.

— Это все.

— А я? — пронзительно крикнула Саманта.

— В твоих услугах мы больше не нуждаемся, — ответил де Кузмин.

Саманта встала перед месье, нацелив на него свой самый убийственный взгляд.

— Увольняете, значит? Мадемуазель верила в меня! Она хотела, чтобы я…

— Директора считают, что дом «Шанель» успешен сам по себе. Ему не нужен рекламный агент.

— Значит, я вам не нужна? — закричала американка. — Ах ты, высокомерная французская скотина!

Она наклонилась к де Кузмину и прошипела:

— Ты мог бы помочь. Мог бы замолвить за меня словечко. В моих силах лишить тебя жизни! Даже не думай еще хоть раз попасться мне на глаза!

— Все свободны, — сказал директор.

Саманта долго смотрела на него, потом приблизилась. Мужчина вздрогнул.

— С этого момента за оральные услуги тебе придется платить! — прорычала девушка ему на ухо.

И вышла из кабинета, задрав нос.

Подруги последовали за ней.

— Больше ни за что в жизни! — взорвалась Саманта, когда они вышли на улицу.

Кристофер ждал их, держа на руках Габи. Он поцеловал любимую и подруг.

— Я подумал, что должен быть здесь, — сказал юноша. — Все в порядке? Клаус ждет в кафе.

— Все нормально, — ответила Софи.

— Нет, не нормально! — воскликнула Саманта. — Меня уволили! Снова! — негодовала она, проталкиваясь через толпу фотографов. — Ребятки, дайте пройти, дышать нечем!

— Но вы велели нам ждать здесь, — возразил парень, похожий на Жан-Поля Бельмондо.

— Я ожидала сенсации… — Она злобно посмотрела на него. — И ошиблась. Убирайтесь!

Друзья последовали за Самантой в кафе. Девушка рухнула на стул рядом с Клаусом и зарыдала. Мужчина приобнял ее.

— Я же предупреждал…

— Скотч! — выдохнула американка.

Моник коснулась ее плеча.

— Для алкоголя еще рановато. Выпей горячего шоколада, — посоветовала швея.

— Черт побери, мне нужна выпивка покрепче! — закричала Саманта.

Моник заказала скотч. Жертва увольнения бормотала что-то о судебных исках. Кристофер и Софи заказали кофе. Когда напитки принесли, Саманта залпом выпила свой и подала официанту знак повторить.

— Не могу поверить… — начала она.

— Саманта, мне жаль, что Шанель не оправдала твоих ожиданий, но она была очень одинока, — объяснила Моник. — Старушке казалось, что она должна чем-то платить за дружбу.

Американка проглотила второй скотч, будто это была кола.

— Уволил у всех на глазах, — пробормотала она. — Я расправлюсь с ним, клянусь! У отца есть связи с наемными убийцами. Всего каких-то пять тысяч баксов. Смерть этого гада стоит каждого потраченного цента!

— Саманта! — закричала потрясенная Моник.

— Успокойся, — утешал девушку Клаус. — Ты найдешь работу не хуже.

— Ох, куда можно пойти после «Шанель»? — простонала та.

— Есть и другие дома, — заверила ее Моник. — Гаю нравится у Сен-Лорана.

— Ага, Сен-Лоран! И что он придумал? — усмехнулась Саманта. — Костюм для сафари? «Шанель» — смысл моей жизни. — Она взяла еще выпить. — Даже во снах я возглавляю лечебный центр для помешанных на Коко. Это звучит нелепо, но…

Софи засмеялась. Клаус шикнул на нее.

— Вчера она проснулась с уверенностью, что кровать покрыта камелиями, сделанными из тысячедолларовых купюр. Мне пришлось включить свет, чтобы убедить ее в обратном.

Лицо «Шанель» поежилась.

— А ты что об этом думаешь, Софи? — спросила Моник.

Молодая мама серьезно оглядела собравшихся.

— У меня предчувствие, — сказала она, — что это еще не конец истории.

Друзья не могли долго сидеть в кафе: было много дел. У Клауса намечалась фотосессия. Саманта хотела последить за ее ходом, а после обсудить с Жислен презентацию новой коллекции. Софи и Кристофер собирались отвести Габи домой на обед. Моник нужно было делать примерки в cabines «Шанель».

Саманта проглотила третий скотч и поднялась. Остальные последовали за ней на улицу.

— Знаете что? — с вызовом воскликнула девушка, пошатываясь. — К черту «Шанель»! Да! К черту их всех!

Она пробежала несколько шагов назад по улице Камбон, остановилась рядом с домом и закричала:

— К дьяволу «Шанель»! Засуньте своего нового дизайнера куда подальше! Он никогда не заменит мадемуазель! Никогда!

Стеклянные двери распахнулись. Directrice бутика сердито посмотрела на нее с порога.

— Вы взяли эту вещь у нас? — Она указала на костюм от Шанель, надетый на грубиянке. — Могу я получить ее обратно?

— Вот! — Саманта сорвала пиджак и кинула на голову женщины. — Засунь в свою заносчивую французскую задницу!

Девушка начала расстегивать юбку, но Клаус ее остановил. Какой-то фотограф успел заснять, как пиджак летит на управляющую.

— Пойдем, девочка моя, — настойчиво произнес немец.

Он набросил Саманте на плечи свой черный кожаный пиджак и поймал такси.

— Не будем выставлять себя дураками! Сегодня еще фотографировать. Мне нужна твоя помощь.

Фотограф открыл дверь и помог девушке забраться на заднее сиденье. Она сразу же отключилась. Клаус схватил Кристофера за руку.

— C'mon,[117] приятель, ты всегда над ней подшучивал, но сейчас мы повзрослели и по-другому понимаем реальность. Я прав? Она станет моей женой. Помоги: Саманта может умереть из-за «Шанель»! Предложи ей постоянную работу! Она не подведет!

— Конечно! — Британец похлопал друга по спине. — Предложу! Пока Сэм отлично справлялась… Мы обожаем ее!

— Спасибо, — прохрипел Клаус и тоже сел в такси.

— Кристофер, это так мило с твоей стороны, — сказала Софи, когда они шли по бульвару Капуцинов. — Саманте нужна работа, иначе она наделает глупостей. Забавно, но я никогда не понимала, насколько действительно неуравновешенна эта девушка.

Саманта сидела за своим новым столом в «Хатчинс — Рив». Было утро ее четвертого рабочего дня. Девушку вдруг переполнили чувства, в глазах появились слезы.

— Словно Шанель никогда и не было, — прошептала американка.

— Коко прожила замечательную жизнь. — Де Рив подошла к коллеге сбоку. — Но теперь это в прошлом. Мода — это будущее, помнишь?

— Да, конечно, — шмыгнула носом Саманта. — Но знаешь что? Я действительно любила старушку. Ее силу, ее стиль! Такой, как она, больше не будет. Где бы она сейчас ни была, надеюсь, там носят «Шанель»…

Спустя десять дней после похорон Париж был опасно тих, словно люди до сих пор не могли оправиться от пережитого. Саманта тоже была опасно спокойна. Но ничем не потрясена.

Она начала планировать великолепнейшее из когда-либо показанных в Париже, а то и во всем мире модное представление. В осеннюю коллекцию «Хатчинс — Рив» 1971 года нужно было вложить большую сумму денег. Девушка сказала Жислен, что может выжать нужные средства из своего отца в обмен на владение двадцати пятью процентами компании. Американка была уверена, что дело выгорит.

— Кутюр отмирает, как и предсказано, — проговорила она. — Без Баленсиага и Шанель дизайнерам не за кем следовать. Смерть мадемуазель — последний гвоздь в крышке гроба высокой моды. В буквальном смысле!

Для показа коллекции «Хатчинс — Рив» она планировала ни больше ни меньше цирковое представление.

— Там же и поженимся, — предложила она Клаусу, когда вечером пришла домой. — В цирке! Я надену сексуальный наряд укротительницы: колготки в сетку, шляпу и обувь на высоком каблуке. Как Жозефина Бейкер!

Почему-то мрачный Клаус кивнул.

— Может, мы так и сделаем, дорогая, но прямо сейчас у меня есть для тебя новости. Пожалуйста, держи себя в руках.

— Никогда не говори мне «Держи себя в руках»! — Она вцепилась в жениха. — Ты же знаешь, это выводит меня из себя! Что случилось?

— Пакуй чемоданы. Мы едем в аэропорт Орли и оттуда летим в Нью-Йорк.

— Американский «Вог»?

— Нет, твой отец. У него был сердечный приступ. Он в реанимации в больнице «Маунт Синай».

— Совесть меня так и гложет, — повторяла несчастная на борту самолета. — Я хотела слишком многого — и вот что получила! Это наказание.

Она посмотрела на Клауса. Тот пытался уснуть.

— Я была уверена, что унаследую «Шанель», а теперь Господь показывает, что ждет слишком… — Девушка запнулась, не сумев продолжить мысль. — Если потеряю отца, не знаю, как буду…

Она смахнула слезы и сосредоточилась на газете. Попыталась отвлечься от гнетущих мыслей о том, что ждет впереди. Клаус обнял любимую.

— У пожилых людей иногда случаются сердечные приступы. Но больные выздоравливают. Ты тут ни при чем. Не вини себя. Просто будь рядом и держи его за руку.

Саманта посмотрела на Клауса, словно впервые увидела.

— Знаешь, ты и вправду замечательный человек.

— Да? А ты думала, я модный аксессуар? — засмеялся мужчина.

Она нахмурилась и пристальнее вгляделась в него. «Да, — подумала Саманта, — до этого ты был для меня именно аксессуаром, да еще любовником: высоким, с великолепным марширующим ритмом».

— Что ж, если ты и впрямь модный аксессуар, то уникальный, только для меня. Я так рада, что ты мой! — воскликнула девушка.

Мадемуазель Фар, как обычно, зашла к мадам Антуан в конце недели.

— Не думаю, что хочу и дальше здесь работать… — сказала директриса красивым колеблющимся голосом.

— Ах, что вы! Никогда бы не подумала, что услышу от вас такое, — удивленно ахнула девушка.

— Мадемуазель была катализатором всей жизни дома, — продолжала женщина. — Без нее он опустел. Все изменилось, и в глубине души я знаю: прежнее не вернуть. Может, пришло мое время покинуть пост?

— Но кто сможет выполнять вашу работу? — прошептала Моник.

Мадам Антуан серьезно посмотрела на нее.

— Может, ты?

Девушка приоткрыла рот.

— Я швея, мадам.

Голубые глаза оценивающе посмотрели на нее.

— Ты способна на большее, — задумчиво проговорила директриса. — Ты необычайно быстро стала главой ателье, ты умеешь общаться с клиентками, проводишь примерки с безупречной комбинацией советов, уважения, такта…

— Но я из скромной семьи доктора, мадам, у меня нет влиятельных знакомых!

— Сомневаюсь, что в нынешнее время это важно, — грустно улыбнулась мадам Антуан. — Сейчас мы одеваем не только француженок. Каждый сезон «Шанель» посылает эскизы с образцами ткани в богатые дома Саудовской Аравии. Они заказывают наряды, уточняют размеры. Готовые изделия красиво упаковывают и пересылают на самолетах будто в никуда. Печальная судьба восхитительных вещей…

— Ах, мадам… — вздохнула Моник.

— Так что, как видишь, ситуация изменилась, — грустно сказала женщина. — Ты справишься. Станешь отличным руководителем.

Вечером Моник не спеша возвращалась домой, не зная, радоваться или плакать. Никто не заставлял ее занимать пост directrice «Шанель»… но само предложение — такая честь! Она приехала в Париж, не ожидая особых карьерных взлетов. Directrice «Шанель»? Даже представить трудно. Надо рассказать Гаю. Может, тогда она решит, что делать.

— Софи что, пристрастилась к «Рицу»? — спросила Жислен Кристофера. — Я постоянно встречаю ее там. Ты следишь за ней?

В глазах светской львицы появился озорной огонек — она пыталась ввести юношу в замешательство. И достигла успеха.

Они как раз обсудили идею «модного цирка» Саманты. Этот показ определенно сделает «Хатчинс — Рив» престижнейшим в мире производителем готовой одежды.

— «Риц»? — нахмурился модельер.

— Софи бывает там каждую субботу, — кивнула женщина.

— Не знаю зачем, — пожал он плечами.

— Постарайся представить. Зачем дамы обычно ходят в «Риц»?

Кристофер промолчал. Он по-прежнему сомневался в любимой. Может, Жислен это поняла? В нем так легко было пробудить ревность!

Софи начала рисовать эскизы детской одежды и предложила «Хатчинс — Рив» выпустить коллекцию классики под ее именем. Жислен решила, что их компания должна продавать базовые вещи, необходимые каждой женщине. Она признала талант Софи, и дамы на удивление отлично поладили. Став топ-моделью, мадемуазель Антуан заработала имя. Жислен смотрела на нее как на коммерчески выгодное приобретение. Твигги моделирует одежду в Англии, так почему лицо «Шанель» этого не может?