Джудит Макнот - Рай. Том 2

— Они не посмеют сделать это из-за такой малости! — воскликнул Мэтт с презрением, казалось, ничуть не встревоженный.

— Могут и посмеют.

— На твоем месте, я бы назначил новый совет директоров.

— Хотела бы я последовать твоему совету, — сухо улыбнулась Мередит. — И насколько понимаю, твои директора делают все, что угодно тебе?

Дождавшись его кивка, она вздохнула.

— К сожалению, ни я, ни мой отец не контролируем наш совет. Мало того, что я женщина, я еще и очень молода, и они вовсе не горели желанием видеть меня на посту и, о, президента. Неужели не видишь, как я расстроена?

— Ты способный, сведущий администратор, и это все, что должно их волновать. Если они созовут совещание и пригрозят тебя сместить, не защищайся, а нападай. Ты не торгуешь наркотиками, не управляешь публичным домом и всего-навсего присутствовала при драке.

— Именно это ты и сказал бы им? Насчет наркотиков и публичного дома?

— Нет, — покачал он головой. — Я послал бы их в задницу.

Мередит неожиданно фыркнула, представив лица директоров, вздумай она последовать совету мужа.

— Надеюсь, это несерьезно? — осведомилась она, видя, что Мэтт, кажется, не разделяет ее веселья.

— Совершенно серьезно. Конечно, необязательно выражаться такими словами, можно и помягче, но смысл в том, что нельзя прожить жизнь, угождая всем. Чем больше будешь стараться, тем сильнее они будут давить лишь для того, чтобы иметь удовольствие видеть, как ты пляшешь под их дудку.

Мередит знала, что он прав, но только не в этих обстоятельствах. Прежде всего, ей совершенно не хотелось навлекать на себя гнев совета, во-вторых, она пыталась использовать свое положение, чтобы выиграть во времени. Она любила Мэтта, но он еще оставался для нее совершенно незнакомым человеком. Мередит не была готова связать с ним жизнь. Нет, только когда она будет твердо уверена, что тот рай, который он обещал ей, действительно существует. Но по выражению лица Мэтта она с ужасом почувствовала, что он догадывается о ее мотивах. И следующие слова подтвердили это подозрение:

— Раньше или позже, Мередит, тебе придется рискнуть и полностью мне довериться. Иначе получается, что ты обманываешь меня и себя. Нельзя стоять на обочине жизни и делать маленькие ставки на исход борьбы. Либо ты бросаешься в омут вниз головой и рискуешь всем, чтобы сыграть по-крупному, либо лучше вообще не играть. Но кто не играет, тот не выигрывает.

Мередит подумала, что, с одной стороны, это весьма привлекательная, а с другой — ужасающая философия, гораздо более подходящая ему, чем ей.

— Как насчет компромисса? — предложила она с неотразимой улыбкой.

— Почему бы мне действительно не нырнуть… только не в омут, а на мелководье и остаться там, пока не привыкну?

После нескольких мгновений напряженного молчания Мэтт кивнул.

— И надолго?

— Не очень.

— А пока ты мучишься размышлениями, как глубоко осмелишься зайти, что прикажешь делать мне? Ждать, терзаться и гадать, не сумеет ли твой папочка снова убедить тебя бросить мужа и поскорее подать на развод?

— У меня достаточно мужества, чтобы выстоять против отца, независимо от того, станет ли он на нашу точку зрения или нет, — вскинулась она так свирепо, что Мэтт даже улыбнулся. — Меня волнует другое — согласишься ли ты пойти ему навстречу и помириться, если, конечно, он все поймет? Ради меня!

Она ожидала, что Мэтт согласится, но совсем забыла, как сильна его ненависть. Он покачал головой:

— Сначала нам нужно свести счеты, и условия буду ставить я.

— Он очень болен, Мэтт, — предостерегла Мередит, охваченная ужасным предчувствием беды. — И не перенесет удара.

— Попытаюсь не забывать об этом, — коротко бросил Мэтт, но взгляд его тут же смягчился:

— Ну а теперь: кто где будет спать ночью?

— Как по-твоему, те репортеры, которые видели, как ты вошел сюда, все еще торчат под дверью?

— Возможно, один-два, из самых упрямых. Мередит прикусила губу, не в силах попросить его уйти, но зная, что Мэтт не должен оставаться.

— Тогда ты не можешь ночевать здесь, верно?

— Очевидно, нет, — процедил он таким тоном, что Мередит со стыдом почувствовала себя последней трусихой.

Мэтт заметил, как мрачно потемнели ее глаза, и наконец улыбнулся:

— Хорошо, отправлюсь домой и проведу ночь один. Это мне наказание за то, что вчера подрался с Паркером. Кстати о драке. Правда, виноват я, потому что именно мое замечание заставило твоего подвыпившего жениха броситься на меня, но, поверь, я сам не сознавал, что происходит, потому что все это время смотрел на тебя, а в следующую секунду краем глаза заметил кулак, летящий прямо в лицо. Мне показалось, что это какой-то пьяница в баре решил» немного развлечься, и я действовал чисто инстинктивно.

Мередит подавила невольную дрожь, запоздало ужасаясь убийственной скорости, жестокости, с которой Мэтт свалил с ног Паркера… бешеному выражению его лица в ту секунду, когда он сообразил, что на него напали. Но она тут же постаралась избавиться от неприятных мыслей. Мэтт никогда не был и не будет тем лощеным, элегантным, воспитанным мужчиной, к обществу которых она привыкла. С самого детства он вел тяжелую жизнь среди грубых, безжалостных людей и вырос упорным и беспощадным. Но только не с ней, думала она с нежной улыбкой и, протянув руку, откинула с его виска темную прядь.

— Если ты думаешь, — мрачно заметил он, — что стоит тебе вот так улыбнуться, и заставишь меня согласиться на все, ты права.

И он немедленно стал самим собой, непроницаемым и бесстрастным:

— Однако, хотя я намерен держать пока наши отношения в секрете, включая и тайные посещения твоего дома, я собираюсь проводить с тобой много времени, включая и ночи. Я добуду для тебя пропуск, чтобы ты могла сразу спускаться в подземный гараж. И если понадобится, сам стану у дверей, чтобы отвлечь проклятых репортеров, когда ты поднимаешься наверх.

Он выглядел таким расстроенным перспективой иметь дело с назойливыми представителями прессы, что Мередит не выдержала и преувеличенно благодарным тоном спросила:

— Ты сделал бы это? Ради меня?

Но вместо того чтобы рассмеяться, Мэтт принял вопросы всерьез и крепко обнял ее:

— Ты и представления не имеешь, — свирепо прошептал он, — на что я готов пойти ради тебя!

Его рот приоткрыл ее губы в исступленном, грубом, безумном поцелуе, лишившем ее способности дышать и мыслить. И когда Мэтт поднял голову, Мередит прильнула к нему.

— Ну вот, теперь, когда ты почти так же несчастна по поводу сегодняшней ночи, как и я, — добавил он с мрачным юмором, — попытаюсь выбраться отсюда прежде, чем репортеры, стерегущие у дверей, решат отправиться домой и позволят нам вместе провести ночь Мередит проводила его до двери, со стыдом сознавая, что он прав: после этого поцелуя ей до боли хотелось провести ночь в его объятиях. Она не сводила глаз с Мэтта, пока он надевал пиджак и повязывал галстук. Одевшись, он понимающе поднял брови;

— Тебя что-то мучит?

Да, она терзалась желанием вновь ощутить его губы на своих. Воспоминания о бурных, ослепительно прекрасных минутах, проведенных ими в постели, не давали покоя, и Мередит Бенкрофт с томно-зазывной улыбкой схватила мужа за галстук, медленно потянула к себе, дерзко глядя в затуманенные желанием глаза, и когда Мэтт был совсем близко, приподнялась на носки и одарила его поцелуем, от которого Мэтт задохнулся.

После его ухода Мередит закрыла дверь и, прислонившись к ней, закрыла глаза, мечтательно улыбаясь. Губы припухли после жгучего поцелуя, волосы растрепаны его любящими руками, щеки горят. Она ощущала себя женщиной, которую только сейчас любил мужчина, любил страстно, и она отвечала ему свободно и раскованно. Сны стали явью.

Она продолжала улыбаться при мысли о тех нежных, бесстыдных словах, которые Мэтт говорил ей, в ушах звучал глубокий низкий голос:

— Я люблю тебя.

— Я никому не дам тебя обидеть.

— Ты и представления не имеешь, что я готов сделать для тебя!

В сорока милях к северо-востоку от Бельвиля, штат Иллинойс, еще одна патрульная машина, скрежеща тормозами, остановилась рядом с остальными, скопившимися на окруженном деревьями отрезке уединенной проселочной дороги. Красно-синие сигнальные огни неестественным блеском мерцали в темноте. В небе слышался шум полицейского вертолета, освещавшего путь поисковой группе и полицейским с собаками, которые прочесывали лес в поисках улик. В неглубокой канавке на обочине следователь нагнулся над телом человека средних лет. Перекрикивая треск мотора и рев вертолетных лопастей, он окликнул местного шерифа.

— Вы зря тратите время с вашими поисковыми партиями, Эммет. Даже днем никаких улик тут не найдешь. Этого парня выбросили из машины или грузовика, и тело скатилось сюда.

— Ошибаетесь! — торжествующе воскликнул Эммет и, направив луч фонарика на какой-то предмет, поднял его.

— Черта с два! Говорю же, кто-то избил этого типа до полусмерти и вышвырнул на дорогу.

— Ошибаетесь, — повторил Эммет, подходя к следователю. — Глядите-ка, бумажник!

Следователь мотнул головой в сторону мертвеца:

— Его?

— Посмотрим, — ответил шериф, и, осветив фонариком фото на водительских правах, поднял одеяло с лица потерпевшего.

— Его! — торжествующе провозгласил он, поднося права поближе к свету.

— Черт! И не выговоришь! Какое-то иностранное имя — Станислас… Шпигальски.

— Станис… — пробормотал следователь. — Это не тот мошенник-адвокат, которого сцапали недавно в Бельвиле?

— Клянусь Богом, вы правы!

Мэтт, перекинув через одну руку пальто и держа портфель в другой, остановился у стола секретаря, помогавшей ему подготовить конференц-зал к приезду Мередит.

— Доброе утро, мистер Фаррел, — поздоровалась Джоанна.

Раздраженный едва скрытой неприязнью в голосе и откровенно недовольной физиономией, Мэтт мысленно отметил, что девушку необходимо перевести отсюда как можно скорее, и, вместо того чтобы вежливо осведомиться, хорошо ли она провела уик-энд, сухо объявил:

— Элинор Стерн позвонила мне домой сегодня утром и пожаловалась, что плохо себя чувствует. Вы, конечно, сможете заменить ее?

Это была не просьба, а приказ, и он и она понимали это.

— Да, конечно, — ответила Джоанна Саймонс, одарив его столь неподдельно-искренней улыбкой, что Мэтт невольно подумал, не ошибся ли он.

Джоанна подождала, пока новый и нежеланный президент «Хаскелл» исчезнет в своем кабинете, а потом ринулась к столу второго секретаря. Наконец-то ей представился счастливый случай. Стать, хотя бы ненадолго, секретарем самого Фаррела — эта работа предлагала неожиданные и весьма волнующие возможности.

— Вал, — шепнула она секретарю в приемной, — у тебя не сохранились имя и номер телефона того репортера из «Тэттлера», который просил тебя дать им информацию о Фарреле?

— Все есть, а тебе зачем?

— Затем, — с торжеством призналась Джоанна, — что Фаррел только что приказал мне заменить его старую грымзу. Это означает, что я получу ключи от ее стола.

Она подняла глаза, желая убедиться, что остальные секретарши, чьи столы были расставлены широким полукругом по всей приемной, заняты своим делом и не подслушивают. Большинство из них не разделяли ее нелюбви к Мэтью Фаррелу и так же верно служили новому боссу, как и старому.

— Повтори еще раз, что хотел знать репортер.

— Он спросил, как мы относимся к Фаррелу, и я ответила, что многие из нас его не выносят. Он еще хотел знать, соединяем ли мы его с Мередит Бенкрофт, когда та звонит, и приезжает ли она сюда. Особенно он интересовался тем, действительно ли они в таких хороших отношениях, как хотели показать на пресс-конференции. Я ответила, что все звонки мистеру Фаррелу идут через его секретаршу и что Мередит Бенкрофт была здесь совсем недавно на встрече с Фаррелом и его адвокатами. Репортер захотел узнать, кто еще был на этой встрече, и я объяснила, что грымза всегда сидит на таких совещаниях и это она соединяет босса с теми, кто звонит. Он спросил, вела ли она протокол. Я, конечно, ответила, что она ведет протокол почти на каждом совещании, и он сказал, что если я смогу добыть эти записи, он хорошо заплатит и вообще заплатит за любые сведения об этом совещании. Правда, не сказал, сколько.

— Не важно! Я сделала бы это без всякой платы! — злобно прошипела Джоанна. — Ему придется открыть мне стол старой клячи, а может, и шкаф с делами. Протокол наверняка хранится в одном из этих мест.

— Дай мне знать, если понадобится помощь, — напутствовала ее Валери.

Войдя в кабинет Элинор, Джоанна обнаружила, что Мэтт уже открыл ее стол, но все шкафы оставались запертыми. Быстрый обыск не дал ничего, кроме заполнявших ящики канцелярских принадлежностей и несекретных документов об операциях «Хаскелл электронике». Нигде и ничего о Мередит Бенкрофт.