— Хотя… хотя я не возражала бы против того, чтобы остаться ненадолго, — объявила она с неожиданно задорной улыбкой, превратившей ее в молодую тридцатипятилетнюю женщину.

— Когда-то я обожала такие вечеринки, и было бы забавно остаться и попытаться понять, что я такого в них находила.

— Дайте мне знать, когда поймете, — сказал он с очевидным безразличием.

— Почему вы даете приемы, если сами ими не интересуетесь? — нерешительно спросила она, в который раз поражаясь этому странному, загадочному человеку, за которого вышла замуж ее дочь.

— Сбор за завтрашний спектакль пойдет на благотворительные цели, — пожал он плечами.

Мэтт повел ее через толпу к тому месту, где стояла его сестра, поглощенная беседой со Стюартом Уитмором, и представил ее Кэролайн Эдварде. Он отметил, что Уитмор и Джули успели понравиться друг другу, и пожалел, что Познакомил их. Встречаясь с Уитмором, он каждый раз будет вспоминать о Мередит, особенно о той злосчастной встрече в конференц-зале, когда Мередит вложила в его руку свою и пообещала верить. Она не смогла выполнить обещание ни тогда, ни потом, в куда более серьезных обстоятельствах. И все потому, что для нее он по-прежнему оставался грубияном и ничтожеством. Мередит никогда не заподозрила бы Паркера или любого человека своего круга в убийстве и терроризме. Мэтт был нужен для постели, но и только. Она с самого начала отказывалась переехать к нему. Конечно, ей нравилось спать с Мэттом, но когда дело дошло до того, чтобы объявить всему миру об их отношениях, жить вместе как муж и жена, не смогла заставить себя сделать это.

Мэтт уже шагнул вперед, чтобы вступить в роль хозяина, но тут Кэролайн положила руку ему на рукав.

— Я не останусь надолго. Так что лучше попрощаться прямо сейчас.

Мэтт кивнул, поколебался и заставил себя заговорить о Мередит.

— Стюарт Уитмор — друг и адвокат вашей дочери. Если сумеете завести о ней разговор, он может многое рассказать. При условии, конечно, что вам интересно.

— Спасибо, — запинаясь, выговорила Кэролайн. — Мне очень интересно.


К тому времени как Мередит вошла в вестибюль дома, где жил Мэтт, ее буквально разрывали противоречивые эмоции. Сомнения одолевали ее. Умно или глупо она поступает, решаясь встретиться с ним в разгар вечеринки, где наверняка полно гостей, особенно сейчас, когда он так зол на нее, что настаивает на немедленном разводе. Вполне возможно, он попросту велит выкинуть ее из дома на глазах у всех собравшихся, и она не была вполне уверена, что не заслуживает подобного обращения.

В отчаянной попытке ослабить его сопротивление Мередит надела самое вызывающее вечернее платье, черное, шифоновое, с открытой спиной, узкими бретельками и глубоким треугольным декольте спереди, расшитое крохотными черными бусинками в виде сложного узора из переплетающихся цветов и листьев, покрывавшего корсаж, проходившего под мышками и обрамлявшего низкий вырез сзади. Одержимая желанием выглядеть как можно лучше, Мередит провела почти час перед зеркалом, укладывая волосы, и в конце концов все же зачесала их наверх и распустила по плечам. Правда, покрой платья требовал куда более сложной Прически, но распущенные волосы придавали ей юный и наивный вид, который, как надеялась Мередит, поможет смягчить Мэтта, когда она попытается заговорить с ним. Для этого она готова была даже заплести косички, если бы была уверена, что это подействует!

Охранник в униформе проверил список, и Мередит облегченно вздохнула, увидев, что Мэтт не успел вычеркнуть ее имя. Чувствуя, как подгибаются колени и дрожат ноги, она с тревожно колотящимся сердцем поднялась на лифте в пентхаус и тут же столкнулась с препятствием, которое меньше всего ожидала встретить. Когда она нажала звонок и дверь распахнулась, на пороге встал Джо О'Хара. Он мгновенно шагнул вперед, загораживая ей дорогу.

— Мисс Бенкрофт, — холодно сказал он, впервые не зазвав ее «миссис Фаррел», и сердце ее на миг сжалось от боли, — Мэтт не желает иметь с вами ничего общего. Я сам слышал, как он это говорил. Мэтт хочет развода.

— Ну а я не хочу, — решительно объявила Мередит. — Пожалуйста, Джо, впустите меня. Я смогу переубедить его.

Приземистый крепыш поколебался, разрываясь между верностью к Мэтту и искренней мольбой, сиявшей в огромных аквамариновых глазах. Из глубины квартиры до них донеслись взрывы смеха'.

— Не думаю, что вам стоит пытаться, и, кроме того, здесь не время и не место. Полно народу и репортеров.

— Прекрасно, — кивнула она с куда большей уверенностью, чем чувствовала. — Значит, они могут немедленно помчаться и рассказать всему свету, что мистер и миссис Фаррел провели этот вечер вместе.

— По-моему, существует куда больше шансов на то, что они расскажут всему свету, как он вышвырнет тебя отсюда, да и меня заодно за то, что ослушался приказа, — угрюмо пробормотал Джо, но отступил, и Мередит порывисто обняла его.

— Спасибо, Джо.

И тут же поспешно отстранилась, слишком нервничая, чтобы заметить, как Джо покраснел от удовольствия и смущения.

— Как я выгляжу? — пролепетала она, внезапно охваченная запоздалыми сомнениями и приподняла обеими руками подол юбки, словно намереваясь сделать реверанс.

— Прекрасно, — грубовато ответил Джо, — но для Мэтта это не имеет ни малейшего значения.

Расстроенная мрачным предсказанием, Мередит переступила порог и очутилась среди шумного веселья. Не успела она сделать первый шаг и спуститься по ступенькам фойе, как все разговоры мгновенно смолкли, а головы одна за другой начали поворачиваться в ее сторону. На миг наступила тишина, но беседа тут же возобновилась вновь, и Мередит услышала, как повсюду повторяют ее имя. Но она, ни на что не обращая внимания, оглядывала людей, собравшихся в гостиной и столовой, и внезапно на возвышении, в самом дальнем углу пентхауса, огороженном стеклянными стенами, увидела Мэтта. Он стоял спиной к ней, почти на голову возвышаясь над окружающими. Сердце Мередит снова глухо забилось, но она храбро двинулась вперед на трясущихся ногах.

Подойдя поближе, она заметила знакомые лица. Известная певица — звезда мюзиклов — стояла рядом с Мэттом и что-то оживленно доказывала, а он равнодушно взирал на ее ослепительно красивое лицо. Мередит была всего в нескольких футах от возвышения, когда Стентон Эйвери, стоявший по другую сторону, неожиданно оглянулся и увидел ее. Он что-то поспешно сообщил Мэтту — без сомнения, предупредил о ее приходе, потому что тот резко повернулся и пристально уставился на нее, не донеся стакан до губ. Глаза словно осколки льда… а выражение лица такое угрожающее, что Мередит пришлось вынудить себя подойти к нему.

Словно по молчаливому уговору, а возможно, просто из вежливости люди, бывшие на возвышении, разошлись, оставив их одних. Мередит ждала, пока он скажет или сделает что-нибудь. Но Мэтт лишь слегка наклонил голову и произнес только одно слово, холодно и сухо:

— Мередит;

Всего неделю назад он советовал ей довериться своим инстинктам, и Мередит попыталась последовать этому совету.

— Привет, — тихо выдавила она, глазами умоляя о помощи, но Мэтт, кажется, не собирался и пальцем пошевелить.

— Ты, вероятно, удивляешься моему появлению.

— Не особенно.

Сердце снова сжалось болью, но интуиция подсказывала, что она ему совсем не безразлична. Мередит слегка улыбнулась, умирая от желания броситься в его объятия, но не зная, как это сделать.

— Я пришла, чтобы рассказать тебе о том, как провела день.

Голос ее дрожал от волнения, и она понимала, что Мэтт слышит это, но он по-прежнему не сказал ни слова ободрения. Собравшись с мужеством, Мередит набрала в грудь побольше воздуха и бросилась вперед, очертя голову. , — После обеда меня вызвали на срочное заседание совета директоров. Они были крайне расстроены. Нет, скорее разъярены. Обвинили меня в конфликте интересов там, где дело касается тебя.

— Как глупо с их стороны! — бросил он с едким презрением. — Неужели ты не объяснила им, что твое сердце принадлежит «Бенкрофт энд компания?

— Не совсем, — покачала она головой, стараясь сдержать непрошеную улыбку. — Кроме того, они потребовали от меня подписать некоторые свидетельства и официальные жалобы на то, что именно ты виновен в смерти Шпигальски, использовал отношения со мной, чтобы получить контроль над компанией, для чего, помимо всего прочего, еще и организовал шумиху с бомбами.

— И это все? — саркастически осведомился он.

— Не совсем, — повторила она, — только самая суть.

Она изучала его лицо, пытаясь обнаружить признаки былого тепла, какого-то знака, что он все еще питает к ней прежние чувства. Но ничего не находила, и краем глаза заметила только, что все собравшиеся не сводят с них глаз.

— Я… я сказала директорам…

Она замолчала, не в силах говорить, голос пропал от напряжения и страха, что она ему больше не нужна.

— Что ты сказала им? — бесстрастно поинтересовался он, и Мередит ухватилась за этот крохотный намек на ободрение как утопающий за соломинку.

— Я сказала им, — объявила она, гордо подняв подбородок, — то, что ты посоветовал сказать когда-то. Выражение его лица не изменилось.

— Ты велела им идти к такой-то матери?

— Нет, немного не так, — покаянно призналась она. — Я послала их ко всем чертям.

Мэтт ничего не ответил, и сердце Мередит упало, но тут она внезапно увидела это — промелькнувшую веселую искорку в этих прекрасных серых глазах, легкую тень улыбки в уголках чуть покривившихся губ.

— А потом, — уже смелее продолжала она, чувствуя, как надежда разгорается в душе, словно солнечный восход, — потом позвонил твой поверенный и сообщил, что если я не подам на развод в течение шести дней, он сделает это от своего имени на седьмой. И я сказала ему…

Она снова осеклась, и Мэтт с еще незнакомым теплым юмором в голосе услужливо подсказал:

— Ты велела ему идти ко всем чертям?

— Нет, послала к такой-то матери!

— Неужели?

— Честное слово!

Мэтт, глядя Мередит прямо в глаза, подождал, не скажет ли она еще что-нибудь.

— И? — мягко подтолкнул он.

— И я подумываю о том, чтобы отправиться в путешествие. Теперь… теперь у меня будет много свободного времени.

— Взяла отпуск?

— Нет, подала в отставку.

— Понимаю, — кивнул он, и следующие слова стали почти ощутимой лаской. — И куда бы ты хотела отправиться, Мередит?

— Если ты еще не передумал взять меня туда, — пробормотала она, пытаясь проглотить сжимающий горло ком, — я хотела бы увидеть рай.

Мэтт не шевельнулся, не ответил ни слова, и на какой-то ужасающий момент Мередит показалось, что она ошиблась и ей только почудилось, что он по-прежнему любит ее.

Но тут она внезапно осознала, что Мэтт протягивает ей руку.

Слезы радости и облегчения брызнули из глаз, и она вложила пальцы в его ладонь, ощущая надежность и тепло, и тут Мэтт резко рванул ее к себе, и Мередит оказалась в его стальных объятиях.

Закрывая Мередит от взглядов собравшихся широкими плечами, Мэтт чуть приподнял ее лицо.

— Я люблю тебя! — почти яростно прошептал он за мгновение до того, как прижался к ее губам в жгучем поцелуе. Где-то послышался взрыв вспышки — это пронырливый фотограф успел сделать первый снимок. Его примеру последовали другие. Кто-то зааплодировал, беспорядочные хлопки перешли в бурную овацию, прерываемую смехом, но поцелуй все продолжался.

Мередит ничего не замечала. Она тоже целовала Мэтта, растворяясь в этих поцелуях, совершенно безразличная ко всему окружающему — приветствиям, аплодисментам, смеху, ярким вспышкам камер. Она уже была на полпути в рай.

Глава 57

Мередит, еще с закрытыми глазами и улыбкой на губах, медленно приходила в себя в постели Мэтта, позволяя прекрасным воспоминаниям омывать душу живительной волной. Вчера они вместе принимали гостей, выдерживая добродушные крепкие шутки по поводу столь затянувшегося поцелуя и внезапного примирения, и ей понравилась роль хозяйки его дома. А потом, в постели, ей еще больше понравилась роль жены.

Доверие и искренность, сонно подумала она, должно быть, основа любви, поскольку то, что происходило последней бурной ночью, превзошло все испытанное ими раньше, сделав их счастливыми и совершенно обессиленными.

Солнечные лучи проникали сквозь шторы, и Мередит, зажмурясь, перекатилась на спину и открыла глаза. Мэтт уже встал, и, поцеловав ее на прощание, сообщил, что собирается купить к завтраку сладкие булочки. Он успел оставить чашку кофе на ночном столике, и Мередит уселась поудобнее, подложив под спину подушки.

Она успела только пригубить кофе, когда Мэтт вошел в комнату с белым пластиковым пакетом из кондитерской и сложенной газетой в руках. На лице стыло странное напряженное выражение.

— Доброе утро, — улыбнулась Мередит, когда он нагнулся, чтобы поцеловать ее. — Что случилось?

Мэтт бросил неловкий взгляд на газету небольшого формата. Прошлой ночью он пообещал никогда ничего не скрывать от жены, но в этот момент предпочел бы скорее выдержать публичную порку, чем показать ей газету.