– Значит, тебе не нравится, когда я сравниваю тебя с твоей знаменитой мамашей!

Ее пылавшее лицо говорило само за себя – она знала, что он прав в своих обвинениях против Эстреллы Вальдес.

– Повторяю мой вопрос, Магдалена. Почему ты решила подружиться с моим отцом? Какой план зреет в твоей хитрой, явно образованной головке? Придворная политика… или святая палата, в которой ты служишь?

– Ты завлек меня сюда, соблазнил и надсмеялся надо мной только потому, что думаешь, что я плету интриги ради своих родителей! – Голос ее сорвался, а слезы унижения горячим потоком хлынули из глаз. Она попыталась вырваться из его рук.

Улыбка его была снисходительной.

– По правде говоря, я очень желал того, что ты так явно предлагала. Ты очень мила, а я не столь расчетлив, как представители рода Вальдесов. Но, возможно, ты судишь меня по собственным меркам?

– Ты невыносимо оскорбляешь меня, – сквозь стиснутые зубы сказала она, маленьким кулачком стирая слезы, а другой рукой пытаясь вывернуться из его хватки. Она остановилась лишь для того, чтобы подобрать свои туфли и платье, а потом опрометью выбежала из комнаты.

– Мы еще встретимся, Магдалена Вальдес! крикнул он ей вслед. Слова его разнеслись по пустой гостиной, и его охватило странное чувство, словно он потерял кого-то близкого.

Однажды, когда он мальчиком участвовал в соколиной охоте со своим братом Матео, его любимый сапсан был жестоко растерзан большим ястребом, и его надо было убить. Эта интриганка, распутница, маленькая Вальдес не имела к этому никакого отношения. Но почему он вспомнил об этом именно сейчас?

Ему не надо было поддаваться своей страсти и запутываться в ее паутину. Ему претила всякая связь с ее семьей. Нравы нынешнего времени были слишком опасны для таких интрижек – если это было простой интрижкой. Она казалась такой искренне неопытной перед тем, как он взял ее, а потом такой глубоко возмущенной и исполненной ярости, что почти убедила его в собственной невинности. Смешно! Она же не девственница! И все же такая умная маленькая лгунья, очевидно, одурачила его отца, который не смог в ней разобраться. Он вызвал слугу и приказал приготовить ванну. Ему надо освежиться и заодно обдумать все, прежде чем он заведет разговор о Магдалене Вальдес с Бенджамином и Серафиной.

Магдалена сбежала вниз по лестнице во внутренний дворик, замешкавшись ненадолго, чтобы надеть туфли. Не обращая внимания на распущенные волосы, струившиеся по спине, она пробежала мимо фонтана к задним воротам, которые вели к стойлу, где ее вместе с конюхом терпеливо поджидала Блоссом. Она перекинула свои пышные юбки через спину маленькой лошадки, уселась на нее и, ударив каблуками, пустила кобылку вскачь в сонную полуденную жару по пустынным улицам. Слуга встревоженно бросился за ней.

Бенджамин рано вернулся из дома Руиза, оставив Серафину с ее подругой Софией, Обе женщины собирались побродить по базару, поглазеть на те или иные безделушки. Он тепло улыбнулся в уверенности, что жена его сможет найти какой-нибудь особый подарок для Аарона, который он смог бы забрать с собой в свое предстоящее путешествие в качестве талисмана. Судя по его последнему письму, этот молодой повеса со дня на день может вернуться в Севилью. В считанные недели он отправится в Индию. Надо молиться Богу, чтобы андалузец оказался прав в своих расчетах, и Аарон будет вне опасности.

Пока он сидел, погруженный в эти мысли, его карета подкатила к конюшне, и он увидел андалузца. Аарон уже дома! Войдя во двор, Бенджамин заметил оружие и одежду Аарона, разбросанную вокруг фонтана. Этот дьяволенок вечно злил свою мать тем, что в жаркие дни всегда погружался в прохладную воду. Но, по крайней мере, его сын не все скинул с себя, прежде чем окунуться! Бенджамин быстро пересек двор и поднялся по широким низким ступеням, которые вели к галерее, где были расположены комнаты Аарона.

Голос сына окликнул его, эхом раздаваясь в длинной комнате:

– Отец! Я так и думал, что ты быстро вернешься! – Одетый в чистые рейтузы и башмаки, в кожаных доспехах поверх льняной рубашки, он выглядел свежим и бодрым, готовым пуститься в путешествие и не похожим на человека, только что вернувшегося из дальних стран.

– Почему ты в полном военном снаряжении? Надеюсь, тебе не надо срочно уезжать? Твоя мать будет страшно расстроена, – обнимая сына, сказал Бенджамин.

Аарон помрачнел:

– Она не пришла с тобой? Я надеялся, что мы хоть недолгое время проведем вместе. Мне надо сегодня же уезжать в Палос. Городской совет готовит снаряжение для предстоящей экспедиции. Три корабля; по правде говоря, только один большой, а два других каравеллы для провизии, но адмирал уже с мая торгуется за них. Близится август, и мы должны вскоре отплыть, чтобы поймать северо-восточный ветер с Канарских островов.

– Но ты же не занимаешься обеспечением провизии для матросов. Для чего тебе так рано ехать в Палос?

Лицо Аарона стало жестким от гнева.

– Со слов королевской комиссии можно заключить, что один из мотивов, из-за чего была снаряжена эта экспедиция, – свобода от расследования преступлений. Кристобалю нужен человек, который будет проверять рекрутов и следить за их поведением на последней стадии подготовки. А поскольку я инспектор флота, то, это моя работа.

– На сколько ты можешь задержаться? – возмущенно спросил Бенджамин, когда они спускались по лестнице во двор.

– Конечно же я не уеду, пока не попрощаюсь с матерью, Анной и маленькой Оливией. Я возвращался домой через Барселону. Так славно было снова повидаться с Матео и Рафаэлей. Мы о многом переговорили, пока я от них не уехал. Как плохо, что мы живем так далеко: мой брат и его жена в Каталонии, наши дядя и тетя – во Франции. А теперь я должен уезжать и оставлять вас здесь, в Севилье… – вздохнул Аарон.

– И все же тебе надо ехать с генуэзцем. Мы все с этим согласились. Мы заберем твою мать с базара, а потом поедем к Анне, чтобы всем вместе попрощаться. А пока расскажи мне о Матео и дяде Исааке.

Двое высоких людей рука об руку прошли через золотисто-зеленый шатер из деревьев. Они были настолько поглощёны беседой, что не замечала полуденной жары, от которой дрожал воздух.

Уставшие Бенджамин и Серафина вернулись, когда в небе низко висела луна, льющая свет на пальмы возле их дома.

– Молю Бога, чтобы он спас его, – сдавленным голосом произнесла Серафина. Она провела весь долгий день и вечер, не отводя глаз от мужественного лица сына. Анна пролила столько слез, что огорчила брата, отравлявшегося в свое большое путешествие. И вот теперь, когда Аарон уехал, мать позволила себе расслабиться.

– Наш сын выжил и избежал худшего, что могли сделать мавры, – напомнил ей Бенджамин, – не говоря уже о том, что он преуспел среди завистливых военных советников короля Фердинанда. Из похода в Индию он вернется, покрытый славой. Не бойся, любимая.

– Да, я знаю, что он сильный, отважный и умный, – таков же, как и его отец, но ты всегда думаешь, прежде чем что-то сделать. Аарон же такой нетерпеливый, что я удивляюсь, как ему удается так преуспевать. Ты только вспомни те страшные шрамы, что он получил на той ужасной войне.

– Он солдат. Это нелегкая жизнь, но он выбрал ее, и она ему подходит. Ты можешь представить его врачом, ухаживающим за больным?

Легкая улыбка затрепетала на губах Серафины, и она покачала головой:

– Нет. Но сейчас, когда война закончилась, он свободен от дворцовых интриг. Для него лучше, если он поедет с этим картографом и пошлет сокровища Востока.

– Ты устала. Сегодня у нас был долгий трудный день. Иди отдыхать. Я прогуляюсь и немного поразмышляю.

После того как жена ушла, Бенджамин остановился у фонтана и усмехнулся. Что бы сказала Серафина, если бы узнала, что их сын по-прежнему пренебрегает ее запретом и купается в фонтане? Наконец он поднялся по лестнице, ведущей в комнаты сына. Сколько времени пройдет, пока Аарон вернется к ним? Все ли он забрал с собой, что может пригодиться ему в столь длительном путешествии?

– Старый сентиментальный дурак, – пробормотал он, входя в большой зал. Потом он зажег медную лампу, и взгляд его упал на дорогой том из его библиотеки, небрежно валявшийся на одной из кушеток. Он поднял его, удивляясь, каким образом книга оказалась здесь. Аарон много лет назад читал Овидия, и у него, конечно, не было времени или расположения, чтобы сегодня принести к себе в покои эту книгу. Потом его взгляд устремился к широкой двери, которая вела в спальню сына…

– Я должен поговорить с твоей хозяйкой, – нетерпеливо сказал Бенджамин Торрес Миральда, которая подозрительно смотрела на маррана, вытирая свои толстые руки о фартук.

Магдалена вернулась вчера домой растрепанная, вся в слезах. Старая служанка знала, что она ездила через весь город во дворец Торресов с одним только конюхом, сопровождавшим ее. И вот теперь личный лекарь короля, обращенный еврей, разыскивает ее. Что с ней сделали в его доме? Миральда не доверяла евреям, неважно, обращенным или нет.

Стараясь быть терпеливым, Бенджамин сказал как можно более требовательно, как говорил при дворе:

– Мне надо передать твоей госпоже нечто весьма ценное, и причем лично. Немедленно скажи ей, что я ожидаю ее здесь, в зале.

Видя, что его не переубедить, Миральда повернулась и прошла в комнату Магдалены. Некоторое время спустя появилась сама Магдалена. Глаза ее были воспалены, а лицо бледное. Она наспех оделась и причесалась, не заплетая косы.

«Пожалуйста, Пресвятая Дева, пусть он не умает, что сделали мы с Аароном!»

– Добрый день, сеньор! Что привело вас сюда в столь ранний час? Она попыталась весело приветствовать высокого пожилого человека, который обернулся, чтобы поздороваться с ней. Бенджамин только один раз приезжал в городской дом Вальдесов, когда она еще поправлялась после своего падения. Тогда дом был настолько убогим, что ей было за него стыдно. Теперь же, заново перестроенный благодаря неправедному богатству отца, ставший изобильным, дом вызывал у нее еще больший стыд.

Не обращая внимания на преображенный зал, Бенджамин протянул руку и взял ее ладони, понуждая ее сесть на парчовую кушетку, стоявшую возле окна, выходившего во двор. Он печальными глазами рассматривал ее расстроенное лицо. Итак, самое худшее, что он предполагал, правда.

– Я принес тебе кое-что, дитя мое. – Он вынул томик Овидия из-под накидки и протянул ей. – Ты ведь выбрала эту книгу из моей библиотеки, не так ли? Привратник сказал, что ты вчера приходила, пока нас с Серафиной не было дома.

Она схватила книгу, зная, что руки ее дрожат. А может, сующий во все свой нос старый слуга сказал ему больше? Она не могла посмотреть Бенджамину в глаза.

– Я… Наверное, я оставила ее во дворе. Простите меня…

Но когда он протянул ей украшенные драгоценными камнями гребни, она задохнулась, подняла лицо и посмотрела ему в глаза. Бесконечно нежно он вложил гребни в ее слабые пальчики.

– Ты должна сказать мне, что произошло, Магдалена. Мой сын обидел тебя?

Она спрятала лицо у него на плече и зарыдала. Все не так, как вы думаете. Аарона нельзя винить за мою глупость. Он не принуждал меня. Я… добровольно пошла к нему в постель. – Голос ее прервался, она сделала глубокий вздох, тщетно пытаясь успокоиться.

И постепенно, благодаря осторожным вопросам и подбадриваниям Бенджамина. Магдалена рассказала ему всю историю, начиная с их первой встречи при дворе до того, как в прошлом году он спас ее жизнь, и о ее уловке, благодаря которой ей удалось проникнуть в семью Торресов, уловке, у которой оказались такие ужасные последствия.

– Когда он поцеловал меня во дворе… – она помолчала, – я ни о чем другом не могла думать, лишь о том, как долго я ждала, пока он заметил меня. Я думала, что он испытывает ко мне то же чувства, – нет-нет, это неправда! Я вообще ни о чем не думала! Я просто безропотно согласилась, жалобно закончила она.

– Магдалена, дитя мое, ты любила, быть может, и глупо, но любила. В этом нет ничего постыдного. Ты, и мне это хорошо известно, невинна. А мой сын, – он деликатно помолчал, – нет. Он женится на тебе до того, как отправится в плавание. Через час мы поедем в Палос.

Магдалена вскинула голову:

– Отправится в плавание? Он покидает Кастилию?

– Через две недели он отплывает вместе с Кристобалем Колоном. – Бенджамин почувствовал, как она напряглась. – Не бойся. Он даст тебе фамилию Торрес до того, как отплывет. Может пройти много месяцев до его возвращения.

Значит, он соблазнил ее, прекрасно зная, что пускается в путешествие, которое перенесет его на другой конец света! Значит, она была его последней женской отрадой перед долгим многомесячным воздержанием морского путешествия!

– Я не выйду за него замуж! – бросила Магдалена, вспоминая жестокие обвинения Аарона в адрес ее морали и честя семьи Вальдесов.

Бенджамин вздохнул:

– Он думал, что ты не девственница, а несчастный случай тут ни при чем. Глупец! Я, разумеется, во всем разберусь, Магдалена. Не бойся.