— Не только возможно, но исследования показали, что существует лишь один процент, владеющий более чем всем остальным населением планеты!

Я прикусываю подушечку моего большого пальца правой руки и задумываюсь о своих претензиях. Думаю, что он ошибается, поскольку кажется слишком уж невероятным.

— Откуда ты берешь цифры?

Он скрещивает руки на груди и прищурившись смотрит на меня.

— Это открытая информация, Элла. Ты можешь отыскать ее на сайтах BBCили Forbes, или New York Times, где угодно, на самом деле.

Я хмурюсь. Неужели такая информация может быть достоянием общественности, есть же и другие программы на ТВ, типа Benefit Street, когда показывают самых бедных, нуждающихся людей, получающих ничтожно мизерные подачки от правительства.

В этот момент я думаю, что не только я смотрела эти программы, меня тоже обманули,вызывая презрение к этим бедным людям, пока истинные виновники оставались невидимыми, кому на самом деле стоило ощутить мой гнев и осуждение. Ловкость рук и никакого мошенничества — вот политика этого одного процента!

Закипает чайник, и он отодвигается от столешницы, опускает пакетик чая в кружку, наполняет ее кипятком. Он поднимает на меня глаза.

— Молоко? Сахар? Лимон?

— Черный и два сахара, — автоматически говорю я.

Он бросает кусочки сахара и ставит кружку передо мной.

Я улыбаюсь ему.

— Ты сделал мне чай?

Он хмурится и, выглядит сам удивленным.

— На самом деле, это впервые, когда я делаю кому-то чай. Раньше я такого не делал.

Я опускаю кружку на столешницу и начинаю копаться в сумке, висящей у меня на плече.

— Я хочу тебе кое-что показать, — говорю я и достаю сложенный листок, отдаю ему. Он молча разворачивает. Я наблюдая за ним, пока он читает.

Он открывает глаза от бумаги и улыбается мне, довольной, радостной улыбкой.

— Знаешь, когда мы учились в школе, нас учили только одному, что самое важное — это система. Несмотря на то, что каждая школа во всем мире имеет свои программы обучения, во всех школах все равно существует что-то общее.

— Что же?— с любопытством интересуюсь я.

— Школы приручают детей к повиновению.

— Повиновению?— медленно переспрашиваю я, на вкус пробуя данное слово.

— Повиновению с помощью оценок, учителей, правил, систем образования, формы, посещаемости. Это метод контролирования масс, — он складывает мой лист бумаги. — Заявление об увольнении— твой первый акт неповиновения. И с этим я хочу тебя поздравить.

Я смотрю на него, очарованная и заинтригованная. Я не могла предположить, что такой самоуверенный, на первый взгляд,самец имеет такие скрытые глубины.

— Система когда-нибудь изменится, Дом?

Он пожимает плечами.

— Не знаю, Элла. Трудно бороться с тем, кем мы сами являемся. Мы именно те, кто делает эту систему работающей, с нашей вялостью, нашим нежеланием и нашим повиновением, — он улыбается и указывает на заявление у меня в руках. — Но каждый раз, когда кто-то напишет такое заявление, дает мне надежду, что однажды, когда-нибудь, видно не в моей жизни, в один прекрасный день, мир станет другим.

Совершенно бесшумно на кухню входит женщина средних лет, с плохо прокрашенными светлыми волосами и широкой улыбкой на лице.

— Привет, мистер Иден, — бодро говорит она.

— Привет, миссис Би, позволь представить это Элла. Элла, моя экономка, миссис Биенковски.

— Привет, миссис Би, приятно с вами познакомиться.

Миссис Би оказывается очень доброй и дружелюбной. Как только Дом исчезает у себя в кабинете, чтобы сделать несколько звонков, она поднимается со мной наверх в огромную спальню с цветочными шторами, кремовыми коврами и массивной кроватью со множеством подушек. Она показывает, что находится в ванной комнате и как все работает, а потом спрашивает, не страдаю ли аллергией на какие-нибудь продукты. Я говорю, что нет, и она сообщает, ужин будет в восемь.


* * *

Вечером мы бредем по одной из тропинок. Воздух чистый и стоит тишина (не слышатся звуки города), только чириканье птиц в ветвях деревьев. Периодически нам встречаются лотки с едой для птиц. Рыжая белка взбирается на дерево. В фонтане пара голубей целуются и заигрывают друг с другом.

Ощущение первозданной природы, которое я никогда не испытывала,поскольку выросла и все время жила в Лондоне, наполняет все тело. Я глубоко вздыхаю свежий воздух. Мы почти не разговариваем, пока медленно идем, слова будут лишними, и я пораженно раздумываю над, насколько изменилась моя жизнь. Насколько полнее и богаче она стала. Как сильно я его люблю. Боже, неужели я сама себе призналась в этом. «Я люблю Доминика Идена».

Я знаю, что он ничего мне не обещал, но, я все равно люблю этого мужчину.

А разве у меня есть другой выбор? Он ворвался в мою жизнь, как торнадо. Беспокойный. Нежелательный. Деструктивный. Он разрушил все, во что я верила и вызвал во мне страсть, которую я даже не подозревала. Поэтому однозначно, я люблю этот сложного, раненого,уверенного, странного, доброго, красивого мужчину.

Я останавливаюсь, и он тоже тут же останавливается, подняв на меня глаза. В закатных лучах солнца, просачивающихся сквозь деревья,смотрю ему в лицо, он так красив, как принц, о котором я мечтала в детстве. Я обхватываю руками его сильную, накаченную шею, он наклоняется, и мы целуемся. Целуемся совсем по-другому. Наш поцелуй отличается от тех поцелуев, я не так его всегда целовала, видно сказывается этот лес и мои чувства к нему. Он поднимает голову, его глаза темные,пытливо смотрят на меня.

Я загадочно улыбаюсь и продолжаю свой путь.

Как только возвращаемся в дом, направляемся ужинать в гостиную с черно-белыми шторами. Миссис Би зажгла для нас свечи. В их желтом отблеске Дом выглядит невероятно таинственно и романтично. Мое сердце совершает кульбит, когда он улыбается. Я до конца не верю, что мне могло так повезти. На данный момент — я безработная, но при этом ощущаю себя как-то странно— невероятно счастливой.

Мы пьем кофе на длинной террасе с открывающемся видом на пышные зеленые газоны.

— Пока ты не найдешь другую работу, я хотел бы помочь тебе, — вдруг говорит он.

— Спасибо, — тихо отвечаю я. — Но со мной все будет хорошо. Я немного отложила на черный день.

Он берет меня за руку.

— Элла, пока я рядом, у тебя не будет черного дня.

Что-то в его заявлении коробит меня, но не останавливает, такое впечатление, что я выпала из реальности и мое будущее может быть прекрасным.

— Я не хотела говорить тебе о черном дне. Честно говоря, у меня есть сбережения, на которые я смогла бы прожить какое-то время, — говорю я с улыбкой. Я не сообщаю ему, что это ничтожно маленькая сумма.

Он пристально смотрит мне в глаза.

— Но я хочу помочь тебе, Элла. Для меня это будет огромным удовольствием.

— Я попрошу, если мне нужна будет помощь, хорошо?

Он смотрит на меня с раздражением, и я смеюсь в ответ. Он кажется милым, даже когда злиться.

Появляется миссис Би, пожелав нам спокойной ночи. Мы наблюдаем, как она идет по тропинке и скрывается из виду, как только поворачивает в сторону коттеджа. Я откидываюсь на спину кресла и вдыхаю ночной, наполненный ароматом, воздух.

— Здесь так тихо, — говорю я.

— Мммм, — он поворачивает голову, взглянув на меня. — Здесь не будет так тихо, когда я овладею тобой.

Я смеюсь, мой смех уходит в темную ночь.

Он показывает на меня пальцем.

Я в ответ указываю на свою грудь и, с удивлением расширив глаза, спрашиваю одними губами: «Я»?

Он медленно улыбается.

— Да, ты со своей великолепной задницей.

Я сажусь ногу на ногу, как прежде, а чувственно вытягиваюсь всем телом в кресле, поглядывая на него из-под ресниц. Не отводя ни на минуту от меня взгляда, он достает кубик льда из своего стакана. Господи, черт возьми! Он на самом деле представляет из себя единое супер-вкусное блюдо. Я не в состоянии ждать, чтобы дотронуться до его кожи. Не могу дождаться, когда он прикоснется ко мне— поцелует и возьмет меня. Раньше я никогда ничего подобного не испытывала. Пока не встретила его, попав в свой собственный фантастический мир, где существуем только он и я.

Я снимаю туфли, мягкая трава пружинит под ногами, холодя. Сейчас я сама себе напоминаю животное... свою независимость и самостоятельность я убираю в свою сумочку и опускаюсь на колени на траву, медленно, очень медленно ползу к нему. Да, точно. Я хочу встретиться своим животным с его зверем. Сегодня ночью будет дикий секс, или же меня зовут не Элла Сэвидж.

Я тянусь к его руке, глубоко у него в груди раздается рык, как у тигра, пока я заглатываю кубик льда, начиная сосать. Таявшая вода от льда стекает у меня по подбородку.

Он кладет руку мне на голову и улыбается.

— Мне не нравится, когда твоя киска находится ниже, чем мой рот.

— Не нравится?

— Черт побери, нет.

Он хватает меня за руку и тянет вверх, мы бежим, устремляясь в темноту сада.

— Куда мы бежим?

— Ты доверяешь мне?— спрашивает он.

— Конечно.

— Хорошо. Потому что пришло время взглянуть правде в глаза.

— Какой правде?— затаив дыхание, спрашиваю я.

— В глубине сада есть теплый бассейн.

Я смеюсь.

— Ты сумасшедший.

— Однозначно.

И вдруг я вижу закрытый бассейн весь в матовом стекле. Через стекла я с трудом различаю множество мерцающих огоньков внутри. Он открывает дверь, и мы заходим. Везде горят свечи, сотни свечей, невероятно красиво, мерцающий свет отражается на воде. В помещении очень жарко, как в тропиках. Свечи издают аромат, который мне незнаком, напоминая чем-то экзотический, кажется, что я попала в дебри тропиков, заполненные цветами.

— Вау! Здесь довольно-таки жарко, — говорю я.

Он молча раздевает меня до бикини. Я верещу, когда он поднимает меня на руки и бросает в восхитительно теплую воду. Я плыву на спине и наблюдаю, как он раздевается, прежде чем присоединиться ко мне.

Он плывет в мою сторону, обнимает и целует взасос. Я никогда ни с кем не целовалась в воде. Это чувственный, неповторимый опыт. Он отстраняется, и я замечаю, что нахожусь уже не на середине бассейна, а близко у бортика.

— Возьми его, — говорит он.

Я тут же опускаю вниз руку, обхватывая его член.

— Готово, — отвечаю я.

И он медленно поднимает меня из бассейна, вода ручьями стекает у меня по телу. Черт! А он оказывается очень сильный. Я чувствую задницей твердые плитки бортика бассейна.

— Я хочу целовать твой клитор...

Я с удовольствием широко развожу ноги. У меня никогда не было мужчины, который бы с таким безумием пожирал мою киску, как он.

Он всем телом подается вперед и целует промежность моего бикини.Подняв глаза и не отрываясь смотрит на меня, притягивая ближе к себе.

— Сдвинь чертовые трусики.

Сейчас он говорит, как чертов командир. Я отвожу треугольный кусок ткани в сторону и выставляю свою киску на его обозрение. Кладу руку ему на плечи, глубоко вздыхаю и еще ближе придвигаю свою киску к нему.

— Ложись, — приказывает он.

Я опускаюсь на спину, ноги по-прежнему оставляя в теплой воде. Прохладная плитка, жестко упирается в спину,бедра опять скользят по ней, как только он опускает ко мне лицо. Он кладет мои ноги к себе на плечи и дотрагивается языком. Томно, тщательно вылизывая. С той же самоотверженностью, с какой собака тщательно вылизывает сама себя, наводя чистоту. На полном серьезе.

Он собирается завершить начатое.

С каждым движением языка он опускается все глубже и глубже внутрь. Пальцем проведя по моему набухшему клитору.

— Ой!— я хватаю его за голову и еще шире развожу ноги. Его язык скользит внутрь киски. Совсем чуть-чуть. Но Вау! Этого вполне достаточно, чтобы отправить меня в заоблачную даль.У меня выскальзывает стон, когда он использует свой палец, размазывая соки по моим припухшим половым губам.

— Такая розовая, такая красивая, — бормочет он.

Он запускает один палец внутрь, его язык продолжает лизать. Я сжимаю мышцами его палец. Он проскальзывает дальше внутрь. Я закрываю глаза и выгибаюсь, пока его палец двигается в моей мокрой киске. Он накрывает клитор своими губами и сосет.

Я со всей силы сжимаю маленький кусочек материи своих трусиков, которые пытаюсь удержать в стороне. Тело все напрягается, и у меня вырывается очередной стон. Его голова в такт двигается у меня между ног. Действие настолько порочное, от одного лишь взгляда на него, я взрываюсь. Соки брызгают ему на подбородок, и я слышу, как он жадно пьет их.