— Может тебе всего лишь кажется, что ты меня любишь, поскольку я очень похожа на Вивьен?

— О, моя дорогая, сладкая Элла. Ты понятия не имеешь, о чем говоришь. Я настолько тебя люблю, что у меня такое чувство, будто я наглотался таблеток экстази.

— Но как ты понял, что я действительно тебе нужна, а не она? — настаиваю я.

— На земле не может существовать более не похожих друг на друга женщин характерами, чем Вивьен и ты. Я хочу просыпаться с тобой по утрам, ласкать твою кожу, которую я безумно жажду, и я хочу слышать твой смех по телефону.

— О, Дом. Я чувствую себя такой потерянной. Я до конца не осознаю, что происходит на самом деле. Во-первых, я узнала о Вивьен, потом меня похитили, и мне казалось, что меня вот-вот изнасилуют, а ты спас меня и теперь сообщаешь, что любишь! Мне кажется, что это всего лишь сон, и я должна как можно быстрей проснуться!

— Хочешь, я тебя ущипну?— у него загораются глаза. — Или еще лучше, я могу трахнуть тебя, чтобы ты окончательно проснулась? Что это шоколадная стрелка на бедре, которую я только сейчас увидел?

У меня вдруг перед глазами всплыло изображение Роба, его горячий язык медленно слизывающую другую шоколадную стрелку на животе, я вздрагиваю.

— Мне сию же минуту необходимо в душ.

Его лицо застывает.

— Он что-то сделал с тобой?

— Нет, — отрицательно тут же говорю я. — Конечно, нет.

— Тогда почему только одна шоколадная стрела? — настойчиво допытывается он.

Вдруг я опять начинаю плакать.

— Пожалуйста, Дом, оставь его в покое. Он однозначно болен, и я тому была причиной.

— Он точно что-то сделал с тобой? Я убью этого больного ублюдка, если он только посмел…,— яростно заявляет он.

Я беру обе его руки в ладони и заглядываю ему в глаза.

— Нет, Дом. Он ничего мне не сделал. После случившегося, я чувствую себя грязной. Мне нужно вымыться, вымыть себя всю и волосы.

— Хорошо, — отвечает Дом. — Хочешь я пойду с тобой?

— Нет. Почему бы тебе не налить себе выпить? Я скоро буду.

Я вхожу в ванную комнату и снимаю всю одежду, встав под горячий душ. Я энергично тру шоколадную стрелу, чтобы от нее не осталось и следа. И наблюдаю, как стикини с моих сосков с запахом арбуза уплываю вместе с водой в отверстие в ванне, у меня во всю текут слезы. Я не могу сказать, почему я сейчас плачу, возможно, от внутреннего напряжения. Я слышу, как открывается дверь, и разгоряченный сексуальный Альфа-самец стоит передо мной со стоящим членом.

— Не плачь, Элла, — тихо говорит он. — Все хорошо, теперь ты в полной безопасности.

— Я знаю, — всхлипываю я.

Он протягивает руку и касается моего живота, где образовался уже огромный синяк.

— Он ударил тебя, — в шоке шепчет он.

— На самом деле это не больно, — и это правда.

Он входит рядом со мной в душ, кабинка настолько маленькая — практичное решение для меня одной, я с трудом обвиваю его талию ногами и прижимаюсь к нему, он поддерживает меня за задницу и трахает… жестко. Ох, так жестко, скорее всего именно это, мне и нужно в данной ситуации. Я чувствую, как все мое напряжение, страх и сомнения смываются водой и под каскадом льющейся воды, мы становимся чем-то единым. Он нежно целует меня, и я цепляюсь руками, обхватив моего цыганского героя за плечи. Боже, он так великолепен.

— В выходные я отвезу тебя к лошадям, они тебе понравятся.

— Почему? Вивьен любила лошадей?

Он улыбается красивой, открытой улыбкой.

— Нет, они понравятся тебе, потому что это лошади, их нельзя не любить, особенно моих.

— Хорошо, — говорю я.

— Ты любишь меня? — спрашивает он.

— О, мой Бог!— восклицаю я. — Разве это так не очевидно, черт побери?

— Да, но я хотел услышать это от тебя, — отвечает он с озорной, не перестающей меня удивлять, сексуальной улыбкой.

Мы оба вместе смеемся.

Я могу быть твоим героем, малышка

https://www.youtube.com/watch?v=koJlIGDImiU


Эпилог


Элла

6 месяцев спустя


Я подношу полоску вверх и вижу отчетливо обозначенные тонкие синие линии. И на меня накатывает смех. О, мой Бог. О, Господи. Я кладу полоску на край раковины, мою руки и возвращаюсь в спальню.

— Иди ко мне, женщина, — говорит Дом, лежа в кровати.

Я не двигаюсь с места, просто стою и с восхищением смотрю на него. Его смуглая кожа контрастирует с белыми простынями, грудь и руки мускулистые, улыбка белозубая и красивая. У меня тут же проносится мысль — я до конца не верю, что он принадлежит мне. Каждое утро я просыпаюсь, не веря, что мне могло так повезти. Разве может кому-нибудь так повезти, правда ведь?

Он слегка приподнимается, и улыбка исчезает.

— Что произошло?

Я счастливо улыбаюсь.

— Ничего. Абсолютно ничего.

— Тогда почему ты там стоишь? Я изголодался по твоей киске.

Я смеюсь и иду к нему, Дом протягивает руку и затаскивает меня в постель, я падаю на его горячее, крепкое тело.

— Что это?— округлив глаза, интересуюсь я.

— Это, миссис Иден, называется бл*ть стоящим членом твоего мужа.

Я заливаюсь смехом, он перекатывает меня на спину, почувствовав его руки на себе, перестаю смеяться.

— Ах, Дом, — выдыхаю я.

После очередного занятия сексом мы оба выдохлись и лежим, повернувшись лицом друг к другу, он вдруг говорит:

— Я предупреждал тебя, что изголодался по твоей киске.

— Мммм, — сонно мурлычу я.

— Сегодня воскресенье. Давай останемся в постели, будем трахаться и есть совершенно нездоровую еду целый день.

— Я не могу. Я обещала маме, что помогу ей упаковать вещи.

Он приподнимает голову на локте, смотрит на меня в упор, хмурится, я вижу складку у него между бровями.

— Упаковать? Какие вещи?

— Ее вещи. Они же через неделю переедут.

— Черт возьми, Элла. Моя жена не упаковывает вещи, для этого есть грузчики. Дерьмо, ты можешь потянуть себе спину от такого.

— Я позвонила в ту компанию, которую ты мне дал. Они пакуют только большие вещи. Я должна помочь маме упаковать всякие безделушки, переложив специальной пленкой, чтобы ничего не сломалось при переезде.

Я с удивлением дотрагиваюсь до его лица.

— Спасибо тебе, что ты позаботился о них. Мама до сих пор думает, что умерла и попала в рай. Даже в своих самых смелых фантазиях, она не могла предположить, что сможет когда-нибудь иметь свой собственный дом, да еще такой красивый, который купил им ты. И отец стал совершенно другим человеком. Кто же знал, что ему необходима гормональная терапия?

— Мне стоит поблагодарить их за то, что благодаря им у меня есть ты, — с любовью отвечает он.

— Кстати, об этом. Тебя, возможно, тоже кто-то поблагодарит через каких-нибудь двадцать лет.

Он вдруг выпускает меня из своих объятий и подминает под себя.

— Ты же на полном серьезе это говоришь, правда ведь, женщина?

Я смеюсь.

— Да, серьезно.

Он хмурится.

— Надеюсь, он или она не будут так же быстро ползать, как Томми или говорить, как Лилиана?

Я еще больше заливаюсь смехом.

— Вполне возможно.

— О,Господи, — ругается он. — Прекрати смеяться над этим, ты теперь большой черт побери сосуд. Ты разве не счастлива?

Он смотрит на меня своими голубыми глазами, наполненными радостью.

— Да, я так счастлива, что могла бы трахнуть тебя снова.

У него на лице расплывается огромная счастливая улыбка.

— Я люблю тебя, Элла.

Что-то теплое, наверное, чувство любви и радости расплывается у меня внутри, я чуть ли не падаю в обморок от счастья.

— Я тоже люблю тебя, Доминик Иден. Я так сильно тебя люблю, что могла бы заняться с тобой любовью снова.

— Ну тогда, — нахально произносит он, словно бросая вызов, опускаясь к моим губам и устанавливая свою власть надо мной.


18 месяцев спустя

Дом

Я кладу Адама на пеленальный столик.

— Да, — уверенно говорю я сам себе. —Давай сделаем это.

Он булькает на меня пузырями и агукает, я глубоко вздыхаю, вбирая в легкие чистый воздух перед тем, как сменить ему подгузник.

— Да, — снова говорю я. — Мы однозначно сделаем это сами… без мамочки.

На этот раз он выдувает пузыри. Я опускаю глаза на пеленальный столик.

Салфетки здесь.

Свежий чистый памперс тоже.

Крем от опрелостей имеется.

Мешок для грязных памперсов тоже.

Если я очень быстро все сделаю, то не почувствую жуткой вони. Адам сучит ногами и бессвязно машет руками. Я разворачиваю чистый памперс и кладу его рядом.

Аккуратно снимаю с него пинетки и носочки. Он машет бессвязно ногами и ручками и кажется совершенно счастлив от моих действий, я расстегиваю его костюмчик, вытягивая маленькие ножки.

Я глубоко вдыхаю носом, наполняя чистым воздухом свои легкие, открываю обе липучки одновременно, и опускаю верхнюю часть подгузника, передо мной открывается степень нанесенного ущерба.

Мать твою! Это точно стоит заменить.

Я хватаю его за крошечные щиколотки, приподнимаю тельце вверх, чтобы вытереть это ужасное коричневое месиво. Я вытираю быстро, насколько могу детскими салфетками все складочки, выбросив испачканную салфетку в пластиковый мешок, я поднимаю его тельце верх, вытаскивая из-под него памперс.

Именно в этот момент я наконец-то выдыхаю, весь воздух, задержанный ранее.

Адам хватает меня за палец, а я хватаю большими глотками воздух.

— Ты в курсе случившегося?— спрашиваю я его, отдышавшись.

Он хлопает в ладоши и воркует, агукая.

— Мама — первое самое лучшее, что случилось со мной, ты— вторая лучшая вещь, которая произошла со мной, — говорю я ему.

Он начинает пускать пузыри.

— Я понимаю, но мама все же стоит на первом месте. Без мамы не было бы тебя, Адам. Теперь ты понял, как все работает, да?

Я явно несу всякую чушь, пока мажу его попку кремом, приподнимаю опять его немного вверх и подкладываю под него новый подгузник. Я опускаю его попку и закрепляю липучки, одеваю ему ползунки, при этом пощекотав пяточки, он заливается смехом, его большие голубые невинные глаза смотря на меня.

— Вот, когда ты станешь отцом, тогда посмотрим, как ты будешь менять памперсы.

Я вытираю руки салфеткой, беру его на руки, прижимая поближе к груди. Целую его в своих объятиях и спускаюсь с ним по лестнице. Сейчас его ждет бутылка теплого молока, а меня бокал виски.

Я однозначно, бл*ть, его заслужил.


Элла

Я открываю дверь в дом и тут же вижу Дома спускающегося по лестнице с Адамом. У меня непроизвольно появляется на лице счастливая улыбка. Неважно, что я часто вижу их вместе, радость наполняет мое сердце и с каждым днем ее становится только больше. Я так сильно люблю их обеих, что иногда мне кажется, мое сердце готово лопнуть от счастья.

— Привет, — говорю я.

— Ах, мама вернулась, — с улыбкой говорит Дом.

— Привет дорогой, — отвечаю я, подходя к ним. Адам настолько без ума от своего отца, он ни за что не потянется ко мне или к кому-то еще, когда Дом его носит на руках, он громко пищит и машет мне своей ручкой. Я подхожу к ним и привстав на носочки целую сначала Дома, а потом моего прекрасного сына.

Я проверяю памперс Адама.

— Мне, наверное, стоит его заменить?

— Не стоит, уже все сделано.

Я удивленно приподнимаю брови.

— Ты поменял памперс?

— Конечно.

Я скрываю улыбку.

— Без... ммм... проблем?

— Ага, — как бы между прочим говорит он.

— Молодец, — отвечаю я с огромной улыбкой на лице.

— Хотя на самом деле тебе стоит перестать кормить нашего сына дохлыми кошками.

Я заливисто смеюсь.

— А что ты купила? — спрашивает он.

Я поднимаю сумку с покупками.

— Я купила тебе твое самое любимое.

Его глаза мерцают.

— Шоколадные стрелы?

Я делаю вид, что вполне серьезна.