ГЛАВА I

Назойливый будильник продолжал звенеть, доказывая, что это не сон и что ЭТОТ день все-таки наступил. Аня лениво приоткрыла один глаз, надеясь, что противный звук ей снится. Но нет — звон не унимался.

Она протянула руку и, выключив будильник, села на кровати, удру­ченно оглядывая комнату. Все стены обклеены постерами ее кумиров, рядом с кроватью — про­стенькая, но такая родная гитара. Сегодня Ане стукнуло целых 15 лет, и она заранее ненавидела этот свой день рождения. В ее возрасте Пинк, Кристина Агилера и Нелли Фуртадо уже вовсю разъезжали по миру с гастролями. Но Анина жизнь не представляла собой ничего выдающе­гося. Обычное существование заурядной школь­ницы, которая сама научилась играть на гитаре. Ну не совсем заурядной, конечно, — весьма сим­патичной и довольно талантливой. А толку-то?..

В дверь постучали — и на пороге нарисовался Анин папа с улыбкой до ушей. Привет новорожденным! — сказал он и про­тянул дочери фантастических размеров букет, — Как тебе?

Такой большой! — оценила Аня букет, креп­ко обняла отца и чмокнула в щеку. — Спасибо, пап.

— Эх, и когда ты успела стать такой взрос­лой...— почему-то очень грустно произнес он.

Лирический момент неожиданно прервала ма­ма. Она вошла в комнату и сурово заявила:

— Завтрак, между прочим, уже давно на столе.


Аня, пора собираться, а то в школу опоздаешь.

Папа кинул маме неодобрительный и предосте­регающий взгляд, и та словно опомнилась.

— С днем рождения, — быстро сказала она.


Фраза прозвучала совсем не весело и уж никак

не празднично.

Мама вышла, отец последовал за ней. Аня тяжело вздохнула, прижимая к себе цветы. За­рывшись носом в огромный душистый букет и ничего не различая за ним, она побрела в кухню и тут же, споткнувшись, чуть не упала — прямо в проходе у стены стояла раскладушка. В резуль­тате столкновения та с грохотом рухнула на пол.

— Ах ты блин! — отпрыгнула Аня, потирая


ушибленную коленку, — Мам, ты не в курсе, кто


здесь капканы понаставил?

Мама многозначительно посмотрела на отца. Тот кинулся убирать раскладушку.


Извини, не успел...

А зачем доставал-то ее? — Аня заподозрила неладное.

Да... — Папа явно придумывал ответ на хо­ду. — В комнате душно, а мама не может спать с открытой форточкой, вот я и решил перемес­титься на кухню.

Повисла неловкая пауза: Аня, мама и папа молча переглядывались. Наконец мама не выдержала и выхватила у дочери цветы.

— Что ты с ними носишься? Давай в вазу по­


ставлю, — раздраженно проворчала она. — Иди,


умывайся!

Аня уныло поплелась в ванную. Теперь все было ясно. У них в квартире совсем не душно, просто родители опять поссорились. И зачем-то от нее это скрывают. Сначала говорят, что она взрослая, а потом обращаются, как с ре­бенком!

Аня выдавила зубную пасту на щетку и по­смотрела на свое отражение в зеркале. Виду этой девушки был мрачный — отлично день рождения начинается...

В это же время на другом конце города в ма­шине, припаркованной посреди тихого дворика, заканчивалось утреннее свидание. Несмотря на то, что молодой человек был намного старше де­вушки, выглядели оба одинаково счастливыми.

— Давай беги... Отец сейчас проснется, — про­изнес Егор, глубоко вздохнув после продолжи­тельного поцелуя.

Лера крепко обняла его, оттягивая момент рас­ставания:

— Не проснется, у него будильник всегда на од­но и то же время стоит — еще целых семь минут!

Егор неохотно подтолкнул девушку к двери:

Беги давай, экстремалка! Лучше чуть рань­ше, чем чуть позже.

Ты мне позвонишь? — Выйдя из машины, Лера обернулась.

Ни за что! — пошутил парень, нажал на пе­даль и скрылся за поворотом.

Стараясь не улыбаться слишком широко, Лера разулась в подъезде, на цыпочках вошла в квар­тиру, повесила пальто в шкаф и... столкнулась с отцом. Тот выходил из спальни.

Доброе утро, доча. Чего ты уже встала?

Да вот решила сегодня пораньше. Хочешь, завтрак приготовлю? — Лера умело сменила тему.


Спрашиваешь еще! — Отец расплылся в улыбке и критично оглядел дочь. — Слушай, Лер­ка, а юбка у тебя не слишком короткая?

Эта? Да нет, эта не короткая. — Девушка не без удовольствия посмотрела на свои длинные ноги и направилась в кухню.

Когда отец с полотенцем на шее вышел из ван­ной, чайник на плите разрывался от свиста и па­ра, а Лера мирно спала, положив голову на руки. Поморщив лоб, мужчина направился в спальню дочери: подушка смята, одеяло небрежно отбро­шено. В коридоре он поднял ботинки Леры: по­дошвы грязные, свежезаляпанные, не иначе как нынешней ночью... Хмыкнув под нос, отец про­шел в свою комнату, переоделся в милицейскую форму и, вернувшись на кухню, разбудил дочь:

— Лерка, подъем! Завтрак готов.

— Я что, уснула? — испуганно заморгала Лера.

Отец раскладывал по тарелкам яичницу. По­перчив, принялся есть.

Лер, а ты после школы что делаешь?

Ничего, гуляю... После того как уроки сде­лаю. — Лера насторожилась: не заподозрил ли чего?

Но он был спокоен.

Одна уроки делаешь?

Нет, с Наташкой. Вдвоем веселее. Ты же зна­ешь, мы с самого детства дружим.

Знаю. А спать во сколько ложишься?

В одиннадцать-двенадцать...

— В твоем возрасте нужно спать не меньше восьми часов. Я, кстати, не сильно шумлю, когда возвращаюсь?

— Да нет, я крепко сплю, — улыбнулась Лера.

Как всегда по утрам, Наташа разминалась — играла гаммы на электрогитаре. Стояла прямо в пижаме посреди комнаты и играла — одежда таланту не помеха. Самые сложные места, как назло, не удавались, но единственный слушатель, мама, все равно была довольна и даже пританцо­вывала. А когда взгляд ее упал на старые джинсы дочери, сказала озабоченно:

Девочка моя, на днях у меня аванс, надо бы тебе джинсы купить...

Да ладно, эти еще хорошие! — отвергла Ната­ша предложение матери, продолжая перебирать пальцами струны.

Ну смотри, вытерлись же! И сейчас этот твой унисекс уже не в моде. Все девчонки носят моде­ли со стразами и вышивкой.

Наташа остановилась, с немым укором взгля­нула на маму и закатила глаза:

Мам, я не все. И никогда не буду, как все, потому что не хочу. И я буду носить свои старые джинсы, потому что я их люблю и мне в них удоб­но. Пожалуйста, можно я сама решу, что в моде, а что нет?

Сама, Наталия, ты не можешь это решить, данная привилегия принадлежит мировым до­мам моды. И не спорь со мной — умывайся и за­втракать! — Мама вышла из комнаты, и Наташа снова ударила по струнам, наслаждаясь звуками музыки.

За завтраком родители зачем-то завели разго­вор о празднике.

Аня, ты пригласила кого-нибудь на день рож­дения? — спросила мама. — Надо накрыть стол, организовать развлечения.

Зачем? — запротестовал папа. — Она уже взрослая. Дадим ей денег, пусть с друзьями в кафе посидит.

Аня оторвалась от тарелки с невкусной кашей.

Мне некого приглашать, у меня нет друзей.

Ты в этой школе уже две недели. Что, ни с кем еще не познакомилась? — изумилась мама.

На день рождения приглашают друзей, а не тех, с кем просто познакомились.

Ира, не дави. Она еще не успела адаптиро­ваться. Можем отлично посидеть вечером в се­мейном кругу. — Папа стал наливать себе кофе, неловко задел чашку, и мама едва успела поймать ее. Горячий напиток расползался по столу.

— Аккуратнее. Совсем безрукий! — Мама схватила тряпку и принялась промокать лужу.

Отец молчал, только покорно приподнимал по очереди все чашки и тарелки на столе.

Анины родители постоянно ссорились с тех пор, как семья переехала из Екатеринбурга в Мос­кву. Некая фирма объявила конкурс на создание проекта торгового центра, и папа Ани — Михаил Алексеевич, архитектор — выиграл. С ним заключили контракт и пригласили в столицу.

Мама, Ирина Петровна, теперь очень боялась, что папа потеряет эту работу. Вот и сейчас она снова заговорила о проекте:

Миша, ты поговорил с заказчиком?

Он требует слишком серьезных изменений в проекте... Я против.

Господи, неужели непонятно, кто платит, тот вправе потребовать любых изменений. Нравится тебе это или нет...

Михаил Алексеевич помолчал, словно набирал­ся решимости, и выдохнул:

Ирина, его требования извращают мою идею. Интерьер должен напоминать инсталляцию, а не блошиный рынок. Ты сама училась в архитектур­ном и понимаешь, что...

Да я понимаю! — резко оборвала мама. — И хочу напомнить, что я бросила учебу из-за тебя. Все это время ты мог заниматься тем, что тебе нравится. Ты же у нас талант! Но пойми, ситу­ация изменилась, а ты своим упрямством добь­ешься только одного — тебя просто вышвырнут с работы, и мы окажемся на улице, потому что не сможем расплатиться с долгами за эту квартиру!

Мать резко выдернула тарелку у отца из-под носа и швырнула в раковину. Аня посмотрела на часы.

Я, пожалуй, пойду — пора в школу.

А посуду я за тобой буду мыть? — возмутилась мама.


Не срывайся на ребенке, я вымою, — всту­пился папа. — Иди, Аня. Ир, у человека день рож­дения все-таки.

Когда у меня был день рождения, никто за меня посуду не мыл. Никто не догадался... — буркнула в ответ мама.

В своей комнате Аня вынула из рюкзака толс­тенную тетрадь — личный дневник — и записа­ла: «Зачем меня назвали этим дурацким именем? Родители назовут тебя, как им нравится, а ты по­том мучайся всю жизнь... Аня — самое простое, самое обычное имя. Заурядное имя — заурядная жизнь. Сплошная скукотища...» Но тут ее по­звала мама, и девушка, быстро сунув дневник в рюкзак, вылетела в коридор.

Около школы Аня увидела ЕГО — свою единст­венную и безнадежную любовь — Антона из па­раллельного 10 «А». Парень стоял со скейтом под мышкой в компании друзей и увлеченно о чем-то говорил. Аня села на скамейку в школьном дворе, достала книгу и, делая вид, что читает, периоди­чески поглядывала на ребят.

У соседней скамейки толпились девчонки. Са­мая заметная среди них — местная звезда Поли­на Зеленова — ловила восхищенные взгляды пар­ней, пытающихся ее развеселить. Она ходила на курсы при модельном агентстве и даже снялась в рекламе плавленого сырка, так что конкуренток у Зеленовой не было.

Внезапно Анин одноклассник Семенов сорвал шапку с головы одного из парней и перекинул ее друзьям. Завязалась потасовка. В прыжке за порхающей шапкой Семенов толкнул Антона и выбил у него из рук скейт. Доска покатилась к скамейке, на которой сидела Аня, — девушка поспешно уткнулась в книгу.

— Семенов, ты совсем, что ли? Вали отсюда, придурок! — услышала Аня.

Антон совсем рядом; подойдя к ней, он пытался вытащить скейт из-под скамейки.

Извини, ты не можешь встать?

Что? — Аня сделала вид, будто только что заметила парня.

Подвинься, пожалуйста!

А, да, конечно...

Спасибо!

Достав скейт, Антон внимательно оглядел Аню, потом прочитал фамилию автора книги.

— Вудхауз? Мне он тоже нравится.

— Что? — выпалила Аня.

От волнения она резко встала, зацепилась лям­кой рюкзака за скамейку и, потеряв равновесие, схватилась за Антона. Книга упала на землю, и Антон нечаянно наступил на нее.

— Осторожно... Ой, извини... Я подниму... —вежливо улыбнулся парень.

Аня выхватила у него свою книгу. Оконча­тельно смутившись, она неловко задела Антона

рюкзаком и, даже не извинившись, поплелась к школьному крыльцу.

— Это наша новенькая — Аня Прокопьева, —отрекомендовал подоспевший Семенов. — Только что из тайги...

Аня поднималась по лестнице, ничего не сооб­ражая от счастья: ОН с ней заговорил (спасибо Вудхаузу!).

Привет! Это ты новенькая? — Кудрявая ры­жая девушка стояла перед ней. — Я Женя.

А я Аня, — кивнула Аня.

Ну вот и познакомились. Меня две недели не было, я болела. А тут мне сказали, что у нас новенькая, вот я и пошла тебя искать. Ты уже все знаешь или тебе рассказать?

Ну ... в общих чертах.

Значит, так. Школа у нас тупая, но веселая. Шрек, наш директор, — мужик прикольный, но лучше его не доводить. Охранник на входе — дядя Петя, с ним всегда можно договориться, он добрый. Что там еще? — Женя присела на подоконник и махнула рукой в сторону. — Там у нас буфет. Кормят так себе, но, если войти в доверие, в долг дадут. Так... Из учителей самая грымза — алгебраичка Борзова, ее кличка Тер­минатор. Кстати, у нее фишка есть — вызовет на одном уроке, ты ответишь и расслабишь­ся, а она тебя — бац! — и на следующий день опять...