– Насколько я понимаю, вскоре вам предстоит принимать поздравления, – нараспев произнес викарий. Голос у него был гулкий, словно самой природой созданный для кафедры.

– Боюсь, что вас дезинформировали, – ответил Хит. – Мои извинения. Вы проделали весь этот путь сюда совершенно напрасно.

– Я вам говорила, что он будет сопротивляться, прощебетала леди Мортон и встала рядом с викарием. Они выступали дружно, единым фронтом.

Мистер Хатли улыбнулся. Его влажные мясистые губы сложились в отеческую снисходительную улыбку.

– Да будет вам, милорд, не обижайте соседа. Я не могу сказать, что одобряю методы леди Порции, – он сделал паузу и, сдвинув брови, посмотрел на Порцию с выражением, которое должно было, очевидно, выражать насмешку, – но тебя, парень, поймали. Пришло время взять на себя ответственность за свои поступки и жениться на леди. – Мистер Хатли подмигнул Порции и добавил, расписавшись в полном отсутствии деликатности: – Вы сказали, что загоните его под каблучок, и вы это сделали, миледи. Как сказали, так и сделали.

Порция в ужасе замотала головой. Она открыла рот, чтобы сказать, что не она произнесла эти слова, а сам викарий. И при этом с болью в сердце она сознавала, что для Хита эти слова священника станут последним и неопровержимым доказательством того, что она лгунья, бессердечная лгунья и шантажистка.

И все же в тот момент, когда Хит обернулся к ней и посмотрел на нее с отвращением, она предприняла отчаянную попытку оправдаться:

– Хит…

– Не надо, – сказал он как отрезал. Слова его острым ножом впились ей в грудь, и инстинктивно она прижала руку к сердцу и отвела глаза, не в силах вынести презрения в его взгляде и понимая, что все равно не сможет его переубедить. – Я устал от вашей лжи.

– Я говорила тебе, что мы должны отправить ее назад, в Лондон, – прозвучало откуда-то сверху.

Порция посмотрела туда, откуда донесся этот голос, и увидела на верхней площадке Констанцию, мрачную и бледную.

Не смея вздохнуть, Порция посмотрела на Хита, ожидая, что он будет вторить сестре. Он ничего не сказал. Он не отрывал от нее взгляда, и глаза его были как серый лед, который никто и ничто не в силах растопить. Взгляд этот заворожил ее. Она, как ни хотела, не могла прервать контакт, не могла укрыться от этого взгляда, который холодил ее сердце и замораживал ее кровь.

– Оставь нас, Констанция, – сказал Хит. – У нас и так довольно публики.

– Но, Хит…

– Оставь нас!

Боковым зрением Порция увидела, что Констанция ушла. И ей немного полегчало. Порция не отводила глаз от Хита, умоляя его прочесть в ее глазах правду, увидеть в них ее настоящую.

– Я понимаю ваши сомнения, милорд, – сказал мистер Хатли, даже не заметив катастрофического воздействия своего бестактного замечания. – Я совещался с вашей бабушкой по этому вопросу. Заслуживает всяческой похвалы то, что вы озабочены тем, чтобы не способствовать распространению вашего семейного заболевания.

Порция с трудом оторвала взгляд от Хита и перевела его на викария. Толстые губы священника сложились в снисходительно-брезгливую усмешку.

– Но вопросы такого рода решать не нам, смертным. Все в руках Господа. Не в ваших руках, лорд Мортон.

Порция вновь посмотрела на Хита, чтобы увидеть, как он воспринял эти слова.

– В руках Господа? – с угрожающей интонацией переспросил Хит, и на скулах его заиграли желваки. – Я не стану оставлять последнее слово за Господом, сэр, – произнес Хит с расстановкой. Его тон и интонации добавляли убедительности его словам. – Насколько я помню, Господь не вмешался, когда мой младший брат кричал в своей колыбели. Все два года своей жизни он мучился непрерывно – все два года крики его оглашали этот дом.

Порция сжала руки в кулаки, борясь с желанием дотянуться до Хита, положить ладонь на сведенное от напряжения плечо, успокоить, утешить. Но она знала, что он не примет от нее этот жест сочувствия. Ей он откажет. Откажется от нее.

Все тем же непререкаемым требовательным тоном он спросил:

– Вы знаете, каково это, когда, слыша крики ребенка, вы ночь за ночью не можете заснуть? Вы знаете, каково это – видеть, как сукровица сочится из ран, которые расчесывают эти маленькие ручки, и вы ничего не можете сделать, чтобы облегчить его страдания?

Горло Порции сжал спазм, не давая ей зарыдать в голос. Таковы, значит, побочные симптомы порфирии? Это предстоит пережить и самому Хиту? При этой мысли сердце ее сжалось от горя, а к горлу подступил ком.

– Я видел работу Господа, мистер Хатли, – продолжил Хит, теперь уже тихо и сдержанно. – И я более не стану вручать в руки Господа свою судьбу или судьбу моей семьи. Я сам сделаю для этого, все, что в моих силах.

Круглое лицо викария залила краска.

– Ну что же, хорошо. Могу я тогда предложить вам задуматься о судьбе юной леди?

Хит взглянул на нее. Она стойко выдержала его пристрастный взгляд. Она была совершенно уверена, что ему сейчас совсем не хотелось о ней думать. Холодный взгляд его скользил по ней так, словно она была ему совсем чужой, словно не ее он ласкал всю ночь.

– Хит, – прошептала она, отчаянно желая дотянуться до него, хоть одним глазком увидеть того мужчину, какого она видела в нем накануне ночью. Мужчину, которого она приняла в себя и телом, и сердцем. Она не хотела расставаться с ним при таких вот обстоятельствах, когда между ними встала горечь непонимания. Она не хотела, чтобы прошлая ночь стала для нее позорным воспоминанием.

– Хит, – повторила она, и голос ее немного охрип от нахлынувших эмоций, – посмотри на меня. Не может быть, чтобы ты поверил, что я… – Она замолчала и проглотила душивший ее ком.

В глазах его мелькнуло нечто, что подозрительно напоминало чувство вины. Она знала, что он, как и она, думал о той ночи, которую они провели вдвоем. Он помнил и сожалел. Для него эта ночь уже стала ночью его позора. Будь он проклят.

Как он посмел осквернить то, что было между ними?! Как он мог опорочить память об этом сожалением?! Словно в той ночи было что-то, что он хотел бы напрочь стереть из памяти.

Она быстро покачала головой. Сердце ее со злой яростью билось о грудь.

Хит отвернулся от нее и обратился к викарию:

– Я думаю о ней. И я сильно подозреваю, что я единственный, кто о ней думает.

– О, Хит, это вздор! – вмешалась леди Мортон. – Ты обесчестил ее. Теперь защитить ее может лишь одно.

Викарий похлопал леди Мортон по руке:

– Не расстраивайтесь так, моя дорогая.

Явно вняв совету викария, леди Мортон вынула платочек и, деликатно приложив его к носу, кивком дала знак викарию продолжать. Губы ее были поджаты.

– Я правильно понял, что вы остались на ночь вдвоем? – спросил мистер Хатли, обращаясь сразу к обоим виновникам прелюбодеяния. – Наедине друг с другом?

– Мы попали под ливень, Я не мог заставить леди Порцию возвращаться верхом домой в такую погоду, Я не мог подвергать ее здоровье такому риску, она лишь недавно оправилась от болезни.

– Именно так, – кивнув, подтвердила Порция. Наконец-то появился первый довод, в котором была железная логика.

Мистер Хатли склонил голову:

– Если вы не собирались жениться на леди, вы должны были бы бросить вызов стихии, милорд. Лучше рискнуть жизнью девушки, чем ее бессмертной душой.

Порция раздраженно вздохнула. Какое бессердечие! Впрочем, что ее так удивило? Мистер Хатли высказывал мнение, вполне типичное для общества. Добродетель девушки ценилась выше, чем ее жизнь.

Хит, однако, это мнение не разделял. Презрительно скривившись, он сказал:

– Я сделаю вид, что вы этого не говорили, сэр, и прошу вас уехать до того, как я скажу или сделаю что-то такое, о чем мы все будем потом сожалеть.

– Хитстон! – возмущенно воскликнула леди Мортон. Руки ее сжимались и разжимались, словно она пыталась, но не могла перехватить контроль над ситуацией. – Как смеешь ты обращаться к мистеру Хатли в таком топе?

– О, я смею. – Глаза его блеснули холодом, и Порция почувствовала себя так, словно ей воткнули в грудь ледяную иглу. – И посмею еще больше, если он немедленно не уйдет.

Порция заморгала, решив, что ослышалась. Не мог же он оскорбиться тем пренебрежением, с каким мистер Хатли высказался о ее, Порции, жизни? Хита покоробили слова, относящиеся к ней, к той, кого он считал едва ли не существом низшего порядка?

Мистер Хатли издал короткий блеющий звук, и лицо его покраснело еще сильнее.

– Возможно, – начал он, обращаясь к графине, при этом не спуская глаз с Порции, – необходимо уведомить брата леди Порции о недавних событиях. Я уверен, что ему захотелось бы сказать свое слово.

У Порции разболелся живот при мысли о том, что ее ждет, если Бертраму сообщат о том, что его сестра провела ночь наедине с графом. Он наверняка потребует, чтобы Хит на ней женился.

– Убирайтесь, – приказал Хит убийственно тихим голосом.

И, словно из ниоткуда, возникла миссис Кросби со шляпой и пальто викария в руках. Мистер Хатли взял шляпу и пальто. Всем своим видом он выражал осуждение.

Он очень медленно натянул пальто, которое было ему маловато. Толстые губы его дрожали от желания высказаться. Он наверняка приготовил целую тираду, но вынужден был держать ее при себе. У двери он остановился и громовым голосом произнес:

– Я буду молиться за вас, милорд. – Его маленькие, невзрачные глаза остановились на Порции. – И за вас тоже, миледи. За действенность не ручаюсь.

Не успел викарий выйти за дверь, как леди Мортон накинулась на Хита. Ее худощавое тело дрожало, как тростинка на ветру, излучая гнев столь высокой интенсивности, что он был физически ощутим. Он буквально висел в воздухе.

– Что ты наделал? Что ты наделал? Ты знаешь, что он всем расскажет!

Хит повернулся к бабушке спиной. Губы его сложились в одну грозную линию. Он уставился на Порцию таким злобным взглядом, что у нее волосы на затылке зашевелились. Она склонила голову и, боязливо окинув его взглядом, отступила.

– Почему вы…

Он схватил ее за руку, не дав ей закончить вопрос.

– Пошли, – приказал он и потащил ее за собой по чертовски скользкому мраморному полу. Он затащил ее в библиотеку и захлопнул за ними дверь.

Высвободившись, она скрестила руки на груди и остановилась, глядя, как он мечется взад-вперед по просторному помещению с энергией тигра. Мышцы ее напряглись. Словно он в любой момент мог наброситься на нее и начать терзать.

Наконец он остановился и посмотрел на нее. И взгляд этих дымчато-серых глаз испугал ее.

– Почему вы так на меня смотрите? – спросила она и попятилась, остановившись лишь тогда, когда наткнулась спиной на стол красного дерева.

Грудь его вздымалась.

– Вы хотели, чтобы это произошло. Вы сделали все, что было в вашей власти, чтобы это произошло. – Слова его падали ей на сердце, как тяжелые камни. И проваливались туда, откуда их никогда не достать. Они так и останутся лежать на дне ее сердца и отяжелять ей жизнь. – Ваша репутация погибла. Викарий об этом позаботится. Ваша семья потребует сатисфакции. – Он коротко кивнул. – Очень хорошо. Мы поженимся.

Сердце ее сжалось в груди. Если раньше она и баловала себя надеждой, что он сделает ей предложение, то лишь потому, что надеялась, что он действительно захочет на ней жениться. Но в данном случае его предложение не имело ничего общего с желанием жениться на ней. Совсем наоборот.

– Что? – спросила она, и голос ее даже ей самой показался слабым и жалким, что было ужасающим несоответствием между обуревавшими ее чувствами и их словесным выражением.

Он устало покачал головой, словно его осаждала целая армия демонов.

– Вы этого хотели. С того момента как вы явились сюда, вы не перестаете меня мучить.

Она прижала руку к сердцу. От ярости оно готово было выскочить из груди.

– Это я вас мучаю? – Она даже не думала, что может иметь такую власть над кем-либо, а особенно над ним.

– Да, вы, – проворчал он.

Она рассмеялась дребезжащим смехом:

– Вы слишком высоко меня ставите.

– Вы не убедите меня в том, что не этого добивались. Я слышал, что сказал викарий. Вы сказали ему…

– Он переврал мои слова! Это он предложил мне, чтобы я «загнала вас под каблук». И что я могла ему ответить? Что я захотела остаться в Мортон-Холле, чтобы пересидеть здесь сезон и насладиться вашей библиотекой? Он бы счел меня умственно неполноценной.

Порция не успела отреагировать, настолько быстрым было следующее движение Хита. Он схватил ее под локти и сильно тряхнул.

– Хватит. С меня довольно вашей лжи. – Он состроил брезгливую гримасу. – Вы блестящая актриса, должен вам сказать. Я почти вам поверил. Очень убедительная игра. И все же вы это сказали, не так ли? – Он буравил ее взглядом. – Вы не можете это отрицать, как не можете отрицать того, что сделали: задрали свои юбки для меня очень даже охотно, ничем не отличаясь от любой другой дамочки, что продает себя по сходной цене.