Софи Джордан - Расчет или страсть?

Она никогда и представить не могла, что этот голос мог принадлежать ему. Голос, полный отчаяния и мольбы. Хит – беспомощный. Весь в ее власти. Этот полувозглас-полустон возбуждал, как ничто другое. Побуждал к действию.

Тело его вдруг вздрогнуло, как от боли.

– Что? Тебе больно?

Вместо ответа он схватил ее за плечи, и не успела она понять, что происходит, как оказалась на спине, под ним, и он вошел в нее так глубоко, словно хотел добраться до самой ее души.

Он не отпускал ее губ, вонзаясь в нее раз за разом. На этот раз он брал ее совсем не так, как в первый раз, совсем не так, как в театре. Тогда, в охотничьем домике, он любил ее как будто вопреки себе, и ласки его были отмечены печатью вины. Второй раз он хотел наказать ее, доказать ей, что она хочет его. Но на сей раз все было по-другому. В их соитии не было никаких посторонних привкусов – одна необузданная, ничем не сдерживаемая страсть. Он брал то, что хотел, и ей это нравилось, потому что и ей этого хотелось. Более того, ей это было необходимо.

Бедра ее вздымались навстречу ему, и она закричала, когда толчки его стали чаще и жестче и он держал ее бедра так, словно она была его жизнью, словно только она и удерживала его на земле. Сердце ее распирало от эмоций, и это несмотря на то, что она продолжала твердить себе, что это нелюбовь. Только вожделение. Вожделение высшей пробы. Всепоглощающее, чудесное. Господи, только бы у них всегда оно было.

И этого будет довольно.

Это было больше чем похоть. Хит знал об этом. Он понял это, почувствовал и принял всем своим существом в тот момент, когда Порция задрожала под ним в спазмах оргазма. Сразу следом наступил его черед. Он купался в наслаждении. Наконец он мог забыть о сдержанности. Зачать детей с этой женщиной – что может подарить ему в жизни больше радости?

Она тяжело дышала под ним, и это еще больше возбуждало его. Он приподнялся на локтях. Он готов был остаться в ней навечно.

– Порция, – начал он, убежденный в том, что сегодня она ответит ему «да». Он предпочел не анализировать, почему ему было так важно то, чтобы именно сегодня, сейчас она согласилась стать его женой. Он просто знал, что должен стать этой женщине мужем, чтобы, просыпаясь утром, он мог видеть ее. Каждый день. До конца жизни. Он никогда не поступит с ней так, как отец поступил с матерью. Скорее он вырвет себе сердце. – Порция, я…

– Порция? Ты не спишь? – В дверь тихо постучали, и они оба соскочили с кровати, словно их одновременно огрели раскаленной кочергой. Хит бросил ей ночную рубашку и наспех привел в порядок себя. Он смотрел на узкую полоску света под дверью в спальню.

– Порция? – еще раз спросил женский голос под дверью. – Можно войти?

Она в страхе толкнула Хита в грудь в направлении балкона. Ему пришло в голову, что он мог бы потянуть время и дождаться, пока дверь в спальню откроют, и тогда вопрос об их браке решится сам собой. И все же он не хотел, чтобы она вышла за него потому, что к этому ее вынудили обстоятельства. Он хотел, чтобы она сама захотела за него выйти.

Он шарил взглядом в темноте, он хотел заглянуть ей в глаза, ему отчаянно хотелось сказать ей…

– Уходи, – прошептала она.

– Завтра, – успел сказать он, прежде чем шагнул на балкон и пропал в ночи.

Порция успела нырнуть под одеяло за мгновение до того, как Астрид вошла в ее спальню. Сердце билось как сумасшедшее, и дыхательные упражнения не помогали.

– Ты все еще не спишь? – удивленно спросила Астрид.

– Не сплю. – Щеки ее горели.

– Почему ты не попробовала тоник? Я велела приготовить его специально для тебя по моему рецепту.

Порция взглянула на бокал на тумбочке. Она действительно совсем о нем забыла. Она всегда с сомнением относилась к тонизирующим напиткам по рецептам Астрид.

– Ты должна попробовать. Один глоток, и эти противные морщинки в уголках глаз и губ исчезают полностью. Ты увидишь, какие чудеса он творит с внешностью.

Порция взяла бокал в руки. Отчасти для того, чтобы угодить Астрид, отчасти чтобы отвлечь ее и не дать рассмотреть подозрительно сильно смятую постель. И еще – чтобы она не обратила внимания на запах секса, наполнявший комнату. Порция одним махом осушила бокал. У тоника был вкус вина, смешанный с чем-то очень горьким. Порция поморщилась.

– Умница, – сказала Астрид и неожиданно ласково похлопала Порцию по руке.

– Астрид, – начала было Порция, – я знаю, что ты на меня злишься…

– Тихо. – Астрид взмахнула рукой и, старательно избегая смотреть на Порцию, подоткнула под нее одеяло. – Давай не будем об этом говорить.

– Пожалуйста, поверь мне. Я говорю, что все будет прекрасно, значит, так тому и быть. Я даю слово.

На губах Астрид играла загадочная полуулыбка. Отчего-то при виде этой улыбки что-то сжалось у Порции в животе. Между лопатками побежал холодок. Ее охватило тревожное предчувствие.

– Я знаю, Порция, – спокойно сказала Астрид, – и я больше на тебя не сержусь.

Порция пристально посмотрела на Астрид, пытаясь понять, что стояло за этой ее улыбкой. Или гримасой? Потому что глаза Астрид не улыбались. Эта улыбка была маской, что надевала Астрид всякий раз, когда бывала на людях. Улыбка, за которой могло скрываться все, что угодно.

– Теперь тебе надо поспать. – Астрид повернулась и вышла. Дверь щелкнула, и комната вновь погрузилась во мрак.

Порция вскочила с кровати. В надежде, что Хит не ушел, а ждет где-то поблизости, она вышла на балкон и громким шепотом позвала его по имени.

В ответ тишина. Он исчез.

Расстроенная его уходом, Порция потерла плечи, ежась от холода. Она стояла на балконе, перегнувшись через перила, и смотрела вниз.

И тогда приятная истома навалилась на нее. Странно. Всего лишь пару секунд назад она даже усталости не чувствовала. По коже побежали мурашки, но она по-прежнему стояла на балконе. Ноги вдруг налились свинцом. Она посмотрела вниз, словно ожидала увидеть кандалы на лодыжках. Повернувшись, она с трудом оттолкнулась от перил. Вдруг ей захотелось в постель, под одеяло.

Она шагнула вперед, схватившись за балконную дверь. Ноги отказывались ее держать. Кровь хлынула в голову. В ушах зазвенело. Казалось, голова набита ватой.

Она схватилась за дверь обеими руками, цепляясь за дерево. Она даже обломала ноготь в попытке устоять, не соскользнуть на пол.

Колени подогнулись под ней, и она упала, свалилась на пол, словно тряпичная кукла. Голова закружилась, и она провалилась в черноту.

Хит низко склонился над рукой леди Астрид, тонкой и изящной бледной рукой с голубыми прожилками вен. Такой хрупкой и слабой на вид.

– Лорд Мортон, как мило, что вы нанесли нам визит. – Однако во взгляде леди Астрид слабости не было и в помине. Глаза ее цвета кофе резко контрастировали с цветом кожи и волос. Эти глаза смотрели прямо и жестко, буравили насквозь. У этой хрупкой блондинки был настоящий мужской взгляд.

– Прошу прощения, что не нанес вам визит раньше, ваша светлость. Я слышал, что вдовствующая герцогиня нездорова. – Он опустился в кресло напротив нее.

Леди Астрид едва заметно кивнула:

– Это так, хотя за последние несколько дней ей стало значительно лучше.

– Очень рад это слышать. Я знаю, что моей бабушке будет крайне неприятно узнать, что вдовствующая герцогиня Дерринг больна. – Не в силах больше продолжать эту бессмысленную светскую болтовню, он спросил: – А как поживает леди Порция? Она сегодня принимает?

– Порция? – Леди Астрид резко выпрямилась и отвела плечи назад, словно готовилась к чему-то неприятному. На долю секунды в ее взгляде промелькнула тревога. – Вы пришли навестить Порцию?

– Да. Мы с ней познакомились в Йоркшире.

– Познакомились, – пробормотала она, словно прокатывая слово во рту языком. Одним стремительным движением она поднялась и прошла к буфету в углу.

Стоя к нему спиной, она напрямик спросила:

– Каковы ваши намерения в отношении Порции? – Она открыла дверцу буфета и достала поднос с графином и бокалами. – Херес?

– Нет. – В первый момент его неприятно поразил тот тон, каким был задан вопрос о его намерениях. Впрочем, если подумать и принять во внимание обстоятельства – бегство из страны лорда Дерринга и болезнь герцогини, – вопрос был вполне обоснован.

– Я намерен на ней жениться.

Услышав его ответ, леди Астрид одним махом осушила бокал. Наполнив его во второй раз, она спросила:

– Вы уверены, что не хотите составить мне компанию?

– Вполне уверен. – Ему стало не по себе. Его заявление вызвало совсем не ту реакцию, на какую он рассчитывал.

– Порция знает о ваших намерениях?

– Я уверен, что она примет мое предложение. – Он, черт возьми, никуда не уйдет отсюда, пока она этого не сделает. После вчерашней ночи она не сможет ему отказать. По крайней мере, так подсказывало ему его сердце.

Герцогиня осушила второй бокал одним глотком и обернулась к нему. Глаза ее ярко горели. Она явно была в смятении.

– Тогда вам лучше ехать за ней. – Она тяжело вздохнула.

Хит медленно поднялся. Пульс его участился.

– Ехать за ней? Куда она отправилась?

– В Шотландию. Она выехала сегодня рано утром.

– В Шотландию?

– Да. – Герцогиня поморщилась. – Где еще у нас венчают без промедления?

Порция проснулась с ужасной головной болью. Словно в голове поселился кто-то, кто колотил по вискам кувалдой. Она с трудом открыла один глаз, потом другой. Свет резанул по глазам, и она со стоном снова их закрыла.

Возле ее головы что-то зашелестело.

– Нетти, ты не могла бы задернуть шторы? – Во рту все пересохло, язык распух и еле ворочался.

И еще до того как откликнулась Нетти, к горлу подступила тошнота.

– Нетти, – сдавленно пробормотала она, прижав ладонь ко рту. – Ночной горшок, быстро!

Порция и не подозревала, что у Нетти в руках столько силы, когда ее резко приподняли и посадили.

– А… – простонала Порция, зажимая рот рукой. Во рту уже стоял вкус рвоты.

– Открой свои чертовы глаза и высунь голову из окна, тупая девка!

И тут, услышав этот грубый окрик, Порция открыла глаза.

И увидела Саймона Оливера. Тот смотрел на нее настороженно и с опаской. Высунув голову из окна, Порция опорожнила желудок, не обращая внимания на то, что голову ее поливает дождь. Главное, что ее сейчас занимало, так это то, что мокрая земля под ними движется.

Когда позывы к рвоте закончились, Порция откинулась на спинку сиденья.

– Что вы наделали? – слабым голосом воскликнула она и схватилась за горло, словно так она могла унять бешено бьющееся сердце. Он впился в ее руку хищным взглядом, наблюдая за ней, как лис за будущим обедом.

– Вы думали, что у нас с вами все кончено? – Он наклонился к ней. – Я вас предупреждал…

– Мистер Оливер, – еле ворочая языком, сдавленно прошептала она. Горло сжал спазм. – Я настаиваю на том, чтобы вы немедленно развернули экипаж. Мои родные, должно быть, уже вне себя от волнения…

– Ваши родные, – перебил ее Саймон, перекрикивая шум дождя за окнами, – хотят, чтобы наш брак состоялся, и они целиком на моей стороне. Кто, по-вашему, помог мне увезти вас из дома среди ночи?

Порция судорожно втянула воздух и зажмурилась. Перед глазами поплыли круги.

– Нет. Такого быть не может. Бабушка не могла. И Астрид… – Они бы не предали ее, они не стали бы прибегать к таким методам.

Должно быть, она говорила сама с собой, ибо Оливер вдруг оказался рядом с ней и, наклонив голову, вжимаясь грузным телом ей в бок, зашипел ей на ухо:

– Ничего не могу сказать насчет планов вашей бабушки, но этот план придумала Астрид. Она сказала, что наш брак вас вразумит.

Астрид. Порция знала, что Астрид была сердита на нее, что она в отчаянии. Отчаяние сквозило в ее холодном взгляде. И все же, если бы Астрид поверила ей, Порции, если бы дала ей немного времени, совсем чуть-чуть, она бы увидела, что сестра ее сбежавшего мужа умеет держать слово.

Хит. При мысли о нем защемило под грудью. Он был в ее сердце, в ее душе. Когда именно он стал для нее всем в жизни? Когда, в какой момент он стал ее единственной мечтой, ее надеждой на будущее?

«О, Астрид, как ты могла?!»

– Нет, – выдохнула Порция, крепко зажмурив глаза, не желая их открывать. Не желая видеть мужчину, что прижимался к ней, не желая принимать ужасную правду, слышать слова, что, слетая с его мясистых губ, накрывали ее волна за волной, душили ее. – Нет, – повторила она, как будто словом могла защититься от жуткой реальности.

Пальцы его, как стальные крюки, сжали ее подбородок.

– Да.

Снова подкатила тошнота. Сглотнув, она открыла глаза и уставилась на своего мучителя. Она вложила в этот взгляд все свое презрение к нему, все отвращение, что испытывала к этой груде мяса. Она смотрела на него так, словно в ней не было страха. Словно каждой клеточкой своего существа она не трепетала в ужасе при мысли о том, что ей предстоит стать женой этого чудовища, что она больше никогда не увидит Хита, не ощутит его объятий. Дернув головой, она высвободилась, шарахнувшись в сторону от Оливера так, что боком ударилась о дверцу кареты.