— Да. Они практичны, — безразлично ответил Росс. — Но это не имеет значения.

Содержимое сумки поплыло у нее перед глазами. Всего несколько слов, но они сказали так много. Его безразличие относилось не к брюкам, не к ее присутствию и даже не к тесной каюте. Любой другой расслышал бы в том, как он произнес эти слова, всего лишь раздражение ее безразличием или усталостью после скверно проведенной ночи. Но эти слова имели другой подтекст, они объясняли его мрачное настроение и неулыбчивое лицо.

Мег доводилось слышать подобный тон от мужчин, уставших от сражения и боли, которые сами не стали бы отнимать у себя жизнь, но и не возражали бы, если бы это сделал кто-то другой. Она услышала голос мужчины, которому безразлично, живет он или нет. Вот чем объяснялось его безразличие к раненой ноге, мрачный взгляд. Действительная рана таилась значительно глубже.

Мег расстелила полотенце на сундуке, разложила на нем все необходимое, наполнила чашу водой и поставила ее рядом с койкой. Руки не дрожали, но мысли путались. Похоже, спасать надо было не только ногу. Если то, что Мег вчера помогла вытащить Росса из воды, имело какое-либо значение, следует надеяться, что он найдет, ради чего жить дальше.

— Кровотечения не было. — Мег сняла простыню с колена, коснулась рукой кожи у края льняной повязки и почувствовала, как Росс напрягся. — Колено не воспалено, жара не чувствуется.

Росс молчал, пока она развязывала узлы и разматывала бинты и, наконец, сняла ее, обнажив рану.

— Уже лучше, — заметила Мег, наклонила голову и осторожно понюхала, надеясь, что он не догадывается, ради чего она это делает. — Похоже, опухоль спала. Важно держать ногу в чистоте и не перетруждать. Кровь должна циркулировать в мышцах, что ускорит исцеление.

— Значит, признаков гангрены нет? — спросил Росс с таким безразличием, будто интересуясь, что подадут на обед. Он даже не пытался узнать, вынесет ли она ему смертный приговор или, по крайней мере, заявит, что ногу придется ампутировать.

— Нет. — Мег посыпала рану целебным порошком, наложила новую прокладку и снова забинтовала. — Оставим гак на несколько дней. Завтра вы снова сможете ходить. — Росс ничего не ответил. Мег добавила:

— Наверное, мы проведем на корабле три-четыре дня. Когда прибудем в порт, вы почувствуете себя гораздо лучше, хотя даже тогда вам не следует садиться на лошадь.

— Я в любом случае заказал бы дилижанс, — заметил Росс, будто раньше не думал о мелочах, с которыми придется столкнуться после прибытия в Англию.

«Он говорит так, будто не верит в будущее». При этой мысли она вздрогнула.

Мег предусмотрела все: она на день-два найдет дешевое, но приличное жилище в Фалмуте[5], придет в себя после плавания и начнет привыкать к Англии. Затем прямиком направится в Мартинсден к Белле и Лине. Однако на дальнейшее ее воображения не хватило. Мег лишь представила первые объятия и слезы. Она считала, что с сестрами все должно быть в порядке. Она думала о них каждый день. Сестры не отвечали, потому что папа уничтожал ее письма, вот и все.

Видно, Росс Брендон, сев на корабль, больше ни о чем не думал. Морской транспорт отлично подходит для мужчины, которому не хочется принимать решения. Остается всего лишь подняться на борт, и корабль доставит его в определенный порт. У пассажира нет возможности передумать или изменить направление путешествия. Корабль все равно прибудет в место назначения.

— Ваш дом далеко от Фалмута? — спросила Мег, завязывая последние узлы и накрывая ногу Росса простыней.

— Далеко ли до дома? — Тяжелый взгляд Росса застыл на Мег, будто та задала трудный философский вопрос, ответ на который придется основательно взвесить. — Дом от меня отделяет тринадцать лет, — наконец ответил он.

Глава 4

Мег смотрела на Росса так, будто тот сказал нечто странное.

— Тринадцать лет, — повторила Мег после некоторого раздумья. — А как далеко, если перемещаться по суше?

Росс пожал плечами. Он не станет объяснять смысл своих слов. Он не знал, что скажет, но слова невольно сами слетели с его уст:

— Не очень далеко, хотя дороги узкие.

Не расстояние в милях отделяло Росса от места, где он родился, а чувство вины, утрата и то обстоятельство, что он стал мужчиной.

— И где же находится ваш дом? — не отступала Мег. Она снова собирала медицинскую сумку и, очевидно, совсем увлеклась этим занятием. Но свой вопрос задала не случайно.

— Я еду в сельскую местность, расположенную недалеко от Фалмута, на полуострове Роузленд.

Легче ответить, чем уклоняться от ее вопросов. Светский разговор давался Россу трудно, будто он говорил на иностранном языке, грамматикой которого не совсем овладел. Но он никогда не слыл молчуном, если не считать последние месяцы, когда мысли о будущем повисли на нем точно тяжелые цепи. Раненая нога лишила его всяких иллюзий — теперь уж точно не служить в любимой стрелковой бригаде. Его судьба ясна, придется вернуться туда, где он не познал ни капли счастья, взять бразды правления у отца, которого он терпеть не мог. В то же время Росса будут осаждать призраки и уже больше никогда не отпустят.

— Как это замечательно. — Мег выпрямилась и внимательно оглядела каюту, явно ища признаки беспорядка. Затем свернула его новые брюки, отложила в сторону полотенце и задернула занавеску в своем углу. — Жду не дождусь прибытия в Фалмут. Я всегда хотела взглянуть на запад Англии и побережье с тех пор, как мне в руки попался глупый роман о пиратах и контрабандистах. — Мег улыбнулась, воспоминания молодости явно забавляли ее. — Я читала его ночью, тайком, напрягая зрение, забивая голову приключениями и рассказами о тайных бухтах.

— Мне было семнадцать лет, когда я покинул дом, — заговорил Росс. — В таком возрасте сельские красоты вряд ли привлекают взор. Но я действительно исследовал пещеры, взбирался на скалы, учился плавать в море. Однако тогда меня влекли лишь мысли о бегстве и службе в армии. Несмотря на возраст, я знал, что стреляю лучше всех, кто живет в моей округе. Днем я шел по пятам Трегарна, лесника отца, а ночи тайком проводил вместе с Билли Джилланом, браконьером. — Росс закрыл глаза, вспоминая волнующие эпизоды. Значит, он испытывал и мгновения счастья. — Я мог попасть в фазана или голубя, мог незаметно выследить добычу, уйти от людей Трегарна так же легко, как это делал браконьер, мой учитель.

— Тогда вам будет приятно вернуться в мирную сельскую местность, забыть о войне, шуме и погибших.

— Нет. — Мысль о спокойствии, об отсутствии цели в том смысле, как Росс ее понимал, ужаснула его. — Я мечтал только о стрелковой бригаде, о возможности применять и оттачивать свои навыки. Я научился этому в сельской местности, вот и все.

Мысль, что останется лишь предаваться воспоминаниям в тишине, привела его в дрожь. Странно, но Росс никогда не думал, что воспоминания начнут преследовать его, ведь он не ожесточился, как ожидал. Первая битва и поражение врага снайперским огнем из прикрытия потрясали других молодых людей. Но они постепенно привыкали к этому, становились безразличными. Однако с Россом, видно, все наоборот, ужас коварно завладевал им, он чувствовал себя так, будто сама смерть все время шагает рядом и смотрит через прорезь прицела всякий раз, когда он берет противника на мушку. Но он оставил притязания смерти позади себя, в Англии.

— Наверное, молодых людей интересуют другие вещи, — согласилась Мег. — Вас ждет большая семья?

— Меня никто не ждет, — сухо ответил Росс и вдруг заметил, что лицо Мег стало печальным.

— Как жаль.

— Жалеть нечего. Моя мать умерла через полтора года после того, как я поступил на военную службу. Младший брат умер через полгода. Отец — четыре месяца назад. — Росс говорил беспристрастно, будто произошедшее никак не огорчало его.

— У меня две сестры. — Мег села и начала вытряхивать его рубашки, проверяя, нет ли дыр, не оторвались ли пуговицы. Росс следил за ней и заметил, что она не должна прислуживать ему. Но когда Мег была занята, она не смотрела на него своими ясными глазами, а он мог наблюдать за ней, что, как ни удивительно, успокаивало его. — Я средняя дочь. Селина, младшая сестра, прелестна, послушна и очень добра. Арабелла, старшая сестра, практична, добра и разумна.

— Как вы.

К удивлению Росса, Мег покраснела.

— Мне пришлось учиться быть практичной. — Мег подергала пуговицу, затем, видно, решила, что та держится надежно. — Раньше я была мечтательной, романтичной. И вечно попадала в переделки. Я всегда была в неладах с папой.

Пока Росс наблюдал, Мег на мгновение положила рубашку, растопырила пальцы правой руки, держа ладонь вверх, будто заметила то, чего там не было. Она вздрогнула и снова занялась шитьем.

— Но вы ведь вышли замуж по настоящей любви? Наверное, за возлюбленного детства.

«Как очаровательно. Как это романтично».

— Да. — Мег согласно кивнула. Она не оторвала взгляда от шитья и, похоже, не уловила насмешки в его голосе. — Я сбежала с возлюбленным. Белла помогла мне, что с ее стороны было смелым поступком. — Видно, Мег нашла нитку, которую искала, и, прищурив глаза, стала осторожно вдевать ее в ушко иголки. — Уверена, папа так и не догадался, что она способна пойти на столь ужасный шаг. Думаю, Беллу не наказали. Надеюсь на это.

— Наказали за это? Ваш отец очень строг?

— О да. Но розги чаще всего получала я. Белла была сообразительна и не раздражала его, а Лина слишком робка. Я не сомневалась, что жизнь моих сестер станет намного надеж… спокойнее, если некому будет гневить папу. Именно это обстоятельство побудило меня бежать.

Мег чуть не сказала — надежнее. И этот тиран порол ее? Юную девушку? Конечно, он имел на это право. По закону. Отец — повелитель в глазах домочадцев. Росс еще хорошо помнил, как по нему больно прохаживался кнут, если обнаруживались его прегрешения. Мальчиков наказывали всегда, и Росс не затаил за это злобу на отца. Ему стало не по себе при мысли, что эта нежная кожа и изящное тело познало, что такое розги. Что это за мужчина, который бьет женщину? Девушку?

— А сейчас они все устроились? Вышли замуж, покинули отчий дом?

— Не знаю. Я часто писала им, но так и не получила ответа. Наверное, отец перехватывал мои письма.

— Но вы ведь поедете к ним, когда мы сойдем на берег?

— Я… Ой! — Мег выронила иголку и начала сосать большой палец. — Да. Но я ни за что не переступлю порог дома викария, не стану умолять принять меня обратно.

Ее голос зазвучал жестко, чего Росс не слышал раньше, даже когда она сердилась на него. Пристальнее взглянув в лицо Мег, он лишь заметил, что она с сосредоточенным видом пришивает на прежнее место оторванный кусок каймы.

— Почему бы не воспользоваться услугами надежного человека, например сыщика, чтобы тот все разузнал? — спросил Росс. — Тогда вы сможете спокойно решить, стоит ли вообще туда ехать.

Мег сложила рубашку к остальным вещам и покачала головой:

— Нет. Я хочу поехать туда сама, и немедленно.

— Однако ваши родственники, они ведь помогут вам?

Росс поймал себя на том, что явно негодует из-за того, что Мег предоставлена сама себе. Но это просто смешно. Мег ведь независимая взрослая женщина, и его не касается то, что она намеревается делать.

— Я сбежала с возлюбленным, — просто ответила Мег, хотя ее глаза потемнели от переживаний, которые невозможно выразить словами. — Меня обвинили в том, что я сбила Джеймса с правильного пути.

Росс был явно озадачен. Он давно не был в Англии, но то обстоятельство, что Мег, дочь вивария, вышла замуж, должно было непременно замять скандал, связанный с ее бегством из дома.

— Когда я написала родителям мужа о том, что случилось, они дали мне недвусмысленный ответ, — продолжила Мег, пожав плечами. — Я даже не смогла принести им внука. Теперь, конечно, в глазах общества я нарушила все приличия, хотя так и не понимаю, что больше всего оскорбило других женщин полка — то, что я разделила палатку с доктором Фергюсоном, или то, что я пачкала руки, ухаживая за ранеными. Нет, я должна начать новую жизнь.


День тянулся медленно. Было трудно смириться с бездельем, относительной тишиной на корабле после суматохи лагерной жизни и, возможно, больше всего с отсутствием обязанностей, которые определяли, на чем следует сосредоточиться прямо сейчас, что придавало жизни какую-то целесообразность. Пока Росс сидел без дела, ему оставалось лишь думать о ставшей ему чужой Англии, неизбежных обязанностях и воспоминаниях, с которыми предстояло жить.

Мег, видно, нашла чем заняться, хотя думала, что скудные запасы их одежды не обеспечат ее работой еще на день. Она то уходила, то приходила, предусмотрительно оставляя его всякий раз одного на час. Что бы Мег ни говорила, завтра ему придется подняться с койки и оставить ее одну. Не так-то просто скромно укрыться за этой ширмой. Но Мег ни разу не пожаловалась ни на тесноту, ни на мрачную каюту, ни на противный запах трюмной воды. Ни на угрюмое настроение Росса.