Очнись! Проснись!

Проходя мимо здания фабрики, я подумала, что ничего страшного не случится, если я войду в помещение и поищу свой телефон. После письма мамы я чувствовала острую необходимость позвонить ей, она наверняка ожидает звонка, а может, уже сама названивает и тревожится, почему я не беру трубку. Я вернулась обратно за угол, приблизилась к деревянным воротам и толкнула их. Заперто! Причем так глухо, будто их не открывали добрый десяток лет: между полом и дверями не было даже самого узкого зазора, ворота словно вросли в землю.

Но как же так? Ведь вчера открыть их не составляло труда — стоило только притронуться! Я посильней налегла на дверь, толкнула ее плечом — бесполезно. Все равно что пытаться сдвинуть с места прочно засевший в землю валун.

Но ведь я же была там! Это не могло мне присниться! Потерянный мобильный — тому доказательство. Конечно, можно предположить, что я посеяла его где-то по дороге, а визит на фабрику мне привиделся. (Хм… уснула по дороге? Намешали чего-то галлюциногенного во вчерашний коктейль?) Но мне в это не верилось.

Мимо прошла какая-то парочка. Покосившись на меня, все еще топтавшуюся в растерянности перед воротами, девушка с молодым человеком переглянулись и хихикнули. К счастью, ничего не сказали, ушли. Наверное, я привлекала внимание.

Я продолжила свой путь к дому, но подумала, что повторю попытку ночью. А вдруг эти загадочные ворота открываются лишь в темноте? Врата темени… Врата полуночи… Чем не название для триллера?

И все же без связи оставаться нельзя. Для начала позвоню маме с переговорного пункта и сообщу, что у меня все в порядке. А потом куплю новый телефон и местную карточку. Правильное решение, но сейчас у меня не было сил возвращаться в поселок, мне хотелось в тишину дома — выпить сладкого чая, чтобы избавиться от горького привкуса, оставшегося после разговора Рауля с его девушкой и воскресших воспоминаний о подсмотренных поцелуях. Кажется, еще вчера я подумала о том, что можно очароваться человеком, лишь подсмотрев его жест — ласки, которые он дарит другой? Так вот, воспоминания об этом могут послужить хорошим противоядием от «глупостей».

И вправду, глупость… Мне есть над чем подумать.


Дома, выпив чашку сладкого чая, я принесла на кухню блокнот и ручку. Нужно записать все для наглядности, чтобы не запутаться в этом сериале с кучей иностранных имен и родственных связей. Никогда не любила «мыльные оперы», и вот надо же, одна из них приключилась в моей жизни. Может, это какое-то реалити-шоу, а меня снимают скрытые камеры? Кто-то следит за каждым шагом, подкидывает новые загадки, по каплям сцеживает информацию, подстраивает встречи и декорирует все страшилками в виде приключений на фабрике, таинственно появляющимися фигурками и ножами. Или я попала в игру, устроенную персонально для меня, — как, например, герой фильма «Игра». Может быть, на самом деле существует агентство по организации щекочущих нервы игр, и кто-то из близких — Арина, например, и родители, — объединившись, заказал для меня такое персональное шоу? Ради того, чтобы я встряхнулась после развода. Это больше похоже на правду. Я даже, поддавшись порыву, обошла кухню, внимательно разглядывая стены и потолок в поисках замаскированных камер. Но, посмеявшись над своим предположением, вернулась за стол — к раскрытому блокноту. Даже если я — героиня какого-то шоу, от меня ожидают действий. Пожалуй, распутаю этот клубок и без скудных подачек Петра, который не желает делиться информацией, будто найденным сокровищем.

К черту такие «сокровища»!

Прежде всего я разбила истории на три части, условно обозначив их как «далекое прошлое», «прошлое» и «настоящее». К «далекому прошлому» я отнесла рассказанное Раулем. Кратко, пользуясь не столько словами, сколько схемами, законспектировала услышанное на манер условия к задаче по генетике — используя стрелки и крестики.

Значит, Ана Мария (дальняя родственница Рауля) вышла замуж за одного из сыновей владельца фабрики — Рамона Сербера. В связи с чем Рамону было отказано в наследстве. Пара поселилась в доме, в котором теперь остановилась я. Через несколько лет у них родился ребенок. Что с ним потом стало? Погиб или был отправлен в другую страну? В Союз? Может ли он являться моим дедом? Я поставила тут знак вопроса, так как мои предположения оказались слишком смелыми и, увы, пока что бездоказательными.

Далее, легенда повествует, что Ана Мария изменила мужу с его братом, за что и поплатилась жизнью. Убийца, Рамон, не пощадивший и брата, на несколько лет пропадает, а потом вновь объявляется в поселке и женится. Детей от второго брака у него нет.

Искал ли он своего первого ребенка? И что стало с фабрикой — к кому она перешла после его смерти?

Далее, «прошлое» — мамина история, в которой, возможно, и появляется тот самый пропавший сын Рамона и Аны Марии.

Ну и, наконец, «настоящее» — события, в которые втянули меня. С одной стороны, кто-то меня направляет, заранее задав условия и место действия. Петр? Если он работает на моего деда, почему не приведет меня прямо к нему? Зачем отправил меня в Санрок безо всяких объяснений? Желает, чтобы я сама до всего докопалась?

С другой стороны, кто-то еще, помимо Петра, имеет интерес к этой истории, но добивается от меня противоположных действий. А вернее, бездействия. Чтобы я никуда не лезла. Плохо то, что, взломав мой ящик, этот недоброжелатель получил дополнительные карты. И как жаль, что я не запомнила электронный адрес Петра! Как я теперь буду ему писать?!

Черт… Без телефона и оставленных в нем контактов… У меня отвратительная память на номера, я даже не пыталась запоминать их — зачем, когда вся информация хранится в телефонной книжке? За время пользования мобильными телефонами я еще ни разу не теряла их. Наверное, жаль, что не теряла, иначе была бы куда предусмотрительней и копировала бы контакты в блокнот. Счастье, что я помню номера мамы и Арины. Хоть с ними могу связаться.

Немного отдохнув, я вновь вышла в поселок, нашла переговорный пункт и позвонила вначале маме, а потом — Арине. С мамой разговор вышел очень коротким: я сообщила, что у меня все в порядке, но я потеряла телефон. Затем зашел разговор о письме.

— Надеюсь, ты меня поймешь, — сказала мама после паузы. — И простишь за то, что не рассказала это раньше. Либо, напротив, простишь за то, что рассказала.

— Ма, а за эти годы ты ничего не слышала о моем настоящем деде? Испанце?

— Нет, — сказала она. — На память о Саше мне остались ты и фигурка кошки.

— Какой кошки? — встрепенулась я.

— Саша подарил мне стеклянную фигурку кошки, сказал, что она досталась ему от отца, а тому — в память о матери. Он носил ее постоянно, а даря, рассказал мне, что эта фигурка оберегала их семью, а теперь будет ограждать от неприятностей и меня.

— Мама, а как эта кошка попала ко мне?

— К тебе? — удивилась мама. — Не знала, что она у тебя. Я ее искала, искала… Может, она случайно оказалась в одной из твоих сумок с вещами, когда ты переезжала в свою новую квартиру?

— Возможно.

Вот и нет никакой тайны. История с фигуркой разрешилась просто и банально. Как жаль, что я не знала, что статуэтка принадлежала моему настоящему отцу! Я бы взяла ее с собой как талисман. Но поздно — стеклянная кошка осталась в квартире на Щелковской.

На прощание я пообещала маме, что буду осторожной, куплю телефон и сообщу ей новый номер. Потом я позвонила Арине. Подруга рассказала, что Дуся в порядке — привыкла и уже, похоже, не так тоскует по мне и дому.

— Бедная… Один переезд, второй… Кошки тяжело переносят смену дома, — удрученно пробормотала я, больше всего на свете желая сейчас обнять свою пушистую любимицу.

— Между прочим, твоя Дуся подсказала мне вчера одно мудрое решение, — торжественно объявила Арина.

— Ну-ка, ну-ка? — заинтересовалась я.

— Все очень просто! При выборе мужчин нужно прислушиваться к ее мнению! Я вспомнила, что Дуся не любила твоего бывшего мужа — и оказалась права! Сволочью он оказался редкостной…

— Ну, допустим, не такой уж редкостной, — вступилась я за Костю.

— Хорошо, пусть не редкостной, но сволочью. Главное, Дуся сразу раскусила его натуру. Жаль, что ты не придала этому значения. Так вот, я решила прислушиваться к советам Дуси. А началось все с того, что вчера Потап обидел твою чудесную кошку. Он впервые остался у меня ночевать и зарекомендовал себя самым худшим образом. В общем, я его выгнала…

— Арина! — вскрикнула я.

— Ну что ты ахаешь! Что можно ожидать от человека, способного обидеть невинное животное? Потом я вспомнила, что все мои бывшие не любили кошек. По разным причинам, но факт. И ни с кем отношения у меня так и не сложились.

— Ну, не кошки же в этом виноваты, — осторожно заметила я.

— Не кошки, — согласилась подруга. — Но как я могу строить отношения с людьми, не ладящими с кошками, тогда как я сама — кошатница?! В общем, я подумала и решила, что следующий роман у меня будет лишь с человеком, который любит животных так же, как и я, и которому животные отвечают взаимностью.

— Арина, я уже говорила, что у тебя логика — как у блондинки?

— А кто я по-твоему? — не обиделась подруга. — В общем, Аня, не сочувствуй, а поздравь: я свободна и опять в поиске! Правда, на этот раз уже я знаю, чего хочу!

— Кота!

— Кота, — усмехнулась Арина, поняв мою игру слов. — Главное, чтобы не блудливый был и не гадил. А если серьезно, то мечтаю о таком мужчине, с которым бы могла завести кошку.

— Ох, Арина…

— Ты же ведь слышала фразу «интуиция, как у кошки»? К тому же эти животные считаются непростыми. Есть в них что-то такое…

— Дьявольское, — невольно вырвалось у меня. Вспомнилось, как вчера я попала в странную ситуацию на фабрике, в которую меня фактически заманил маленький невинный (такой уж невинный?) котенок.

— Ну прям уж, «дьявольское», — хмыкнула Арина. — Но нечто особенное в них есть, согласись.

— Ага, — послушно подтвердила я, дабы прекратить этот абсурдный, на мой взгляд, разговор.

— Когда возвращаешься? — сменила тему подруга.

Я ответила, что пока не знаю. Мы поболтали немного, но уже не о кошках и мужчинах (хотя мужчины — испанские — мою подругу интересовали!), я передала Дусе привет и попрощалась.


Ночью я спала беспокойно. Мне опять привиделся кошмар. В этом сне я не блуждала по опустевшим полуразрушенным зданиям, а сразу оказалась в одном из цехов. В тусклом освещении я увидела лежащую на полу фигуру с неестественно вывернутыми, будто у сломанной куклы, конечностями. Голова человека была повернута ко мне затылком, но, и не видя его лица, я поняла, что этот несчастный — Рауль. Онемев от ужаса, я присела рядом с ним. По характеру травм было похоже на то, что он упал с высоты. Боясь притронуться к его изломанному телу, я судорожно прикидывала, как выбраться из этого здания, чтобы позвать на помощь. Рауль еще был жив: из его груди с каждым вдохом вырывался хрип. Но, судя по всему, ему оставалось уже недолго. Я поднесла ко рту кулак и что есть силы сжала зубами костяшки пальцев — дабы не закричать от ужаса и горя, не потерять сознание от ощущения собственного бессилия и непоправимости происходящего. Почему-то я знала, что виновата в несчастье. Это я должна была быть на месте Рауля. Я, а не он… Он вдруг повернул ко мне голову. Его глаза казались черными от расширившихся от боли зрачков. Губы парня дрогнули, будто он собирался что-то сказать, и я склонилась над ним, чтобы расслышать его шепот.

— Берегись, — выдохнул он. Его дыхание резануло по уху холодом. Остывающее дыхание умирающего человека. — Берегись, Анна…

Я слышала его, но не слушала, словно завороженная не в силах отвести взгляда от его губ, на которых пенилась кровь. А Рауль вдруг медленно перевел взгляд с моего лица куда-то мне за спину, словно желая указать на опасность. И я, еще не оглянувшись, поняла, что меня ожидает. Только на этот раз кошмар явился не в виде человека-тени в наброшенном на голову капюшоне, а в виде черного смерча. И в этот момент я поняла, что уйдем мы с Раулем вместе, только он — в рай, а меня унесет ветром в преисподнюю. Не за мои грехи, за чужие…


На этом месте я проснулась. Было еще темно. И в этой темноте, повенчавшейся с тишиной, я вдруг отчетливо услышала, как меня зовут:

— Анна, Анна!

Зов доносился из гостиной, но я знала, что в доме, кроме меня, никого из живых нет. Точно помню, как запирала входную дверь, так что ни одна живая душа не могла бы проникнуть.

Я, жмурясь от страха и боясь пошевелиться даже ради того, чтобы зажечь свет (для этого нужно было встать с кровати, так как выключатель находился на противоположной стене), тем не менее вслушивалась в тишину — раздастся ли еще зов или нет? Нет, меня больше никто не звал, мне послышался лишь печальный вздох, да воздух колыхнулся так, словно кто-то близко подошел к кровати.