Я даже поменяла привычный распорядок жизни, который раньше меня полностью устраивал, а после появления Марата стал не подходить. До знакомства с ним по вечерам я обычно приходила домой с работы, переодевалась и шла гулять с Фулатой; мы болтали, делились впечатлениями, приобретенными за день. Потом возвращалась домой и до поздней ночи сидела в Интернете. Теперь же на Интернет мне не хватало времени. После работы я переодевалась и шла на встречу с катамаранщиком. Иногда мы прогуливались вчетвером – я с Маратом и Ваня с Фулатой. Вместо сидения у компьютера гуляла с парнем. Всемирная сеть просто перестала меня интересовать. Гораздо приятнее сидеть с Маратом у костра, держать его за руку, смотреть на бело-оранжевые раскаленные угольки и чувствовать себя счастливой.

До Марата бывало, что мы гуляли втроем – я, Ваня и Фулата. И только сейчас я поняла, как неправильно это было. Они находились в своем собственном мире, а я была за его пределами, хоть мы и болтали постоянно. Потом, когда стали прогуливаться вчетвером, я ощутила, что, несмотря на то что мы идем компанией, на самом деле компании две. Должно быть, Ваня с Фулатой испытывали те же чувства...

Мы были с Маратом вместе постоянно – и на работе, и после нее. Но даже этого времени нам было мало.

О том, что я круглыми сутками думала о нем, и упоминать не стоит...

Да, что и говорить... Я видела свое будущее только рядом с ним. Для полноценной счастливой жизни мне не был нужен никто, кроме него. Я хотела дружить с ним всегда – и завтра, и послезавтра, и через год, и через пять лет, и через десять. Всегда.

А теперь ничего этого нет. Все рассыпалось...

Что будет дальше, я не знаю. Наверное, ничего не будет.


После расставания с Маратом я находилась в странном и неприятном состоянии. Постоянно была подавлена, меня ничто не радовало, казалось, что умер кто-то близкий и я пребываю в глубоком трауре, хотя формально никто не умирал. Умерли только наши отношения. Но это еще страшнее. Мне не верилось, что закончилось все именно так – мы не поняли друг друга. Такое впечатление, будто нас кто-то сглазил. А может, мы сами себя «сглазили» своей глупостью. Как говорится, нашла коса на камень. Оба с характерами...

Я ничего не могла понять, точно все происходило не со мной, а с кем-то другим. Происходящее мне совсем не нравилось...

Я была в глубоком шоке. Потрясении.

Вторым событием являлось то, что я уволилась со спасательной станции № 5. Именно для этого я отправилась на работу после того решающего разговора с Маратом.

С работой рассталась легко. Вернее, я не испытывала никаких эмоций, когда подошла к начальнику и сообщила, что ухожу. Я что-то ему говорила, объясняла и не слышала своих слов, его слов я тоже не слышала. Кажется, он просил меня не уходить и говорил что-то о ценных работниках. Я же находилась где-то далеко отсюда, общалась с ним на автопилоте. Момент прощания не помню. Может, я просто ушла, а может, всплакнула. Не знаю.

Ушла с работы я для того, чтобы не видеть Марата. Кроме того, тогда, у лавочки, я пообещала, что он меня больше никогда не увидит. Вот и сдержала свое слово. Интересно, он удивился, когда пришел к себе на работу, посмотрел в сторону спасательной вышки и увидел там не меня, а нового работника – напарника Артема или Романа? У моих бывших коллег я ничего не спрашивала. Зачем это нужно? Только раны бередить. С Артемом не встречалась и не переписывалась. Но я помню его взгляд, когда сказала, что больше не буду с ним работать. И никогда этот взгляд не забуду.

Уходом со спасательной станции я оградила и Марата от себя, и его от меня. Я прекрасно знаю свой характер – если бы осталась, бинокль непременно поворачивался бы в сторону проката плавсредств, я наблюдала бы за Маратом целый день и испытывала бы самые ужасные чувства. Человек, который еще вчера был родным, сегодня тебе уже никто. Не можешь к нему ни подойти, ни позвонить, ни помахать рукой. Это жутко.

Одним словом, так закончились наши отношения с катамаранщиком.

Первые дни мне не верилось, что это правда, но, когда я часами смотрела на молчащий телефон, который за последние несколько дней не выдал ни одного нового сообщения от Марата, стала осознавать, что действительно нашей дружбе пришел конец.

Может быть, кто-то подумает, что я почувствовала себя легко и свободно, что освободилась от каких-то обязательств, но это совсем не так. От того, что теперь мне не придется ждать встречи с Маратом, легче не становилось. Когда ждут кого-то – значит, люди вместе, а когда никого не ждут – значит, они уже не принадлежат друг другу. Лучше ждать.

Я бы ждала Марата. Ни с кем другим не дружила бы. Я же знаю себя. Я преданная. Очень. И быстро привязываюсь к людям. Если бы было нужно, я бы ждала его всегда, но теперь не буду его ждать, потому что мы не поняли друг друга. Марат не захотел меня выслушать и понять. Он вел разговор только в свою сторону. Не буду утверждать, но, может быть, он по-настоящему поверил в то, во что хотел верить? Может, ему самому легче расстаться, чем накладывать на себя обязательства по отношению ко мне? Этого я уже никогда не узнаю. А хотелось бы. Интересно.

Я почти не ела, не пила. В душе было опустошение, безразличие ко всему происходящему, постоянно хотелось спать, то есть находиться в состоянии забытья. Очень повезло, что мама была занята предстоящей свадьбой теть Томы с полтергейстом и не обращала на меня почти никакого внимания. Она веселилась, целыми днями болтала по телефону, планировала, что наденет на праздник, и не знала, что в моей жизни случилась настоящая трагедия и какие чувства испытываю я, ее дочь. Но я даже была рада этому, потому что мама попросила бы рассказать обо всем. А я не хотела ничего вспоминать, заново все переживать, мысленно возвращаясь в день, который отпечатался в памяти до конца моей жизни.

Меня не покидало стойкое ощущение бреда. Я понимала, что произошли и происходят вокруг меня какие-то события, но не осознавала до конца смысл того, что случилось. Вспоминала каких-то людей, с которыми познакомилась лишь недавно и которых прежде не было в моей жизни. И не верила, что все они тем или иным образом связаны с исчезновением радости в моей душе.


...Как-то раз ко мне в комнату заглянула мама и доложила:

– Эй, Полина, там к тебе какая-то девушка пришла.

– Какая девушка? – без энтузиазма спросила я. – Фулата?

– Что я, Фулату не знаю? Нет, другая какая-то. Выйди. Она во дворе сидит.

Я встала с кровати и отправилась во двор. Честно говоря, мне было неинтересно, кто там пришел. Я как будто утратила вкус к жизни. Несла траур по умершей дружбе...

На скамейке в тени инжира сидела Катя.

– Привет, – поздоровалась я, почему-то ничуть не удивившись ее приходу.

– Привет. Ты не удивляешься, что к тебе пришла я?

– А чего удивляться? – безразлично пожала я плечами. – Пришла и пришла. Спасибо.

– М-да, – протянула привлекательная брюнетка, которая не так давно хотела расстаться с жизнью из-за негодяя. – Я долго тебя не задержу. Для начала я хотела бы поблагодарить тебя за спасение. Если бы ты тогда не заплыла в море, я лежала бы сейчас на дне. То, что ты сделала, неоценимо.

– Не стоит, – снова пожала я плечами и сказала по привычке: – Это моя работа, – и, немного помедлив, поправилась: – Была.

– Грустно, что все так получилось, – вздохнула Катя. С того дня, как я ее спасла, она прямо расцвела. Наверное, помогла дружба с Артемом. – Мы обе пострадали от Васи. Как и другие девчонки.

– Это ты пострадала, а я нет, – покачала я головой. – Раз уж Артем тебе обо всем рассказал, значит, мы можем открыто говорить. Так вот, Вася в моем разрыве с Маратом совершенно ни при чем. Он только помог открыть то, что копилось в наших душах.

– И это ты называешь «ни при чем»? Как раз-таки очень даже при чем! Если бы он не поцеловал тебя, ничего этого не было бы. Ты бы сейчас не сидела со скорбным лицом, а стояла бы на спасательной вышке и осматривала в бинокль пляж, спасала бы таких дурочек, как я.

– Нет, мы бы нашли другой повод поругаться. Хотя, конечно, Вася тут роль сыграл... Поцеловал меня без спроса. Но что взять с маньяка?

– С какого маньяка? – поразилась Катя, с интересом рассматривая наш сад-огород.

– Ну, Вася же маньяк. Ты что, не знала? О нем по телевизору передавали.

– О Васе? – еще больше изумилась Катя.

– Ну... Сказали, что из тюрьмы Малых Якорей сбежал преступник. Я сопоставила некоторые факты и поняла, что преступник – он, – с уверенностью заявила я и уточнила: – Маньяк.

– Он, конечно, неприятный тип, но никакой не преступник, – не согласилась Катя.

– Это еще почему?

Девушка растерялась:

– Не верится что-то... Ладно, забудем Васю. Я хочу тебе кое-что интересное предложить.

– Что?

– Работу.

– Работу? – удивилась я, выказав хоть какую-то эмоцию впервые за последние несколько дней. – Что за работу?

Катя красивым жестом поправила волосы и объяснила:

– Я же сюда на лето отдыхать приехала. И так получилось, что домик мне сдает семья парня, который работает дрессировщиком в вашем местном дельфинарии. Мы с ним иногда болтаем, когда вечером во дворе встречаемся. Бывает, сидим, чай пьем, телевизор смотрим. Приятный парень. Ненавязчивый такой, спокойный, без всяких замашек. В общем, вчера я сказала ему, что у меня есть хорошая знакомая, которая отлично плавает, любит дельфинов, море. (Это мне Артем сообщил, когда мы разговаривали.) А у них как раз освободилось место – его помощник перешел на более высокооплачиваемую работу, замену пока не нашли. Так что если хочешь, можешь поработать в дельфинарии. Будешь дельфинов кормить, за водой следить после представлений, смотреть, чтобы там разные игрушки не плавали, которые посетители бросают. Денис говорит, что один раз даже смертельный случай был – дельфин игрушку проглотил и задохнулся. Короче говоря, работа непыльная и в твоем вкусе. Дельфины для тебя – самое то.

Я задумалась. Дельфины – это моя слабость. Прежде о работе с ними я могла только мечтать. А теперь перспектива этой работы вполне реальна. Еще не верилось, что ко мне в гости пришла едва знакомая девушка и протягивает руку помощи. Вот что значит человеческая доброта, сочувствие. Друзья, даже едва знакомые, познаются в беде. Но уже конец августа, какая новая работа? Я так Кате и сказала:

– Большое спасибо за заботу, я тронута... Но ведь август вот-вот закончится. Мне в школу. Какая работа? Только приду, а через пару дней уволюсь? Людей подведу... Я так не могу.

Катя пристально посмотрела на меня своими зелеными глазами:

– Полина, да хоть на два дня приди. Неужели ты ничего не понимаешь?

– А что я должна понять? – озадачилась я, смахнув с головы упавший лист инжира.

– Тебе отвлечься надо, вот что, – твердо сказала брюнетка. – Если ты будешь дома сидеть, то совсем зачахнешь. Впечатления тебе новые нужны. Для этого и пойди в дельфинарий, развейся. Поняла?

– Поняла... – эхом отозвалась я.

– Думай. В случае любого решения позвони мне. Денису скажу, согласна ты или нет.

Катя положила на стол бумажку с номером телефона и ушла, дружески похлопав меня по плечу.

Я осталась сидеть на скамейке. Из нашего двора открывался очень красивый вид на горы. Я могу часами смотреть на них. Меня прямо завораживает густой туман, который клубится в горах и медленно тянет «щупальца» в разные стороны, струями расползается по воздуху, захватывая все больше и больше территории. Когда смотришь на эти похожие на дым испарения, плотным, но тонким покрывалом устилающие горы, понимаешь, насколько интересна и умна природа. Она наглядно показывает, что бывает, когда в определенном месте сталкиваются холодный и горячий воздух. Глаз отвести невозможно...

Я и не стала отводить. Глядя на окутанные «дымом» горы, подумала: «А почему бы и не сходить в дельфинарий? Может, Катя права и мне действительно стоит развеяться?»

После этого вопроса пришел другой. Мне стало интересно, где Марат. Он все еще в Лимонном или уже каким-то образом уехал в свой город? Впрочем, какая разница. Что здесь, рядом, в Лимонном, мы уже далеки друг от друга, что на действительно большом расстоянии...

Мой взгляд упал на листочек с телефонным номером.

«Была не была», – решила я и набрала номер.

– Алло, – услышала я голос Кати.

– Кать, это я. Я все решила. Я пойду работать. Ну, развеюсь...

– И правильно! – воскликнула спасенная мной брюнетка. – Тебе это пойдет на пользу. Денис говорил, чтобы ты, если согласишься, в любое время пришла в дельфинарий. Хочет с тобой познакомиться. Он постоянно там. Домой только вечером приходит, когда выступления заканчиваются.

– Хорошо, я найду его. Еще раз спасибо за содействие.

Катя тихо, будто сама себе, что-то сказала про содействие, но я не расслышала как следует и переспрашивать не стала.

Уже через полчаса я была в дельфинарии.