Еще масла в огонь подливало то, что Марат мне не писал, хотя особенной работы у него не было. Просто не писал, и все. Из-за Васи...

В конце концов я не вытерпела и сказала Артему:

– Ну ладно, мне уже пора.

– Куда это тебе пора? – поразился он.

– Как куда? – изобразила я удивление. – Я же тебе вчера говорила, что сегодня поедем с мамой в больницу на осмотр. Врач должен посмотреть, как срастаются ее кости. Забыл, что ли?

– Забыл... – неуверенно ответил Артем, как-то странно на меня посматривая. – А с кем я буду?

– Не знаю, – пожала я плечами. – Пусть меня подменит кто-нибудь.

– Ладно, Витальке позвоню... Или Женьке... То есть тебя сегодня уже вообще не будет?

– Да. У меня очень срочное дело. В смысле, с мамой надо срочно к врачу. Ну, я пошла.

– Удачи...

Под задумчиво-удивленный взгляд Артема я спустилась с вышки и отправилась к Марату.

– Привет, – увидев меня, без особого энтузиазма сказал тот.

– Ты обиделся, – без предисловий произнесла я.

– Я? Нет. На что?

– Ты сам прекрасно знаешь. Из-за вчерашнего послания в бутылке. Ты думаешь, что я очаровалась Васей. Так или нет?

Марат помолчал, потом ответил:

– Так.

– Чудесно! – воскликнула я, не находя себе места от фонтана самых разнообразных эмоций. – Так вот почему ты такие холодные сообщения мне пишешь! Я в шоке. Неужели ты действительно подумал, что я влюбилась в него?

– При чем здесь Вася? – вздохнул Марат и приподнялся на локтях. – Дело тут совсем не в Васе. Ты просто не ценишь меня.

– Я тебя не ценю? – до крайности изумилась я. И потребовала: – Объясни. Сейчас же объясни свои слова.

– Я хочу отказаться от дома, от родных, всех бросить и сюда переехать жить, а ты... Ты обижаешь меня. Я видел твою реакцию на письмо. Если бы я не был рядом тогда на пляже, ты бы без раздумий к Васе побежала среди ночи.

От этих слов у меня потемнело в глазах.

– Значит, ты делаешь для наших отношений все, а я ничего? – прошептала я.

Наверное, в моем тоне было что-то необычное, потому что Марат даже как-то испугался.

– Нет! Я не это хотел сказать. То есть... Ну, это, но ты не так поняла.

– Я, по-твоему, что, умственно отсталая? Смысл слов не понимаю? Ты прямым текстом сказал, что ты делаешь ради нас многое, а я – ничего. Я умею только обращать внимание на Вась и больше ничего. Ты это сказал. Я слышала. И не надо теперь идти на попятную.

– Ну, в общем и целом...

От того, что он согласился, у меня потемнело в глазах во второй раз.

– Значит, так, да? Значит, я ничего не делаю? А что сделал ты? – с пафосом спросила я и не менее пафосно сама же ответила: – Ничего ты не сделал! Своих родных ты только на словах бросил, точно так же, как и переехал жить сюда! Это – слова! А действий никаких не было! Так что ты не имеешь никакого права меня упрекать.

– Они будут, действия эти, будут.

– Вот когда будут – тогда и предъявляй мне претензии, а пока ничего не сделал – не смей меня попрекать, – повторила я. – В данный момент ты здесь находишься не из-за меня, а потому, что работаешь в этом городе. Надо же... Стоило лишь появиться этой гадкой бутылке, как все стало на свои места, все высказали, что думали раньше, но не говорили.

– Я ничего такого не думал, – вскакивая на ноги, испуганно запротестовал Марат. – Я не знаю, зачем это сказал. Полина, пойми, я просто переживаю. Я не хочу тебя терять. Будь моя воля, я бы оградил тебя от всех людей. Мне больно, когда у тебя становится мечтательное выражение лица при мысли о других парнях. Вот и все. Это ревностью называется...

Но я не слушала Марата. Я продолжала говорить свое (если меня понесло, то уже не остановишь):

– А может, ты только повод искал, чтобы поссориться? Чтобы не переезжать сюда и родных не бросать. А что, все очень удачно – я вроде как влюбилась в другого, а ты обижен. Вот и выходит, что я – черт с рожками и копытами, а ты – ангел с нимбом и крылышками. Ты уезжаешь в свой город со спокойным сердцем, а я остаюсь тут и ругаю себя за то, что я такая ветреная и упустила хорошего друга. Отличный план, ничего не скажешь!

– Что ты несешь! – крикнул Марат. – Ты же прекрасно знаешь, что это не так. Зачем мне было бы говорить вчера о том, что я сюда перееду, если бы не собирался этого делать?

– Зачем? А чтобы я почувствовала себя человеком, ради которого чем-то жертвуют. Потом ты планировал сделать то, что я только что сказала. Очень эффектно, конечно, с этим не поспоришь.

– Глупости говоришь.

– Никакие не глупости. Не удивлюсь, если ты сам эту бутылку на пляж подкинул, чтобы потом из-за нее поругаться и сделать меня во всем виноватой, – заявила я. И я бы действительно поверила в эту версию, если бы не знала, что это неправда и все обстоит иначе.

– Я даже не знаю, что ответить на эту чушь, – беспомощно покачал головой Марат.

– А ничего отвечать не надо, – усмехнулась я. – Я и так уже все поняла. Следующим летом сюда можешь не приезжать, раз собираешься постоянно меня попрекать своими жертвами ради меня, которых совсем не было. Я уже себе представляю наше будущее – ты каждый день будешь паковать вещи и говорить, что уезжаешь обратно домой, а я стану тебя уговаривать остаться. Так вот запомни – не бывать этому! Или нормально все должно быть, или... вообще никак.

Я была зла, как тысяча чертей. И уже совсем не могла понять, где правда в наших словах... Сгоряча люди могут много чего друг другу наговорить, не понимая, что потом будут об этом жалеть. В минуты ссоры человеком руководит не ум, а ярость и желание перекричать собеседника, с которым до скандала был очень близок.

– Полина, я не хочу ссориться. Давай забудем все, что друг другу наговорили, – предложил Марат. – Мы же оба понимаем, что все не так. Это нервы. Просто нервы из-за скорой разлуки. Послушай... Я всем сердцем хочу, чтобы наш роман был не курортным, а начавшимся на курорте. Понимаешь?

Но так быстро я не могла помириться. Я все еще была удивлена упреками Марата. И сказала:

– Давай вечером поговорим. До того времени подумаем над всем еще раз. А сейчас мне идти нужно.

– Куда?

Солгать Марату, что еду сопровождать маму в больницу, я не могла, потому что он наверняка предложил бы свою помощь. С мамой они всегда находили общий язык. Марат с открытым ртом слушал ее рассказы о мистике, а мама это очень ценила и считала его кем-то вроде Ученика, который хочет постичь Истину. Марат же в свою очередь искренне считал ее человеком, обладающим этой самой Истиной.

В связи с этим обстоятельством я придумала новую легенду:

– Фулата попросила меня помочь ей выбрать подарок для Вани. У него скоро день рождения.

Ваня был парнем Фулаты.

– Да? Ну ладно. Только запомни: вечером мы должны увидеться и все раз и навсегда решить. Я не выношу эту ругань. Она меня угнетает.

– Хорошо.

– И еще, – остановил меня Марат. – Давай поговорим где-нибудь подальше от пляжа.

– Почему? – удивилась я.

– Потому что боюсь найти еще одно послание в бутылке...


До Малого Якоря ходил автобус. Путь был недалеким – всего двадцать минут езды по серпантину – извилистой горной дороге.

Оглядываясь по сторонам, как какая-нибудь воровка (нет ли поблизости Марата или Артема?), я достигла остановки и села в старый оранжевый автобус, который кроме маршрута «Лимонное – Малый Якорь» ничего в своей автомобильной жизни не видел. Изо дня в день он ездит по этой петлистой дороге. Наверное, водитель мог проехать весь путь с закрытыми глазами и ни разу не ошибиться на поворотах, которые на серпантине имеют очень большое значение...

В автобусе было душно, а все окна почему-то наглухо закрыты. Прикрепленный к каркасу лобового стекла дребезжащий вентилятор гонял около водителя мух и горячий воздух.

Многие пассажиры были приезжими – их можно было узнать по бледным лицам и полиэтиленовым пакетам, которые они держали в руках на случай укачивания, – серпантин может вынести далеко не каждый житель равнин.

Из автобуса я вышла вся потная и помятая старушками с корзинами и ведрами, набитыми разнообразными фруктами и ягодами.

Где находится дом Васи, я запомнила с первого раза после прочтения послания. Дело в том, что Родниковая улица располагается по соседству с Майской, а там живет моя двоюродная бабушка. Но сейчас я шла не к ней, а к Васе.

По мере приближения к Родниковой мой шаг становился все медленнее и медленнее. Сейчас все причины посещения Васи показались мне в высшей мере глупыми, впрочем, как и сама эта вылазка.

С каждым шагом я ругала себя все сильнее: «И зачем я сюда приехала? Только зря время потратила. Нужен мне этот Вася, как пятое колесо телеге... Можно и без него все проблемы решить».

И я уже даже развернулась, чтобы поехать обратно домой, но в этот момент глаза наткнулись на табличку «Родниковая, 1».

Я остановилась так резко, будто наткнулась на невидимую стену.

«Идти или не идти? Он живет через несколько домов. Если я его увижу, то что скажу? Зачем мне его видеть в принципе?» – терзалась я сомнениями.

Поколебавшись, я все же сделала шаг вперед. Любопытство взяло верх. Мне очень захотелось посмотреть на Васю – человека, из-за которого брюнетки сводят счеты с жизнью. А еще – может, это странно, но меня точно магнитом тянуло к двенадцатому дому. То ли потому, что я была до крайности заинтригована Васиной личностью, то ли я сделала в жизни что-то плохое, из-за чего настало время расплачиваться, ведь эта поездка повлекла за собой... Стоп! Не буду торопиться. Всему свое время.

Не помню, как я оказалась перед домом 12. Очнулась только возле него.

Я не понимала, что здесь делаю. Чувствовала себя как во сне. Все казалось каким-то нереальным, будто нарисованным на бумаге, которая может колыхнуться, едва подует ветер. И трава, и небо, и хурма с только что начавшими наливаться плодами, и уже спелый инжир над моей головой – все нарисованное. Вот сейчас я проснусь в своей постели, и этот безумный поход к Васе окажется сном.

Но я не просыпалась. Вместо этого стояла у забора и осматривала дом № 12. Хотя с определениями я погорячилась. Это нельзя было назвать домом. На небольшом участке, заросшем сорной травой в человеческий рост и перезревшей кукурузой, стояло деревянное строение диковинного вида. Покосившееся, с облупившейся светло-зеленой краской, какой обычно красят комбайны, размерами как хорошая собачья конура. Но больше всего меня поразило другое – на крышу дома была наброшена военная маскировочная сетка, а крыльцо для каких-то целей было занавешено тоже сеткой, но рыбацкой.

«Слов нет», – только и смогла подумать я.

Как это ни странно, но дом № 12 с заметными щелями между досок очень гармонично вписывался в окружающий мир. Было бы удивительно, если бы на тихой и зеленой Родниковой улице не имелось подобного сооружения.

После увиденного я уже не могла с собой совладать... Теперь мне не терпелось посмотреть на самого Васю, обладателя столь необычных апартаментов. А может, я ошиблась адресом и Вася живет где-то в другом месте? Хотя где еще жить столь романтической натуре, если не в деревянном домике с маскировочной сеткой на крыше? Наверное, Вася выбрал себе образ печального отшельника, разочаровавшегося во всем мире и отдавшего свою судьбу бутылке из-под шампанского.

И вдруг перед самым своим носом я увидела шнурок с кисточкой на конце. Заинтригованная, я проследила взглядом за шнурком и обнаружила, что к другому его концу привязан колокольчик, который прикреплен к крыльцу.

Рука сама собой потянулась к шнурку и дернула его.

В первые две секунды у меня еще была возможность убежать подальше от этого дома и навсегда забыть, что я сюда приходила...

– Кто там? – услышала я мужской голос, владелец которого был скрыт рыбацкой сеткой.

Поколебавшись, я ответила:

– Это Полина.

– Полина? – переспросил голос и чуть тише добавил: – Такой у меня еще не было.

Не успела я как следует обомлеть, сетка отодвинулась в сторону и из-за нее вышел парень. Пожалуй, на описании его внешности стоит задержаться. Ростом он был под два метра. Накачанный (но не до безобразия) обнаженный торс, на бедрах – узкие застиранные джинсы светло-голубого цвета, каштановые волосы были не короткие, но и не длинные. Лицо – симпатичное, но не в моем вкусе. Вроде бы ничего отталкивающего в нем не было, но мне оно не понравилось сразу. За привлекательными чертами скрывалось что-то высокомерное, насмешливое и обманчивое. Не знаю почему, но почти всех моих знакомых девчонок тянет на таких парней, как пчел на мед, а вот мне они никогда не нравились.

Всем своим видом парень пытался изобразить одухотворенный и печальный образ: тоскливый взгляд с какой-то тайной, о которой, наверное, умоляли рассказать все его девушки, а он отнекивался: «Нет, нет, это неважно, не бери в голову...» – тем самым привлекая к себе еще больше интереса. Но у меня возникла какая-то необъяснимая внутренняя неприязнь к нему и желание как можно скорее отсюда убежать. Не нравился мне этот красавец, и все тут.