Марина Линник - Расплата за грехи

– Заряжай! – ревел взбешенный лорд Кондрингтон. – Чего медлите?.. Заряжайте мушкеты!.. Лейтенант, пожар в трюме погашен?

– Нет, милорд, нам никак не удается его потушить. Корабль сильно поврежден, милорд. К тому же среди личного состава имеются большие потери.

– Я готов положить всех до единого матросов и солдатов, – прошипел лорд Кондрингтон, пристально глядя на лейтенанта Джонсона. – Только доставьте мне на борт эту мерзавку!

А тем временем с фрегата «Эвмена» был произведен очередной залп. На этот раз, находясь в непосредственной близости от противника, мистер Гик решил зарядить пушки пучковыми бомбами. От удара флагманский корабль слегка накренился, но и этого было достаточно, чтобы незамедлительно произведенный ответный залп пронесся над головами матросов «Эвмены», и ядра, не задев их, упали в море с противоположной стороны фрегата.

– Два румба вправо! Приготовиться к сближению! – прокричала Морин. – Мистер Лоу, приготовиться!.. Абордажная группа!.. Вперед! На абордаж!

В тот же момент фрегат «Эвмена» всем своим крепким корпусом протаранил раненое судно противника. С рей раздались выстрелы, а на вражескую палубу с борта врезавшегося судна полетели дымовые шашки и гранаты, тем самым давая возможность абордажной группе, управляемой квартирмейстером, беспрепятственно попасть на флагманский фрегат. Дым рассеялся, и в отблесках пожарища завязался смертельный бой. Матросы с «Эвмены», которых теперь трудно было назвать пиратами из-за внутренних и внешних изменений, произошедших в этих людях, дрались, как тигры. Четверо лазутчиков, устроивших взрыв, сняв английскую форму, присоединились к своим товарищам, орудуя саблей налево и направо.

– Эдвард, вы куда? Вы остаетесь здесь за капитана! – быстро проговорила Морин, натягивая перчатки и поправляя воткнутые за кушак пистолеты.

– Морин, почему? – удивленно спросил милорд. – Вы сами намереваетесь идти в этот ад? Это не место для женщины. Останьтесь лучше здесь, мы там справимся и без вас.

– Вы думаете, что я буду отсиживаться на корабле, когда решается моя судьба? – гневно прокричала Морин, бросив на Эдварда недовольный взгляд. – Это моя битва! Я ждала ее три долгих, очень долгих года… И не вздумайте меня останавливать, Эдвард. Я никогда вам этого не прощу!

– Хорошо, Морин, вы правы, – сдался лорд Рочестер, знавший характер девушки. – Но в таком случае возьмите меня с собой! Я буду защищать вас!

– А кто будет защищать корабль, если на нем никого не останется?.. Дункер и Лоу уже там… Сами подумайте, на кого еще я могу оставить свой корабль?.. Абери, вперед! – крикнула девушка и, выхватив дюссак, уцепилась за свободно висящий вант и в тот же миг очутилась на вражеской палубе.

Охватившее ее неистовство и вырвавшаяся наконец долго копившаяся ненависть вселили силы в хрупкое создание. Она сражалась наравне с мужчинами и ни в чем не уступала им – ни в силе, ни в умении. В самый разгар битвы она увидела стоявшего на корме лорда Кондрингтона, командовавшего солдатами. Прокладывая себе дорогу к корме, она постепенно приближалась к заветной цели. Когда Морин была уже совсем близко, то вдруг услышала насмешливый голос вице-адмирала:

– Бог ты мой, какая встреча! Мисс Батлер! А я все гадал: когда же я вас, наконец-то, увижу? Как жаль, что эта встреча получилась такой короткой. Когда встретите своего папашу, передавайте от меня привет! – с этими словами лорд Кондрингтон навел пистолет на девушку и выстрелил.

Следующие несколько секунд показались Морин вечностью. Она отчетливо видела летевший заряд, который неотвратимо приближался к ней, но девушка стояла как зачарованная, не в силах пошевелиться. Внезапно Морин почувствовала, как сильные мускулистые руки оттолкнули ее в сторону. Упав, она чувствительно ударилась головой о палубу и на секунду потеряла сознание. Как только Морин пришла в себя, она посмотрела на человека, который спас ее, оттолкнув и приняв удар на себя.

– Командор? – она бросилась к нему. – Но зачем? Почему?

Умирающий командор Бирмингем слегка приподнял голову и слабо улыбнулся.

– Я очень виноват перед вами, мисс Батлер. Я с самого начала знал всю правду. Капитан Уолкинсон по прибытии в порт рассказал мне вашу печальную историю. Но я был запуган и боялся потерять свое место. Если бы у меня хватило смелости рассказать на суде всю правду, то это, конечно, уже не спасло бы вашего отца, но ваш жених остался бы жив. Но я струсил… Нет, нет, не благодарите меня. То, что я спас вам жизнь – самое малое, что я мог для вас сделать… Прощайте! Да хранит вас Господь!

Голова Бирмингема безжизненно упала на палубу. Морин закрыла ему глаза. Низость командора Бирмингема, приведшая к гибели ее возлюбленного, была смыта кровью.

– Покойтесь с миром, командор! Я прощаю вас! – тихо произнесла девушка и, подняв голову, посмотрела на своего врага.

Там, на корме, в зареве пожарища, который разгорелся с новой силой, она увидела довольного, ухмыляющегося лорда Кондрингтона.

– Пора за все ответить, милорд! – прошептала девушка и, подхватив упавший дюссак, направилась на корму.

Вначале лорд Кондрингтон, шутя, парировал удары, стараясь своим пренебрежительным тоном и издевками вывести Морин из себя. Но чем дольше продолжался их поединок, тем бледнее становилось его лицо. Он все чаще и чаще ошибался и пропускал удары. Ужас от понимания неизбежности надвигающегося поражения исказил его лицо. Суровый взгляд глаз цвета морской волны, сверкавших, как аквамарин, на загорелом спокойном лице девушки, заставил лорда Кондрингтона внутренне содрогнуться. «Пощады не будет», – пронеслось у него в голове. Эта мысль придала храбрости его трусливой душонке, и он удвоил натиск. И если бы не молодость и жажда мести, удвоившая ее силы, Морин пришлось бы туго. Рана, полученная в первые минуты сражения, сильно беспокоила ее. И когда ей показалось, что еще мгновение и она упадет, неведомая сила вдруг окружила ее своим теплом, и Морин отчетливо услышала голос своего отца: «Морин, моя дорогая. Я безмерно горжусь тобой. Будь мужественной до конца!»

Собрав последние силы, девушка сделала знаменитый выпад, которому отец обучил ее в детстве и который не раз спасал ему жизнь. Рапира лорда Кондрингтона полетела на палубу. Вице-адмирал упал и в ту же секунду почувствовал холодную сталь у своего горла.

– Довольно, милорд, смертей! Прикажите всем сдаться, и они останутся живы! – зло проговорила Морин сквозь зубы. – Ну же, почему вы молчите?

– Сложить оружие! – прохрипел поверженный лорд Кондрингтон.

– Вас не слышно, лорд Кондрингтон, вице-адмирал флота Его королевского Величества! – надавливая дюссаком на горло милорда, глухо сказала Морин.

– Я приказываю всем сложить оружие! – хриплым голосом прокричал вице-адмирал.

– Вы что, не слышите? – в свою очередь, громко крикнула Морин, обводя взглядом сражавшихся людей. – Лорд Кондрингтон приказывает вам сдаться, господа!

Наступило безрадостное утро. Несмотря на победу, настроение у моряков «Эвмены» было не радужное. Они понесли большие потери: девять человек были убиты, а более пятнадцати ранены. Среди раненых была и Морин, которую в бессознательном состоянии лорд Рочестер, после ареста вице-адмирала, отнес на руках в каюту. Уложив ее на кровать, он разорвал сорочку и осмотрел кровоточившую рану. Она была сквозная и не представляла опасности сама по себе. Но из-за большой потери крови состояние девушки вызывало беспокойство. В такой ситуации командовать кораблем было невозможно, поэтому, переговорив с квартирмейстером, лорд Рочестер предложил ему возглавить команду на время болезни девушки, у которой, ко всему прочему, проявились первые признаки желтой горячки, как называли желтую лихорадку в Новом Свете.

Мистер Лоу принялся за работу с рвением. Арестованного лорда Кондрингтона он заковал в кандалы и посадил вместе с капитаном Уолкинсоном и его помощником. Тех солдат и матросов с вражеского судна, которые изъявили желание остаться на фрегате в качестве матросов, он передал в распоряжение боцману, а остальных, включая раненых, посадил в уцелевший вельбот со «Святого Георга» и отпустил с миром. До ближайшей обитаемой суши было рукой подать, так что при таком спокойном океане и с провизией, предварительно оставленной в вельботе, они в два счета добрались до людей, которые оказали им всю необходимую помощь. Рассказывая небылицы о корабле-призраке, где команду возглавляет прекрасная морская сирена, они взбудоражили все население острова. Первой мыслью островитян было изловить дьявола во что бы то ни стало. Но дальше разговоров дело не пошло. Смельчака, пожелавшего бросить вызов потусторонним силам, не оказалось.

А между тем корабль-призрак покинул место сражения, о котором напоминал теперь лишь остов почти дотла сгоревшего флагманского фрегата, медленно погружавшийся в морскую бездну, и взял направление на север. Жизнь капитана внушала опасения, и по совету Абери, ее преданного слуги, корабль вновь взял курс на Бермудские острова.

– Ох, Абери, – вытирая мокрым платком горячий лоб девушки, произнес Эдвард. – Ты уверен в том, что Наганигабо сможет ей помочь? Это не выдумки? Он же все-таки вождь, а не шаман.

– Да, Черный Ворон. Вождь мудр и прожил много лун. Я верю ему. Он спас однажды Абери и спасет дочь нашего Курикавери.

– Сколько раз тебе повторять, дружище, Морин – не дочь вашего Курикавери, – дружески хлопая по плечу индейца, ответил милорд.

– Нет, ты не убедишь меня в обратном, Черный Ворон, – упрямо сказал индеец. – Она мужественна, храбра, как рысь, ловка, как ласка, и у нее сердце, преисполненное доброты и щедрости. Только дочь Солнца может обладать такими достоинствами!

– В этом я с тобой согласен, Абери, – грустно проговорил Эдвард, с печалью глядя на бредившую от высокой температуры, находившуюся в забытьи девушку. – Только вот боюсь я, не довезем мы ее до твоего вождя. Она очень слаба. И как назло, дует встречный ветер, и мистер Лоу, по-моему, уже совсем загнал команду, пытаясь выжать хотя бы десять узлов.

– Ты ее любишь? – внезапно спросил Абери и хитро улыбнулся.

– С чего это ты взял? – смутился Эдвард, опуская глаза.

– Черный Ворон очень заботится о дочери Солнца.

– Ты прав. Не буду скрывать. Я люблю ее всем сердцем, всей душой. Каждая частичка моего тела наполняется счастьем, когда она рядом. Ради одной ее улыбки я могу выйти лишь с саблей в руке против целой армии врагов. Чтобы быть с ней, иметь возможность находиться возле нее, я пожертвовал всем: положением, властью, деньгами, родиной.

– А дочь нашего Курикавери любит Черного Ворона?

– Увы, она испытывает только чувство благодарности и видит во мне лишь друга, – горько усмехнувшись, признался Эдвард. – В ее сердце по-прежнему живет любовь к человеку, который был оклеветан лордом Кондрингтоном и казнен. Я уже сделал все, что мог, чтобы завоевать ее любовь, но…

– Черному Ворону не к лицу так себя вести. Черный Ворон – воин! – с вызовом сказал Абери. – А воины никогда не сдаются! Вот увидишь: не пройдет и двух лун, как дочь Солнца изменит свое отношение к Черному Ворону.

– Я искренне этого хочу, Абери, – вздохнул лорд Рочестер и взял в свои ладони горячую руку девушки.

В дверь кто-то осторожно постучал.

– Войдите! – негромко разрешил милорд и повернул голову в сторону вошедшего человека. – Что-то случилось? – Эдвард напряженно всматривался в усталое лицо квартирмейстера.

– К счастью, нет, милорд, – успокоил его мистер Лоу. – Я тут… черт возьми… я… Просто ребята хотят знать, как наш капитан, сэр.

– Пока без изменений, – грустно сказал лорд Рочестер. – Но я надеюсь… Главное, успеть вовремя добраться до Бермуд!

– А, ну вот… я все вспоминал… о чем я еще хотел сказать, сэр, – мысленно браня себя на косноязычие, заявил квартирмейстер. – Ветер переменился, так что теперь пойдем живее. Я приказал поставить дополнительные паруса. Еще немного, и мы помчимся, как ветер. И пусть мои внутренности сожрет Кракен, если мы в скором времени не достигнем острова!

– Отличная новость, мистер Лоу. Благодарю вас.

– Да не за что, милорд… Вы там… – Он замялся в дверях. – Ну там… если капитан придет в себя, передайте ей привет от команды, ну и, конечно, от… и от меня, сэр.

– Непременно, мистер Лоу. Я обязательно все передам капитану.

Через несколько дней, благодаря хорошей погоде, фрегат прибыл на место. В течение этих дней у Морин наступило временное облегчение, и она, при помощи верного Абери и лорда Рочестера, смогла даже выйти на палубу. Но уже на следующий день болезнь вновь дала о себе знать. Когда «Эвмена» бросила якорь в уже известной морякам бухте, шансов на спасение девушки почти не оставалось.

Три дня и три ночи Наганигабо не подпускал никого к своему вигваму, куда он приказал отнести девушку, теперь больше напоминавшую тень, нежели человека. Он, вопреки всем правилам и традициям племени, сам готовил ей еду и питье и, подобно шаману, собирал коренья и травы. Три дня и три ночи лорд Рочестер и вся команда не находили себе места от волнения. С первого взгляда волнение последних могло показаться довольно-таки странным: чтобы сильные, закаленные в боях моряки, загрубевшие не только внешне, но и внутренне, которые еще несколько лет назад и слыхом не слыхивали о таких человеческих качествах, как благородство, честь или милосердие, вдруг стали волноваться из-за какой-то девицы! Теперь же они ходили кто вокруг вигвама, кто по палубе корабля и ожидали вестей. Прикоснувшись к чистому источнику, только самый безнадежный останется негодяем. Столкнувшись с Морин, моряки вынуждены были задуматься о том, что жизнь состоит не только в выпивке, разгульной жизни и грабежах. Стало ясно, что существует совершенно другой, пока недоступный им, мир. Нет, они, конечно, не стали в одночасье благонравными и смиренными, но и возвращаться на путь грабежей и убийств (дождавшись освобождения от обещания, данного в Порт-Ройале), как мечтали раньше, уже не собирались. Обратной дороги к разбойной жизни не было.