— Второй раз иногда получается лучше.

— Я знаю.

— Потому что во второй раз никто уже не притворяется, — продолжал Ян. — Уже можно не орать дурным голосом и не рычать от страсти, а просто и спокойно делать ритмичные движения.

— Тебе не нравится, как я себя веду? — удивилась Вероника. — Какой же ты все-таки зануда! Разве тебе не приятно, когда я показываю, что мне хорошо?

— Мне все в тебе приятно, — сказал он, — особенно сейчас, когда ты злишься.

— Я никогда не злюсь, — просто ответила она. — Какой смысл? А если ты думаешь, что я притворялась, когда кричала и стонала, то да, я притворялась. Старалась для тебя. Мне-то лично на фиг не нужны все эти вопли. Мне-то лично вообще все это не больно-то нужно. Просто хочется, чтоб тебе было хорошо. А мне все равно, что трахаться, что картошку жарить. Картошка даже приятнее иногда.

— Ну, за неимением картошки… — Ян наклонился над ее грудью и бережно поймал губами бледно-розовый, почти бесцветный шарик сосочка.

— Все притворяются, только по-разному, — не реагируя на его ласки, продолжала мурлыкать Вероника. — Нельзя без этого. Это как одежда, как макияж. Все хотят казаться лучше. Все хотят нравиться. Если тебе нравится, когда женщина лежит, как бревно, тогда пожалуйста, я буду лежать, как бревно. Меня первым трахнул учитель физкультуры. Вот это был учитель, всему научил. Я к девятому классу уже всех его приятелей обошла, и все с ума сходили. Всем нравилось, один ты такой зануда.

Ян ущипнул ее за крестец, и она удивленно ахнула. Он почувствовал, что сосок между его губами вдруг отвердел и потянулся вверх. Продолжая покалывать ногтями ее тонкую кожу ниже поясницы, он поцеловал и вторую грудь. Вероника замолчала и закрыла глаза. Ее щеки вдруг порозовели, и губы приоткрылись.

— Почему ты остановился? — прошептала она. — Я сама не знаю, когда притворяюсь, когда нет. Но ты не останавливайся.

И он больше не останавливался.

Она ушла поздно вечером. Ян проводил ее до Садовой.

— Отвезти тебя? — спросил он, надеясь, что она откажется. — Я уже абсолютно трезвый.

— Иди, отдыхай, — засмеялась она, останавливая такси небрежным взмахом пальцев. — Только знаешь что? Если тебя завтра спросят, скажи, что я ночевала у тебя, ладно?

— Кто спросит?

— Кто бы ни спросил. Так и скажи. Всю ночь, ладно?

— Тебе нужно алиби?

— А кому оно не нужно?

Он побрел к своему дому, расслабленно шаркая и сунув руки в карманы. Но, не сделав и пяти шагов, вдруг остановился. Опустился на одно колено, пытаясь развязать и снова завязать шнурок. И при этом незаметно выворачивал голову, чтобы посмотреть вдоль Садовой.

Наверное, у всех инструкторов по вождению вырабатывается сверхъестественное умение видеть затылком. Во всяком случае, сейчас Ян эту способность у себя обнаружил, оставалось ее только проверить. Именно затылком он увидел, что вслед за такси, на котором уехала Вероника, от тротуара оторвалась грязно-белая «пятерка», почти неразличимая в неверном свете белой ночи.

Он выворачивал шею, он даже привстал, забыв о конспирации, но ничего не увидел — ни такси, ни «пятерки». Обе машины свернули в сторону Фонтанки, и Яну оставалось только снова поставить себе диагноз. Мания преследования.

Когда он вернулся домой, телефон трещал уже охрипшим звонком.

— Ты где шатаешься? — укоризненно спросил Петрович.

— Уже неважно. Слушай, дед, есть новости. Как думаешь, нас прослушивают?

— Не обобщай, Яшка. Не нас, а тебя. Мои разговоры никому не интересны. Что стряслось-то?

— Машину к гонкам можешь не готовить, вот что. Некому на ней будет гонять. Некому больше. Понимаешь намек?

— Понимаю, — помолчав, ответил Амурский. — Гонщик сошел с дистанции?

— Сняли его с дистанции, Петрович. Одним выстрелом сняли.

В трубке долго не было слышно ничего, кроме шороха и вздохов. Наконец, Амурский произнес:

— Ну, все там будем. Приезжай, помянем.

— Сегодня я не могу, — сказал Ян. — Завтра в бассейне увидимся с утра, есть о чем потолковать.

— До утра я не дотерплю. Приезжай, потолкуем.

— Нет, извини.

В ответ Петрович пожелал спокойной ночи, используя матросский лексикон.

9. Засада в лесу

Послав ежедневный отчет в московский офис «Юноны», Алина получила в ответ длинный, на восьми страницах, перечень неотложных дел. К счастью, к этому времени она уже успела выполнить почти всю намеченную программу, но несколько позиций из перечня заставили ее призадуматься.

3.1. «Природоохранные мероприятия на территории лесного лагеря.

Выполненные: (перечислить с указанием произведенных затрат).

Намеченные к выполнению: (перечислить с указанием срока и ориентировочного размера сметы)».

3.2. «Схема водоснабжения лесного лагеря».

3.3. «Система и схема канализации лесного лагеря. Канализационные сооружения (год постройки, конструктивные признаки отстойников — горизонтальные/вертикальные/ радиальные)».

Как только в офисе появился Артем, она спросила:

— Ты знаешь, что такое радиальные отстойники?

— Конечно. Кто же не знает таких элементарных вещей? Алиночка, не забивай голову всякой ерундой. У нас сегодня будет тяжелый день. Проверка из администрации. Приедет Фира, ей надо все показать в лучшем виде.

Он опустился в кресло, положил ноги на журнальный столик и закурил.

— Как тебе мои девчонки? Не капризничают?

— Подожди, сейчас это не главное, — Алина встала из-за стола и открыла окно. — Мне надо отправить отчет в Москву. И я не знаю, что писать про наш лагерь. Понимаешь, я не могу ответить на вопросы, пока не увижу все собственными глазами. А в Москве хотят знать подробности. Вот, к примеру, какие там, в лагере, отстойники?

— Да какая разница? — Голопанов с интересом перелистывал рекламный проспект. — Классный слоган, полюбуйся. «Ибица ждет юных». Фиру надо будет отправить на Ибицу, наверное. Пусть почувствует себя юной. Как, одобряешь?

— Хорошо, отправим. Артем, давай съездим в лагерь. Корша я не могу поймать, его нигде нет.

— Он сидит в лесу, занимается ремонтом. Ему сейчас не до нас с тобой. А может быть, Фира захочет в круиз по островам Адриатики? Нет, на три недели она не решится из города уехать. Уик-энд на Ибице — еще туда-сюда, но оставить без присмотра город на три недели…

Алине стало понятно, что Артем ни под каким видом не пустит ее в лагерь. Настаивать на своем? Спорить? Неизвестно, что из этого выйдет. К тому же гораздо важнее понять — почему он так себя ведет? Почему он прячет от нее этот лагерь?

— Я бы и сама не прочь слетать на Ибицу, — вздохнула она.

— Нет проблем, — оживился Голопанов. — Вот сдадим объекты и махнем.

— Когда ждать Фиру?

— С шестнадцати до семнадцати. Потом кормим ее в ресторане.

— В каком?

— Она скажет. Фира — баба непредсказуемая. Будь с ней поласковее. А если тебе так хочется увидеть лагерь, я организую прогулку на катере. Только имей в виду, на это уйдет целый день.

— Когда?

— Ну, давай завтра. Или послезавтра.

— Завтра, — сказала Алина, делая пометку в ежедневнике.

— Кстати, о катере. Чуть не забыл. Нужна твоя подпись, — он достал из папки несколько бланков. — Вот здесь, договор о покупке катера. Все четыре экземпляра, подпись на каждой странице. Так, хорошо. Это счет за катер, в углу напиши «оплатить». И подпись. А это счет за ГСМ, на следующий квартал. Вот так, умница.

— Люди, которые работали на катере, они остались? Или ты их уволил? — спросила Алина, подписав счет.

— Формально они и не работали ни на каком катере. Но я их оставил. Надо будет заключить соглашение. Или взять на постоянную работу, на какую-нибудь должность при бассейне. Учти это, когда будешь пересматривать штатное расписание. Я еду осматривать новую квартиру. Поедешь со мной?

— У меня свои планы.

— Тогда встречаемся у бассейна в полчетвертого.

Алина с облегчением закрыла за ним дверь. Если бы он спросил о ее планах, снова пришлось бы хитрить, выдумывать, изворачиваться. Не могла же она ему сказать, что собирается предпринять новую попытку добраться до лагеря.

Она развернула новую карту, купленную в туристическом магазине. Здесь был отмечен и лагерь, и дорога к нему. Теперь Алине было понятно, что в прошлый раз они со Стрельником не промахнулись. Они были на верном пути, но им помешала преграда на дороге. Очевидно, это был как раз мусор из лагеря, ведь там идет ремонт. Надо было не тратить время, а дойти до лагеря пешком.

Алина посмотрела на часы. Двенадцать. Успеет ли она обернуться за четыре часа?

За окном раздался шум подъехавшей машины. Алина отогнула занавеску и увидела Стрельника, выходящего из боевого «Вольво» цвета кубинского лимона.

«Вот кто мне нужен», — подумала она.

Зайдя в ее кабинет, инструктор неловко остановился на пороге. Сегодня он был почему-то в сапогах и в камуфляжной куртке с капюшоном.

— Садитесь, — пригласила его Алина.

— Да я в рабочем, — отказался он, разглядывая рекламные плакаты на стенах. — Алина Ивановна, сегодня не смогу я позаниматься с вашими девочками. Это как, не смертельно?

— А что случилось?

— Надо съездить кое-куда.

— Жаль, — сказала Алина. — А я хотела вас попросить об одной услуге.

— Просите.

— Но вы заняты.

— Это не имеет значения, если вы просите. Вам я не могу отказать.

— Помните дорогу к лагерю? Я все-таки хочу туда попасть.

Она не стала напоминать о том, что Стрельник сам обещал доставить ее туда. Мужчины всегда обижаются, когда их тыкают носом в невыполненные обещания.

Он удивленно развел руками:

— Алина, вы меня просто убиваете. Я как раз туда и собрался.

— Зачем?

— Ну, я же вам обещал найти дорогу, — он смутился. — И потом, открылись новые обстоятельства… В общем, я не успокоюсь, пока не увижу Корша.

— Я тоже должна его увидеть, — сказала Алина. — Подождите меня в машине, мне надо переодеться.

— Можно от вас позвонить?

— Конечно.

Он подсел к телефону, отвернувшись лицом к выходу. Алина, укрывшись за распахнутой дверцей шкафа, скинула платье и достала с полки джинсы, клетчатую рубашку и ветровку, купленные в том же туристическом магазине, где она нашла карту. Ей вдруг пришло в голову, что впервые за два последних года она переодевается в присутствии мужчины. Когда Алина работала манекенщицей, ей приходилось проделывать это по сто раз в день. И тогда эта процедура не вызывала у нее никаких эмоций. А вот сейчас… Она пристыдила себя, но медлила, скатывая чулки: ей хотелось, чтобы Стрельник оглянулся.

Однако бесчувственный инструктор не воспользовался возможностью насладиться бесплатным стриптизом.

— Лев Сергеич? — говорил он в трубку. — Нет, меня сегодня не будет. Да машину я обкатываю. Прокачусь до лесного лагеря. Там удобнее. Движения никакого, до самой Ладоги. Я не перебиваю. Слушаю, слушаю. Да. Да… Все понял… да…

Алина переоделась и захлопнула шкаф, Стрельник оглянулся и с виноватой улыбкой постучал по телефону:

— Да-да, Лев Сергеевич. Понял, все понял. Вернусь, сразу займусь вождением. Одна нога здесь, другое колесо там.

Он положил трубку:

— Вот ведь любитель разговорного жанра. Вцепился и не отпускает. Алина, я имею право на один комплимент? Ну, один-единственный, а?

— Нет.

— Тогда мне нечего сказать о том, как вы смотритесь в этих джинсах.

— Поехали, у нас очень мало времени, — сказала она, стараясь скрыть улыбку, и застегнула молнию куртки.

Он помог ей пристегнуть ремни безопасности, которые крест-накрест охватили грудь и туго прижали ее к спинке сиденья.

— Как у нас с бензином? — спросила она.

— Сегодня я взял запас. Но, надеюсь, он не понадобится. Я посмотрел на своих картах: мы были на верном пути. Если бы не та куча, попали бы прямиком в лагерь. Я мог бы и сам догадаться, откуда она взялась там.

— Из лагеря, откуда же еще, — сказала Алина, удивляясь тому, что Стрельник повторяет ее мысли.

— Верно. И самосвал наверняка коршуновский, — кивнул инструктор. — Остается только выяснить, что там стряслось.

Алина хотела спросить его о чем-то, но не успела — «Вольво», понесся с такой скоростью, что она стиснула зубы, боясь прикусить язык.

Стрельник вел машину молча, никак не реагируя на поведение других участников движения. Ни одного комментария по адресу тех, кто мешал юркому «Вольво» пробиваться вперед. Когда перед самым бампером вдруг резко затормозил необъятный «Мерседес», Алина не выдержала: