— Да успокойтесь вы, успокойтесь, — сказал Магницкий. — Нет никакого заявления. В дежурной части сидел нормальный опер, он сам во всем разобрался. Думаете, нам очень нужно это заявление? Заявление — это документ. Серьезная бумага, которая отнимет у нас кучу времени, и в результате мы получим ноль. Хорьков, кстати, как раз на это мог и рассчитывать. Что мы дернемся не в ту сторону. Но оперу удалось вашего Хорькова завернуть в безопасном направлении. Дали ему протокол досмотра помещения, и он там на свободном месте все и изложил. Без подписи. Обычная анонимка. Никто ее не принимал, не регистрировал. Просто по старой дружбе скинули мне по факсу. Вот и все. Успокойтесь. Я же с вами просто так поговорил, без формальностей. Обычная проверка на вшивость. Считайте, что вы ее прошли.

— В каком смысле прошел?

— В положительном. Для вас. Мне интересна была ваша реакция, — застенчиво улыбаясь, сказал Магницкий. — Дыма без огня не бывает, и в каждом сигнале есть доля истины. Так что разговор наш далеко не последний. Но для себя я выяснил самое главное. Вы не убийца.

— Если не секрет, почему вы так решили?

— Зачем вам это знать? Интересуетесь криминалистикой? Ну ладно, скажу. Потому что вы кинулись опровергать все, что я нагородил, а про обвинение в убийстве вспомнили в последнюю очередь. То есть для вас это не проблема, вы это не пытаетесь скрыть. А вот насчет денег реакция была не такая четкая, должен заметить. Так что в этом направлении мы еще поработаем, поработаем.

— Насчет денег у вас тоже реакция нездоровая. Кстати, а вы Хорькова проверяли, как он на деньги реагирует?

— Думаю, причина не в деньгах. То есть опосредованно, конечно, в них все упирается. Но в данном чисто конкретном случае мы имеем дело с другой базой для подлости. Карьера, понимаете? У вас в бассейне, как вы сами заметили, идет кадровая перестройка. Хорьков может опасаться, что его место займет новый человек. То есть вы. У вас личный контакт с новыми хозяевами, плюс опыт работы, плюс чистая репутация, а Хорьков — мелкий воришка, расхищал капиталистическую собственность. То есть это мои подозрения, а не факты. Пока он сидит в директорском кресле, он может скрыть все свои делишки. Но как только его снимут, все сразу и откроется. Вот он и суетится. В общем, картина кристально прозрачная. У него есть мотивы от вас избавиться. А теперь и у вас есть такие же мотивы.

— Ага, вот к чему вы клоните, — догадался Ян. — Теперь я должен его охранять, что ли? Если он завтра отравится кефиром, вы меня посадите?

— Обсудим это в другой обстановке, — сказал следователь. — Ждите повестку, вам в какое время будет удобно придти? Давайте с утра, на ясную голову, ладно?

— Значит, меня не задержат? — спросил Ян. — А я уже думал, там группа захвата топчется на лестнице.

— Там кто-то поднимается, — сказал Магницкий, прислушиваясь. — Но это не группа захвата.

На лестничной площадке послышались шаги, и в дверь постучали. Потом раздался звонок, длинный и уверенный.

— Вы ждете гостей? — шепотом спросил Магницкий.

— Нет. Я собираюсь на работу, какие гости?

— Не открывайте. Почему у вас нет глазка? Спросите хотя бы, кто там. И замок у вас слабенький, — недовольно шептал следователь, отступая в темный угол и держа руку в кармане пиджака.

— А мне некого бояться, — сказал Ян, отпирая замок.

19. Вылет задерживается

Давно уже Алина не чувствовала себя так прекрасно. Голова не просто болела, она раскалывалась от боли. Спину ломило так, что Алина едва могла наклоняться. Саднила натертая кожа на локтях, коленках и ягодицах, и даже просто ходить было больно. Однако Алина не ходила, а порхала по комнатам, собирая вещи. Она казалась себе легкой, как пушинка, и могла, наверное, взлететь, если посильнее оттолкнулась от земли. Она прекрасно себя чувствовала, а боль пройдет, стоит только выспаться.

«В самолете высплюсь», — решила она и позвонила Артему.

— Ты где? — как всегда, вместо приветствия, спросил он. — Так, вижу, что дома.

— Ты подсматриваешь в окно?

— Нет, смотрю на определитель номера. Никуда не выходи, сейчас я тебя заберу.

— Спасибо.

Она нажала отбой и, не опуская трубку, тут же позвонила маме в деревню. К телефону подошел сын. Он говорил грубовато и отрывисто, как и должен говорить деревенский мальчишка. Да, у них все нормально. Бабушка на огороде, сейчас и он туда пойдет. Погода нормальная. Вода в пруду нормальная. Рыба клюет нормально.

— Сынок, я улетаю домой и скоро приеду за тобой, — сказала Алина.

— Когда?

— Может быть, через неделю, или даже раньше. Заберу тебя в Москву.

— А картошку копать кто будет?

— Посмотрим. Придумаем что-нибудь, — засмеялась Алина.

Она поговорила с ним еще немного, и сын, наконец, оттаял.

— Приезжай скорее, колорадских жуков будем собирать, а то я один с ними тут борюсь, — пожаловался он. — Бабушка их боится руками трогать, а я в бутылку собираю, а потом в костер. А бабушка говорит, что их надо керосином поливать, а тогда картошка будет экологически нечистая. Приезжай скорее, хорошо? Постараешься?

— Хорошо, сынок, постараюсь.

Она оделась в свой любимый голубой брючный костюм, в последний раз оглядела квартиру и присела на чемодан. За месяц она успела сродниться с временным жильем, и ей было жалко уезжать отсюда. Ничего не поделаешь. Ее ждут новые дороги, новые встречи, и новое жилье, такое же временное, как и это.

Алина оставила ключи у консьержки.

— Тамара Тихоновна, вместо меня здесь будет жить наш работник, Ян Борисович, — предупредила Алина. — Возможно, уже сегодня заселится. Вы его видели, он подвозил меня на машине.

— Видела. Ален Делон, — кивнула старушка. — Вылитый Ален Делон. Что-то он сегодня такой бледный-бледный вышел. Как будто всю ночь не спал.

— Как можно спать в белую ночь? — улыбнулась в ответ Алина. — Никак не заснуть. Одно мучение, все время светло.

— А мы и не спим летом. Вот, помню, я в твои годы даже не ложилась, — мечтательно прищурилась консьержка. — Так и гуляли ночи напролет, а утром — на завод. После смены приляжешь в уголке на часок, и снова — на танцы, потом на бульвар, а кругом — сирень… Сейчас и сирени-то нигде не осталось…

Алине хотелось еще поговорить с милой старушкой. Странно, что раньше Тамара Тихоновна казалась ей такой суровой. Сегодня, впрочем, и солнце светило иначе, не так, как вчера. И даже воробьи во дворе чирикали весело и приветливо.

А вот Голопанов был хмур и озабочен.

— Никита меня порадовал на прощание. Поздравляю с повышением, — сказал он, помогая уложить на заднее сиденье «Тойоты» сумку и чемодан. — Я заказал билет. Почему такая спешка, не понимаю. И почему обязательно лететь самолетом? Поездом гораздо удобнее. Села, заснула, проснулась в центре Москвы. Красота. Что за любовь к полетам?

Он сел за руль.

— Ты сегодня один? А где водитель? — спросила Алина, садясь рядом.

— Народ восстанавливает силы после вчерашнего. Ты-то сбежала вчера, бросила меня на произвол судьбы. А мероприятие, между прочим, продолжается. Американцы потребовали продолжения банкета. Всю ночь катал их по рекам и каналам на ментовском катере.

— Почему на ментовском? У нас же есть свой.

— Потому что ночью водные прогулки запрещены. Тут тебе не Москва-река. Тут судоходный фарватер, — ворчал он, неловко разворачиваясь во дворе, слишком тесном для громоздкого джипа. — Но все остались довольны. Даже слишком. Сейчас дрыхнут. А Никита улетел. А я тут один должен всё разруливать.

— Значит, все прошло нормально?

— В лучшем виде. Ты Стрельника отпустила вчера? Или он самовольно слинял?

— Отпустила, — сказала Алина, и это была чистая правда.

— Надо его вызвать в бассейн. Начал дело, доведи до ума. А то бросил все на меня. А я тоже не железный. А прокурор вырубился в массажной, наверно, еще не проснулся. Мне еще всех опохмелять…

Алина не слушала его. Она смотрела в окно, пытаясь запомнить город таким, каким он виделся ей сейчас, ярким и теплым. Стоило ей закрыть на секунду глаза, как веки наливались тяжестью, и воспоминания о прошедшей ночи бросали ее в жар, и губы раздвигались в улыбке. Она знала, что такое не повторится никогда. Ну и пусть. С нее довольно и того, что это все-таки было. Было. И останется с ней навсегда.

Может быть, они когда-нибудь встретятся снова. Сколько женщин побывает в объятиях инструктора Стрельника к тому времени? Алина впервые в жизни почувствовала ревность. Смешно. Какое она имеет право ревновать Стрельника? Он свободный человек. Слишком свободный. Пусть живет и дальше так, как жил до встречи с ней. Он забудет ее через неделю, а вот она будет помнить о нем всю жизнь… К сожалению. Ну, почему нельзя выбросить ненужные воспоминания так же легко, как стираются лишние файлы в памяти компьютера?

«Тойота» остановилась перед закрытыми воротами бассейна.

— Ты куда меня привез? — удивилась Алина. — Нам же в офис надо. Раиса туда приедет.

— Успеем. Надо кое-что забрать, и ты еще не все бумажки подписала, — он ударил по сигналу. — Да что они там, не проснулись?

— Оставь машину здесь, все равно скоро ехать, — сказала Алина, открывая дверь.

— Сиди, — приказал Артем. — Закрой дверь. Такие люди пешком не ходят.

Один из его охранников, близнец в черном костюме, распахнул створку ворот, и «Тойота» подкатила прямо к стеклянным дверям вестибюля.

— Может, меня дальше на руках понесут? — насмешливо спросила Алина.

«Да, я бы не возражала, — подумала она. — Никогда еще меня не носили на руках всю ночь. К хорошему быстро привыкаешь».

— На руках? Я так думаю, что данный вид сервиса ожидает тебя в Москве, — ответил Артем. — Твой Никита, женатый человек, весь вечер слюнки пускал, на тебя пялился. Я так думаю, теперь он тебя в покое не оставит. Наверное, потому и спешка, да? Бедный Никита Андреевич, он и не знает, что у тебя ледяное сердце.

— Ладно, Ромео, пошли бумажки подписывать, — нахмурившись, сказала Алина. — У вас, мужиков, одно на уме. Застарелый мужской расизм, вот чем вы страдаете. Не можете представить, что на работе нет женщин и мужчин, а есть только деловые партнеры.

— Эх, я-то как раз слишком хорошо это представляю, — вздохнул Голопанов. — Спасибо за науку, госпожа президентша.

В вестибюле, свернувшись калачиком на диване, спал охранник в черном костюме. Другой вытянулся перед Артемом, одергивая пиджак, и доложил:

— За время вашего отсутствия происшествий не произошло. Приехал Михаил Николаевич. Вторая смена отдыхает, третья — на обходе территории.

— Вольно, — махнул рукой Артем. — Установку помнишь?

— Так точно. Всех впускать, никого не выпускать.

— Расслабься, Санек. Алина Ивановна, дайте, пожалуйста, паспорт. Вот, Санек, держи. Сейчас привезут билет из кассы. За ворота не пускай, сам выйдешь к ним, покажешь паспорт, заберешь билет. Михаилу Николаевичу скажи, что я с Алиной Ивановной работаю над документами. Всё понял?

— Так точно!

Поднимаясь по лестнице, Алина спросила:

— А что тут делает твой Михаил Николаевич? У нас опять какие-то проблемы?

— Наоборот. Пока Федулов с нами, проблем не будет. Я хочу создать в компании свою службу безопасности. Федулова поставлю начальником. Он подтянет к нам своих ребят, все бывшие менты. Наведет железный порядок. Он такой, железный кулак. Классный мужик. Его из органов комиссовали по контузии. Сейчас числится советником в РУБОПе, а мы ему дадим реальную должность, конкретный оклад…

— А зачем нам нужен контуженый начальник службы безопасности?

— Да они все контуженые, — хохотнул Голопанов.

Он первым вошел в директорский кабинет, где на одной половине стола еще оставались непочатые бутылки и салатницы, прикрытые тарелками.

— Салат надо было в холодильник спрятать, — заметила Алина.

— Спрятали, что поместилось, — Артем открыл сейф, доставая стопку бумаг. — Сегодня, наверно, все не съедим. Жалко выбрасывать. Эх, едоки! Салат из ананасов и крабов! Бешеных бабок стоит, и почти ничего не съедено. А шампанского-то сколько осталось! Вот договора, вот счета, подписывай, а я пока насчет кофе распоряжусь.

— Не надо кофе. Давай возьмем бумаги с собой, в офисе я их просмотрю и подпишу. Неудобно получится, если Раиса приедет туда раньше нас.

— Не приедет, она всегда предупреждает, — успокоил ее Артем. — А без кофе ты свалишься. Я же вижу, в каком ты состоянии.

Алина перебрала бумаги. Счета за поставку оборудования. Счет за составление проектной документации. Счет за геодезическое обследование. А это что такое?

В отдельной папке были собраны копии устава компании, учредительный договор, протокол общего собрания, свидетельство о регистрации предприятия и еще целая куча справок. Поверх всей этой стопки лежало заявление на открытие счета в коммерческом банке и карточка для образцов подписи.