Голопанов вошел с подносом, на котором дымились две чашки.

— Я знаю, что ты любишь капуччино, — заявил он.

— Спасибо. Артем, а зачем нам новый счет в банке?

— Как зачем? Чтобы было куда деньги перевести из «Юноны».

— У нас есть счет.

Он поморщился:

— Ну, господа начальники, вы бы как-нибудь договорились между собой, что ли… Я не знаю, зачем такая комбинация нужна. Но уговор был такой. Как только проект принимают, компания открывает отдельный счет. Наверно, чтобы у Раисы не было проблем с налоговой. Тебе с сахаром?

— Нет, я не понимаю… А что будет с нашим счетом в банке Раисы?

— Откуда я знаю? — Голопанов присел на край стола, шумно отхлебнув пенку. — Кайф… Кофеин в чистом виде. Не понимаю, что тебя смущает? Смотри, тут такая схема. Когда мы открыли компанию, Раиса дала нам кредит на десять лимонов под гарантию «Юноны». Открыла счет. Кредит у нас — онкольный, значит, как только на нашем счету появляется сумма, превышающая размеры кредита, по первому требованию банка мы все бабки с процентами возвращаем. Мы — или «Юнона». Так?

— Так, — кивнула Алина.

— Нам даже делать ничего не надо, потому что по договору кредитор имеет право на безусловное списание этой суммы с нашего счета или со счетов гаранта. Все чисто. Понимаешь?

— Понимаю. Но зачем нам счет в другом банке?

— Это уж ты у своих боссов спроси, — Голопанов допил кофе. — Подписывай, и поедем в офис. Там у Раисы подробности узнаешь, если уж они тебя так волнуют.

— А тебя не волнуют?

— Меня уже ничто не волнует. Работать надо, а не волноваться. Ты геодезистам счет подписала? Надо прокладывать новую теплотрассу, это такая головная боль! Геодезия, потом согласования всякие, потом строители… Вот это проблема так проблема. Понятно, тебе это уже не интересно. Не знаешь, кто будет новым президентом? Хорошо бы мужика прислали. Нет, ты не обижайся, мне с тобой приятно было работать. Но такие вещи, как новая теплотрасса — это не женское дело, согласись.

«Что это он мне зубы заговаривает? — задумалась Алина, постукивая ручкой по столу. — Зачем понадобился новый счет? И Котляр вчера ничего о нем не говорил…» Конечно, ее могли и не посвящать во все детали финансовой операции. Но почему этот счет всплыл в самый последний момент?

Она снова ощутила себя двоечницей на экзамене. Но на этот раз Алина знала, что может рассчитывать на подсказку.

— Я позвоню Раисе и предупрежу, что задерживаюсь, — сказала она, пересев к телефону на другом конце директорского стола. — А что это за банк? Я о таком не слышала.

— Банк хороший, проверенный, — улыбнулся Голопанов и выдернул телефонный шнур из розетки. — Не надо никуда звонить, Алиночка.

Стеклянная дверь неожиданно распахнулась, и в кабинет вошел Михаил Николаевич.

— Я же тебя предупреждал, что так и будет, — раздраженно бросил он Артему. — Алина Ивановна, вашу руку.

— Что? — изумилась она.

— Руку! Левую, блин, левую!

Он схватил ее запястье и защелкнул на нем кольцо наручников. Второе кольцо лязгнуло возле батареи отопления. Алина оказалась прикованной к трубе.

Полковник похлопал ее по бедрам, проверяя карманы брюк, вытряхнул сумочку на стол.

— Мобильника нету? — хмыкнул он. — Ну и ладненько. Алина Ивановна, вы уж извините, что так получилось. Но нет времени на уговоры.

— Мишаня, ну ты уж слишком резко все делаешь, — поморщился Голопанов. — Налетел, как танк. Можно же помягче как-то.

— Помягче некогда, — отрезал Федулов. — В общем, так, Алина Ивановна. У вас есть два часа на размышление. Вы подписываете все, что надо. Потом спокойно улетаете на Кипр. Карточка «Виза» на пять тысяч баксов. Вторую часть денег получите через месяц. Это будет где-то двести, ну, там, двести тридцать тысяч. Чистыми. За вычетом всех расходов. Год живете за границей, потом возвращаетесь. За это время у вас появятся новые документы, новое имя, новый дом. И примерно четыреста-пятьсот тысяч долларов. На жизнь хватит. Что скажете?

Она ничего не могла сказать. Горло сковал смертельный холод. Озноб бил ее так, что Алина выронила авторучку.

— Что скажете? — повторил полковник.

Алина зажала рот рукой, чтобы скрыть трясущиеся губы.

— Ну что ты гонишь! — раздраженно вступил Артем. — Все испортил. Она бы и так все подписала, а ты навалился. Ну, чего ты добился своими силовыми методами? Крыша у человека поехала со страху. Алина Ивановна, вы не бойтесь. Мы вам ничего плохого не сделаем. Просто ситуация так повернулась, что нам нужна ваша подпись. Маленькая такая закорючка, и все. Больше от вас ничего не требуется. Ничего криминального в этом нет. Все чисто по закону. Мы имеем право работать с любым банком. А если банк хочет нас отблагодарить за наш выбор, так в этом тоже ничего противозаконного. Вы получите как бы премию и проценты от сделки. А уехать вам придется, чтобы Раиса не докопалась. В целях вашей собственной безопасности. Чтобы на вас никто не давил, и все такое, понимаете? Алина Ивановна, вы меня слышите?

— Мне надо подумать, — с трудом выговорила Алина, не узнавая собственного голоса.

— Думайте, — разрешил Федулов. — Через два часа мы за вами придем. Если все пойдет нормально, сегодня же улетите. К морю, блин. А если будут возражения, придется вас уговаривать. Не сомневайтесь, уговорим. Пошли, Кириллыч, пусть девушка подумает в тишине.

— Я буду кричать, — неожиданно для себя сказала Алина. — Я разобью стекло и буду кричать, что у нас пожар.

— Это ваше право, — улыбнулся полковник. — Не порежьтесь. Некрасиво, когда на документах пятна крови.

20. Слоны в унитазе

Ян открыл дверь и увидел Наташу.

— Здравствуй, мой хороший. Ты один?

Магницкий деликатно откашлялся и вышел на свет:

— Не буду мешать, Ян Борисович. Исчезаю. До свидания. До скорого свидания.

— Желаю успехов по службе, — сказал Ян.

Уже за порогом следователь обернулся и опустил в карман пиджака Яна свою визитку:

— Если захотите продолжить разговор, звоните. Сегодня я работаю с вами. Завтра у меня будет много других вопросов. А те два пакета все-таки лучше отдать.

Наташа подождала, пока Стрельник закроет дверь, и спросила:

— Что за гнусный толстяк?

— Порфирий Петрович, — сказал Ян. — Не ругай его. Он доставил мне огромное удовольствие.

— Ты что, предпочитаешь мужчин?

— Он не мужчина, он следователь.

— Да? — она обернулась, глядя на дверь, словно пыталась сквозь нее разглядеть уходящего Магницкого. — Жалко, что он не остался. Может быть, ему бы тоже было интересно послушать.

— Что послушать?

— Мы так и будем стоять в прихожей?

— Извини, — Ян отступил, пропуская Наташу в кухню. — Прошу в кабинет для переговоров. Кстати, а как ты меня нашла?

— Вероника подвезла. Она в машине осталась. Ян, ты Алину Ивановну давно видел?

— Недавно.

— Когда в последний раз?

«Еще один допрос», — подумал Ян Стрельник и сел за стол, сложив руки перед собой, как отличник.

— Отвечаю. Надеюсь, что видел ее не в последний раз. И было это сегодня утром. А в чем дело?

— Вот в чем, — Наташа бросила на стол паспорт в тисненой кожаной обложке. — Посмотри, это она?

— Она, — кивнул Ян, увидев фотографию.

Он изучил паспорт и постарался запомнить, когда у Алины день рождения.

«Надо же, первого апреля. Какого года? Ей еще и тридцати нет. Девчонка. Хотя… Она же говорила, что меняла свои установочные данные. Наверно, и дата вымышленная», — подумал он.

— Это не она, — сказала Наташа, осторожно опускаясь на скрипучий стул. — Ты будешь смеяться, но это я. Вот билет. Сейчас Вероника отвезет меня в Пулково, и я улечу в Москву. По этому паспорту. Вернусь поездом.

— Зачем тебе в Москву? На балет?

— Мой хороший, очнись, — ласково пропела Наташа и потрепала его за нос. — Ты ничего не понял? Я улетаю в Москву под именем Алины Ивановны. Это приказ Голопанова.

— Приказ? Ну, приказы не обсуждаются. А Алина что же, не летит никуда? Постой, постой, — протянул Ян, задумавшись. — Что за шпионские штучки? Надо позвонить Алине и все выяснить.

— Ее нигде нет. Ни дома, ни на работе. Я уже звонила, мой хороший, — улыбнулась Наташа. — Я не хочу в этом участвовать. И тебе не советую.

— А я и не участвую. Только непонятно, куда могла пропасть Алина. Я же буквально только что с ней расстался. Ну, пару часов назад. Или чуть больше.

— О ней не стоит беспокоиться. Если тебя это так уж волнует, то… — она замялась, но все-таки договорила: — Твоя Алина улетает в другом направлении. Верунька видела, что заказаны билет на Кипр. Она улетает вместе с Артемом Кирилловичем.

Ян вскочил, уронив табурет, и заходил по кухне. Возможно, если бы не беседа со следователем, он бы воспринял слова Наташи гораздо спокойнее. Но сейчас его просто трясло от злости.

— Убью, — прорычал он сквозь зубы. — Этот Голопанов давно напрашивался. Убью.

— Не связывайся, — спокойно сказала Наташа. — Он сам убьет любого. Я точно знаю, что те, кто ему мешает, долго не живут. Может быть, он и не собственноручно убивает, а только нанимает исполнителей, но мне-то какая разница? Я не хочу участвовать в бандитских махинациях. Но если я откажусь, он мне голову оторвет. Только ты мне можешь помочь.

— Это как? — Ян остановился. — Что я должен сделать?

— Позвони в аэропорт. Предупреди, что на регистрации будет предъявлен чужой паспорт. Здесь же ее фотография, а не моя. Мы, конечно, похожи. Если не приглядываться. Обычно никто и не приглядывается, когда билеты проверяют.

— Ну, позвоню я, дальше что?

— Дальше? Меня задерживают. Трясут. Самолет улетает без меня. Я в ужасе. Перепутала документы. Взяла чужой по ошибке.

— И билет перепутала?

— Ну да, — улыбнулась она все также спокойно. — Мы вместе должны были лететь. А мой билет и паспорт — они остались у нее. Наверно.

— Хороший ход. Тогда тебе надо срочно купить билет и на свое имя, — сообразил Ян.

— Уже купила. От тебя требуется только одно. Позвони в аэропорт. Не хочу я лететь в Москву, мой хороший. Не хочу. Страшновато как-то. Ты все понял? — она встала и погладила его по щеке. — Позвонишь? Выручишь?

— Нет проблем.

Ян задержал ее руку в своей, поцеловал мягкое запястье. «Вот между мной и Наташкой нет никакой социальной пропасти, — подумал он. — И между Алиной и Голопановым — тоже. Каждому свое».

— Я знала, что ты согласишься. Ты поможешь мне, а я — тебе. Можешь уехать куда-нибудь на время?

— Легко. На Кипр.

— Не смейся. Они разбегаются, значит, пахнет жареным. Мне с самого начала не нравилась эта фирма. Мой друг — я тебе о нем говорила — он советует держаться подальше от Голопанова. Там какие-то махинации всплыли, за фирму скоро очень серьезно возьмутся. Я никто и звать меня никак. А ты, говорят, уже директор. Это правда? Ты не боишься, что придется отвечать за чужие дела?

— Да я и за свои-то никогда не отвечаю. Но за предупреждение — спасибо.

— Предупрежден, значит вооружен, — она рассмеялась: — Кстати, что ты сделал с Верунькой?

— А с ней-то что случилось?

— Да ничего. Раньше мне с ней ездить было страшно. А теперь нет. Ты долго с ней занимался?

— Вождением? Один раз.

— Или она — гениальная ученица, или ты — гениальный учитель. Я склоняюсь ко второй версии. Позвонишь мне, мой хороший? Мне тоже нужны твои уроки.

Когда она ушла, Ян еще долго стоял в прихожей. В ярости он ударил лбом об дверь. Не помогло.

Он долго стоял под холодным душем. Когда убедился, что может говорить нормальным голосом, позвонил в аэропорт. Наташу он выручил. А кто выручит Алину?

«А почему ее надо выручать?» — спросил он себя. Действительно, с чего он взял, что с Алиной что-то случилось? Она недаром предупреждала, что ему видна только верхушка айсберга. А что происходит там, под водой?

Это же банальный приемчик, каким отрываются от розыска. Лже-Алина отправляется в Москву, сыщики идут по ложному следу и упираются в тупик. А настоящая Алина уже, наверно, летит в теплые края. Вот что означали ее слова. «Мы увидимся очень нескоро, если увидимся».

Он вспомнил, с каким лицом Алина говорила это… Она была совсем чужая, когда прощалась.

«Да нет, она просто хотела поскорее остаться одна, — убеждал себя Ян. — Хотела привести себя в порядок, хотела прибрать в квартире, а я тут мешаюсь под ногами, любовь-морковь… Да они всегда выглядят совсем чужими наутро. Никогда не смотрите на женщин утром, ребята».

Но стоило ему вспомнить о ней, как снова жаром налились губы. Утренняя, хмурая и усталая, Алина была еще милей и родней, чем вечерняя, накрашенная, блестящая. И даже ближе, чем ночная, то неистовая, то податливая… Ну почему она улетает не с ним, а с этим бандитом?