Елена Левашова - Расправить крылья

— Ты приехал поговорить, Егор?

— Да.

— Слушаю. — Не глядя в сторону мужчины, выдавливаю я. Почему же Мистер Ж такой симпатичный, а? Благоухающий, свежевыбритый. Положительный до тошноты с этим своим прожигающим насквозь взглядом. Хочется отвесить себе хороший подзатыльник за реакцию на него!

— Лиза, я ничего о тебе не знаю. А ты обо мне. — Начинает он. — Мне бы очень хотелось больше узнать о женщине, вынашивающей мне ребенка.

— Тебе?! Егор, надеюсь, это не то, о чем я подумала? — возмущаюсь. — Потому что в ином случае, я… я уеду и спрячусь от тебя, я…

— Господи, Лиза, как тебе такое в голову взбрело? — Егор шумно втягивает воздух и неловко касается моих плеч ладонями. — Я не собираюсь отнимать у тебя ребенка.

— Зачем тебе понадобилось что-то узнавать обо мне? Я не Эльза, а всего лишь Виноградова Лиза — разведёнка с прицепом, как сейчас говорят. И ничего интересного…

— Остановись. Помолчи, пожалуйста, ладно? — улыбается Егор, не обращая внимания на мой воинственный, свирепый тон. — Я хочу узнать все о тебе — Лизе, носящей под сердцем моего сына. Вторая сторона, участвовавшая в процессе, имеет право задавать вопросы?

Нет, подзатыльником не обойтись. Тут даже удар лопатой по затылку не поможет… Я краснею, бледнею и покрываюсь пятнами при упоминании Егором «процесса». Я ведь ничем не отличаюсь от всех его женщин — тоже готова растечься перед Мистером Жиголо лужицей. И от осознания этого злюсь на себя еще больше.

— Задавай свои вопросы. — Бурчу, отвернувшись в сторону.

— Лиз, какие ты любишь цветы?

— Ландыши, тюльпаны, пионы, ромашки.

— Принято. А фрукты?

— Мандарины. — Оживляюсь я. — Я их сейчас та-ак хочу! А еще…арбуз.

— Понял, мадам. Все будет. Насчет арбуза неуверен — рановато для них.

Егор довольно улыбается, а в его зелено-карих глазах пляшут чертики. Или смешинки, или еще что-то, заставляющее меня тонуть в его взгляде, как в омуте. С чего он решил, что у нас будет сын?

— Лиза, — Егор берет меня за руку. Гладит кожу на запястье подушечкой большого пальца и смотрит так, словно хочет поцеловать. Ну уж нет! После Мистера Жиголо не получится оправиться… Смотреть на него и видеть с другими женщинами, когда я надоем ему — не получится! А я хочу сохранить себя… для нашего сына.

— Егор, послушай… — облизав сухие губы, протягиваю я. — Я хотела бы обозначить границы нашего… общения. Не хочу мешать твоей личной жизни.

Верите, его глаза моментально тухнут. Егор выпускает мою ладонь и отвечает, тяжко вздохнув:

— А разве ты — не часть моей жизни? Лиза, что ты хочешь обо мне узнать? Спрашивай.

— И ты ответишь без утайки?

— Да, — кивает Егор, коснувшись рукой моих пальцев. Господи, ну за что мне такое испытание — слабой, беременной женщине? Нужно ли мне что-то о нем знать? Плести тонкие паутинки привязанности, а потом страдать от ревности?

— Я ничего не хочу о тебе знать, Егор. И… будет лучше, если все останется так, как сейчас.

Егор 

Что бы там ни говорила Лиза, я завоюю ее доверие. «Ничего не хочу знать… Оставить все как есть…» Черта с два я оставлю все как есть! В одном она права — мы почти не знаем друг друга. Чужие люди. Случайные любовники, волею судьбы связанные на всю жизнь. Я еще не решил, как представлю Лизу дочери, сестре и племянницам, как признаюсь во всем Рите. Пожалуй, ей о моем будущем отцовстве необязательно знать — я повременю с разводом, пока лечение не закончится. Дай бог, чтобы мне, как супругу, не пришлось принимать решения, касающиеся здоровья Маргариты. Но… умалять риски я не привык.

Я сияю, как начищенный пятак, возвращаясь к своему автомобилю. Ландыши, мандарины… Что еще? Пионы и арбузы. Рассудительности Лизы можно позавидовать. Она не хочет торопиться, и я понимаю почему. В памяти красными всполохами мелькают воспоминания о словах Матвея: «Сменил старую жену на молодую…». Не нужно быть гением, чтобы догадаться, что этот идиот обижал Лизу. Унижал и выпивал самооценку, как гребаный вампир. А зная Илоночку, вполне вероятно, что они делали это вместе. Черт! Мне хочется защитить ее — мать моего ребенка. Порвать каждого, кто посмеет ее осудить или взглянуть косо. Будь то Матвей или кто-то из членов моей семьи — не позволю! По части Виноградова — я сдерживаюсь, чтобы не набить ему морду с тех пор, как узнал, что обворожительная Эльза его бывшая жена!

А кто она мне? Кем будет, когда ребенок родится? Другом, посторонней женщиной, к которой я буду приходить по вторникам и пятницам, наблюдая за тем, как растет мой сын? Лиза права — мы слишком мало знакомы, чтобы бросаться в отношения, как в омут. И ребенок, совершенно точно, не причина для брака. Почему же мне так тошно? «Я не предлагаю тебе руку и сердце…» — это же мои слова? Да, признаюсь, я боюсь ошибиться. Испив горькую чашу несчастливых отношений, я опасаюсь повторить кошмар снова. И Лиза боится… Не доверяет. Я не знаю, как поступить правильно. Может, она ждала предложения о браке, а не уверений в моей финансовой помощи? Если бы только отец был жив… Я бы сейчас не гадал над тем, как поступить, а слепо последовал его совету.

Пока я рассуждаю над своей незавидной участью, телефон оживает. Виноградов — собственной персоной.

— Слушаю, Матвей Михайлович. — Нарочито равнодушно отвечаю я.

— Егор, нужно поговорить.

— Что у тебя с бизнесом? Аудиторы закончили проверку?

— Давай увидимся через полчаса в кафе на Грибоедовском проспекте.

Отбиваю вызов и круто разворачиваюсь на перекрёстке возле окружной больницы. Как этот дурень мог отказаться от такой женщины, как Лиза? Променять золото на блестящую фальшивку? Она не покидает моих мыслей, и я подозреваю, что дело не в ребенке…

*** 

Матвей выглядит задумчивым и нервным. Проблемы с бизнесом, предательство Илоны, беременность Лизы — я понимаю, что он сейчас чувствует себя перемолотым через жернова жизни. Жалким, побежденным и раздавленным. Я даже готов помочь ему — ради Лизы и ее смелого Даньки.

— Егор, я хотел поговорить о своей жене. — Начинает он без прелюдий. На столике дымятся две чашки кофе.

— Бывшей жене, ты хотел сказать? — усаживаясь поудобнее, отрезаю я.

— Отстань от нее.

— Что?

— Отвали от моей семьи.

— Матвей, хочешь ты этого или нет — я не откажусь от своего ребенка. Ни за что.

— Егор, я хочу вернуть жену. — Тягостно выдыхает он. Нервно растирает виски и отводит взгляд в окно, на пролетающие по трассе машины. — Егор, вы разок перепихнулись, а мы прожили двадцать лет. Она не нужна тебе. Ты ее даже не любишь! Ну… зачем тебе Лиза? Она обыкновенная женщина, простая, домашняя… Ты разобьешь ей сердце, ты…

— Матвей, боюсь, что больше, чем разбил его ты, уже не получится… А Лиза… Она не обыкновенная женщина, она НЕОБЫКНОВЕННАЯ! — встаю с места, не желая продолжать бессмысленный разговор.

— Егор, постой. Давай поговорим по-мужски. — Противненько тянет Виноградов и вцепляется в рукав моей рубашки. — Я очень люблю Лизу. Я жалею о своих поступках, слышишь? Очень жалею. Если бы я мог повернуть время вспять, то…

— Я не откажусь от ребенка и его матери. Это мое последнее слово. — Цежу сквозь зубы. — А наши с Лизой отношения, это не твое дело.

— Ты ей тоже не нужен, Егор. Лизка хотела закрутить интрижку, не более. — Не унимается Виноградов.

— Матвей, разговор окончен. — Встаю, намереваясь уйти. — Как разгребешь проблемы на работе, звони. Мы теперь почти родственники… — подливаю масла в огонь. — А родственники должны помогать друг другу.

Я хочу ее видеть… Немедленно, прямо сейчас. Слышать голос, чувствовать нежный запах. Смотреть на Лизу и тонуть в ее взгляде. Дело совсем не в ребенке, а в ней самой… Прощаюсь с Виноградовым и прыгаю в машину. Я поеду в больницу и сделаю ей предложение! Пусть откажет мне, глядя в глаза. Или согласится, сделав самым счастливым на свете…

*** 

Закат взрывается в июльском небе, как новогодняя хлопушка — пестрит розовым, оранжевым и разными оттенками желтого. Превращает облака во фруктовое мороженое, раскрашивает древесные листья и отражается бликами от стекол.

Парковка возле больницы стоит полупустой, а улица забита под завязку неспешно прогуливающимися людьми. Глушу мотор и тянусь к телефону. Наверное, надо было сначала позвонить Лизе и заручиться ее согласием, а не мчаться сломя голову? Но разговор с ее бывшим муженьком окончательно выбил меня из колеи.

— Лиза, привет. Я хочу тебя увидеть. Можем прогуляться по скверу?

Как дурак, стою возле входа в больницу, еще не зная, что она ответит. Слышу собственное сердце, отдающееся в ушах гулким ритмом.

— Д-да. Когда мне спуститься? — одной фразой Лиза забирает мои нервозность и нетерпение.

— Жду тебя внизу. — Отвечаю я.

Лиза спускается через пять минут. На ней зеленое платье до колен — воздушное и очень женственное, на ногах аккуратные сандалии на каблуках. Непослушной стаей птиц, в голове проносится мысль: неужели, она принарядилась для меня? Длинные каштановые волосы Лизы колышутся на ветру, а мое дыхание дважды замирает, предвкушая ее близость.‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

— Привет. Как ты себя чувствуешь?

— Хорошо. — Сухо отвечает она, отведя взгляд. Ее губы трогает легкая улыбка, но глаза остаются печальными. — Что-то случилось, Егор?

— Да… Давай пройдемся.

Я беру Лизу за руку и веду за собой вглубь сквера, подальше от скучно прохаживающихся возле корпуса пациентов. Лиза едва поспевает, подстраиваясь под мой широкий шаг. Проворно стучит каблучками сандалий, не выпуская ладони из моей руки.

— Егор, остановись! Что происходит? — возмущается она, вырвав руку.

Ее грудь тяжело вздымается, в глазах кипит нескрываемая ярость. Определенно, что-то произошло. То, о чем мне только предстоит узнать.

Озираюсь по сторонам, убеждаясь, что на тропинке мы одни. Я, шум ветра в пышных кленовых кронах, наши слова, шаги и она — моя женщина…

— Лиза, я…

Притягиваю Лизу к груди и бесцеремонно стискиваю в объятиях. Погружаю пальцы в шелк ее роскошных волос и жадно исследую затылок и шею. Глажу ее плечи, нежные скулы, подбородок, а потом нахожу губы… Лиза вырывается и мычит, но я лишь сильнее прижимаю ее и нежно целую. Наслаждаюсь вкусом ее губ — смесью ириски и апельсина. Не дышу, потому что она пьет мое дыхание, целуя в ответ… Кажется, я сойду с ума от радости обладания ею. Неужели, между нами теперь нет никаких преград? Ласкаю ее губы страстно, исступленно, но нежно, боясь навредить своим напором. Если мы сейчас не остановимся, я свихнусь от желания. Оно вырастает внутри меня, как огромный огненный шар, вытесняя на своем пути сомнения и страхи. Я живой, черт возьми! Живой и чувствующий.

— Выходи за меня. — Шепчу я хрипло, оторвавшись от губ Лизы. Запрокидываю ее голову, открывая для поцелуев нежную шейку.

— Что?

Лиза отстраняется и недоуменно распахивает глаза. Часто дышит, усмиряя бешеный пульс. Желание, мечущееся в ее глазах, как закрытая в банке бабочка, вмиг исчезает.

— Выходи за меня замуж.

— Егор, я живой человек, а не игрушка. За… что ты так со мной? — Лиза непонимающе качает головой и сдавливает виски пальцами. Морщится, как от боли.

— Лиза, я хочу защитить тебя и ребенка. Послушай…

— Нет, это ты меня послушай! — вскрикивает она, выставляя вперед указательный пальчик. — Как ты смеешь приходить ко мне после этой вшивой… статейки? Целовать меня, как будто… — со слезами в голосе выдавливает она.

— Ты тоже целовала меня.

— Я хотела узнать, как далеко ты готов зайти.

— О-очень далеко. Поверь на слово. — Добавляю хрипло. — Лиза, что происходит?

— Спроси у своей жены.

— У Риты? — не вижу свою вытянутую рожу со стороны, но уверен, что выгляжу глупым и сбитым с толком.

— У тебя есть другая жена? — презрительно цедит Лиза.

— Лиза, я не живу с ней больше года. Мы должны были давно развестись.

— Какой же ты… лжец. Не хочу тебя видеть, слышать, знать! Я жалею, что у моего ребенка такой отец! — пылко произносит она. — Мне ничего от тебя не нужно. Я хорошо зарабатываю и смогу прокормить ребенка сама. А ты… Катись к черту, Егор. Не смей ко мне подходить.

Ее щеки пылают, глаза нездорово блестят от гнева и невольно проступивших слез.

— Лиза…

Слова походят на жалкое шипение. Кажется, от удивления и непонимания меня хватит удар. Врастаю в землю, наблюдая за тем, как спешно исчезает из вида Лиза. Ее фигура в летящем платье скрывается между деревьев сквера. Сначала уменьшается, а потом и вовсе превращается в движущуюся точку…