Елена Левашова - Расправить крылья

— Рада, где ты, доченька?

— Так она и сказала тебе! — рычит голос похитителя. — На Пионерском проспекте есть заброшенный склад кондитерской фабрики. Принесешь деньги в шесть вечера. Оставишь в красном мусорном баке возле ворот. Все понял?

— Да.

— И без глупостей. Почую ментов — пришлю Раду по частям в подарочной упаковке.

В динамике что-то трескает, и вызов обрывается.

Знаете, какого это — быть поглощенным пустотой? Она завладевает сердцем и леденит кровь, прокатываясь по коже тысячами колких мурашек. Я с трудом держу телефон, врастаю в землю, и, кажется, забываю дышать…

— Эй, Егор Вадимович, с вами все в порядке? — Алексей вытаскивает телефон из моих судорожно сжатых пальцев. — Вызов отследили: недалеко от вашего дома, радиус поиска с погрешностью сто метров. Я уже вызвал опергруппу на место.

— Он сказал, он… — силы улетучиваются из меня, как по волшебству, и я беспомощно сгибаюсь, опираясь на руку Алексея. — Ее пришлют по частям. Мою дочь. Если менты…

— Возьмите себя в руки, немедленно! Это обычные устрашения, не паникуйте. — Металлический голос Алексея приводит в чувства не только меня: чуть поодаль по стойке смирно стоит Васильков. Как же мы дошли до такого, а? Из-за какого-то тендера! Разве такое возможно? Если бы сожаление в его глазах можно было сравнить с океаном, то оно давно затопило все вокруг.

— Прости меня, Егор. Это все я… Я настоял на участии. — Чуть не плачет Вася. — Пусть меня убьют вместо Радуси. — Он заламывает руки, как невинная девушка.

— Хватит пафоса этого. — Отрезаю я, нервно потирая виски. — Уже все случилось. Надо думать, как Раду освобождать.

— Оперативники замаскируются под рабочих. Я отправил группу. Вам не придется выполнять условия похитителей. — С уверенностью в голосе говорит Алексей, но отчего-то на меня она не действует. Почему он так уверен в успехе операции? Мы же не на площадке, где снимают остросюжетный блокбастер? В реальной жизни похищенных убивают… Алексей вздыхает, безошибочно считывая эмоции с моего лица. — Не думайте о плохом, Егор Вадимович. Похититель допустил оплошность и разговаривал с вами слишком долго. Он глуп и недальновиден. Весь этот цирк с похищением — не более, чем представление. Ой, это ваш звонит. — Следователь протягивает мне вибрирующий телефон. На экране высвечивается «Эльза» — я так и не переименовал ее в память о нашем лете…

— Лиза? Что-то случилось? Она никогда не звонила мне без причины.

— Егор… Мне страшно, — всхлипывает Лиза на том конце провода. — За дверью какие-то мужчины. Они требуют, чтобы я им открыла, говорят что-то про убытки, понесенные некими важными людьми из-за тебя.

— Господи! Лиз, мой склад сожгли, А Раду похитили. Не открывай, слышишь? — кричу я, активно жестикулируя. Сердце словно падает в глубокую пропасть от звука ее всхлипываний. — Где Данька?

— Пошел на репетицию, — выдавливает она. — Во Дворец профсоюзов. Она закончится через полчаса. Что нужно делать, скажи?

— Срочно свяжись с ним и перезвони мне. Ему нельзя идти домой. Лиза, послушай, я… Не понимаю, как они узнали? Я сделаю все, чтобы тебя защитить. Лиза, я...

Я медленно опускаю трубку в задний карман джинсов и разворачиваюсь. Мужчины все поняли — повторять не потребуется.

— Давай я поеду к Елизавете? — предлагает Васька. В его голосе и глазах мольба, вина и страстное, безудержное желание быть полезным. — Я хочу пригодиться, Егор. — Он касается моего плеча и заставляет посмотреть себе в глаза.

— Нет, — вмешивается Алексей. — Преступники не побоялись заявиться к… вашей знакомой домой, они могут быть вооружены.

— Это мать моего ребенка. — Говорю я, ненавидя себя за это определение. Лиза права — сейчас не время объясняться. Я упустил его. Разменял на заботу о близких и желание быть добрым. Однако, получилось все наоборот — я люблю наполовину, помогаю больной жене, потому что должен. И для всех я все равно недостаточно щедрый и благородный. Половинчатый. Честный изредка, добрый избирательно, обаятельный не со всеми…

— Говорите адрес. Отправлю к ней дежурного. — Алексей пробуждает меня из задумчивости.

— Я могу поехать с вами? — спрашиваю следователя и диктую адрес.

— Да. Поехали. — Алексей взмахивает рукой, увлекая нас с Васильковым за собой. — Здесь закончат без нас.

Лиза 

В дверь настойчиво барабанят, и с каждым ударом мое сердце падает все ниже. Как будто катится в пропасть по ступенькам бесконечно длинной лестницы. Тук-тук-тук! Как же громко. Кажется, его беспокойный стук слышится на расстоянии. Задерживаю дыхание и крадусь к входной двери на цыпочках. Тишина. Неужели, ушли?

— Эй, дамочка! — гремит противный хриплый голос. — Нажаловалась Егорушке? — Бандит плюется словами в дверную щель.

— Уходите немедленно! Я вызвала полицию, бригада приедет с минуты на минуту. — Наконец, выдыхаю.

— Окей, красавица, пойдем парнишку твоего встречать. Он ведь скоро придет?

— Только попробуйте тронуть Даньку! Я сама убью вас! — кричу что есть мочи, но за дверью слышится мерзкий, пренебрежительный смех, а затем и удаляющиеся шаги.

Господи, как же мне страшно! Руки трясутся, как в лихорадке, лицо пульсирует от прилившего румянца, живот скручивает в болезненном спазме. Еще и Данька недоступен. Вот включит телефон, отругаю его! А потом и всыплю по первое число! Я ужасная мать… Даже не знаю номера телефонов его друзей-музыкантов, а Лева из универа не занимается музыкой. Ему бесполезно звонить.

Медленно возвращаюсь в спальню и ложусь на кровать. Глубоко вздыхаю, подкладываю под ноги валик и пытаюсь расслабиться. У меня есть еще один малыш, и я не имею права навредить ему. Глажу живот по часовой стрелке, а потом начинаю петь колыбельную. Первую, что приходит на ум… Давно же я их не пела.

«Баю-баиньки баю…». Кажется, волнение только нарастает. Голос звучит визгливо, истерически. Я напрягаюсь, как тетива, вздрагиваю, словно меня ударили кнутом. Пожалуй, стоит прекратить пение. Замолкаю в тот момент, когда звонит телефон. Данька! Слава Богу, вот засранец!

— Господи, Данечка, ты где? — напряжение медленно покидает меня. Улетучивается, словно его и не было. А потом в мой обессиленный голос возвращается сталь. — Почему телефон был отключен?

— Мамуль, мы репетировали. Я всегда отключаю, просто ты раньше не замечала. Что случилось?

Вот оно счастье! Сиюминутное, от которого замирает дух и приятно щекочет под коленками.

— Данечка… — пропускаю мимо ушей «раньше не замечала» и всхлипываю, вмиг растеряв самообладание и превратившись в квашню. — Раду похитили, а под моими дверями стоят какие-то амбалы. Езжай к бабушке, а лучше позвони Егору… Вадимовичу. Тебе угрожает опасность.

— Мамуль, не понимаю… Егор…эм… Вадимович во что-то вляпался? Преступное?

— Нет, наоборот. Вывел на чистую воду конкурентов. Утром сожгли его склад.

— Во дела. Мам, я добавил Раду в специальное приложение, там друзья видят местоположение друг друга. Я могу проверить, где она.

— Хорошая идея. Только позвони сейчас Егору. Или папе… Ты не должен выходить из помещения один. Ты понял, Данька?

— Понял. Не волнуйся, мам. 

Проходит бесконечно много времени, прежде чем в подъезде начинается оживление. Захваченная врасплох и безумно счастливая, в помятом домашнем сарафане я бегу на звук родных голосов и широко распахиваю дверь. Встречаю Егора, как есть — взлохмаченная и румяная от волнения, борясь с желанием крепко его обнять, ободрить. И все же отступаю, стесняясь Даньки и незнакомых мужчин, вошедших следом.

— Данечка, родной мой, хороший. — Обнимаю сына и внимательно, по-матерински, оглядываю его.

— Мама, ну, перестань. — Бурчит он и отстраняется, выпуская наружу подростковые иголочки.

— Лиза. — Егор, напротив, обнимает меня так крепко, что ребра хрустят, как молодая ивовая лоза. Втягивает воздух в пульсирующей ямке у меня на шее, гладит спину и шепчет одержимо, — Лиза, я так испугался. Слава богу, что ты цела. Слава богу. Я думал, с ума сойду, если еще и ты...

— Елизавета Андреевна, кхм… — виновато, просительно отвлекает нас мужчина. По всей видимости, следователь. — Вы сможете опознать людей, угрожающих вам?

— Они закрывали дверной глазок пальцем или каким-то предметом. Я видела только их удаляющиеся макушки. Ну… когда они решили совсем уйти. Один здоровый, как бык, бритоголовый, татуировка на шее сзади. Надпись не разобрала, к сожалению. Второй мужчина — брюнет, невысокий, крепкий. Возраст не могу определить — скорее, среднего.

— Может, были особые приметы? Акцент, одежда? — деловито интересуется следователь.

— У одного голос чрезмерно хриплый, скрипучий. И акцент такой… он протягивает гласные, акает. Кажется, так в Москве говорят или в средней России. Может, он родом оттуда?

— Да, мне звонил тот же! — вспыхивает Егор. — Лиза, мы можем пройти на кухню?

Черт, мы ведь так и стоим в коридоре. Вот я дуреха, и не заметила ничего от радости!

Я окончательно успокаиваюсь и приглашаю гостей к столу. Включаю чайник, сервирую чайный стол. Проворно кручусь, замечая на себе взгляд Егора. Его глаза улыбаются, тепло и ласково, любяще…

— Нам надо ехать на место, где держат Раду, — получив какое-то сообщение, отрезает следователь по имени Алексей. — Саша, смотри, — говорит второму мужчине, помоложе, — похоже, наши опера под прикрытием нашли здание. Прислали геолокацию.

— Постойте! — Данька вскакивает с места. — Телефон Рады появился в сети. Она во-от здесь.

Егор 

— Так чего мы медлим? — взрываюсь. Стул подо мной трусливо скрипит, когда я встаю, не выдержав шквала переполняющих эмоций.

— Егор Вадимович, вам лучше остаться здесь и не подвергать себя опасности. — Фирменным успокаивающим тоном произносит Алексей. — Поверьте, вы только помешаете. — Он взмахивает руками в примирительном жесте и смотрит виновато, как будто снизу вверх.

— Это не обсуждается. Васильков ждет в машине, мы отправляемся с вами. — Отрезаю я и перевожу взгляд на Лизу. Застывшее в ее глазах понимание придает недюжинной уверенности. Там моя дочь! И Алексею придется пристегнуть меня наручниками, чтобы остановить.

— Хорошо, — тяжко вздыхает Алексей. — Только без самодеятельности.

— Егор, может, не надо? — взмаливается Лиза и бросается ко мне. Беззастенчиво кладет ладони на мою грудь, а я чувствую, как исходящий от них жар достает до самого сердца.

— Все будет хорошо, Лиз.

— Будь осторожен. — Она прижимается ко мне, а за спиной словно вырастают крылья…

Тяжело, со скрипом, будто ржавые шестеренки, в голове крутятся мысли. Собираются в причудливую картинку сами собой, против воли, и в этой картинке я вижу только одно лицо, знающее о существовании Лизы — Илона. Да, о ней с недавнего времени знают Васильков и Лилечка, но только Илона желает нам зла.

Илона! Вот кто организовал это все. Хитроумно, тонко, не вызывая подозрений. Умело подставляя тех, кто не решился бы усугублять свое положение еще больше. Надо было сразу догадаться, учитывая сумму выкупа. Миллион долларов — мелочь для Чистякова или Лунева. Они не стали бы мараться и играть с законом из-за таких денег.

Машину потряхивает, когда мы сворачиваем с трассы на проселочную дорогу, ведущую к гаражам. На въезде в кооператив дежурит группа замаскированных под автомехаников оперативников. По просьбе Алексея Вася паркуется внутри одного из гаражей. Я выхожу в темное, пахнущее сыростью холодное помещение, и этот холод, отвратительный, почти могильный затапливает сознание, овладевает им, превращаясь в грязный шар или облако. Оно нависает надо мной, наполняя страхом — в таком же гараже сидит моя дочь, связанная, измученная, голодная. И эти мысли ничего, кроме беспросветности, не дают. Угнетают и мучают. Шар разом лопается. Идет трещинами — тонкими, как паутинка на поверхности подмерзшего стекла, впуская голос Алексея и вместе с ним свет надежды.

— Сигнал телефона уловили. Видимо, Раде удалось включить его на короткое время. Кстати, Данькино приложение показывает такое же местоположение. Погрешность небольшая, метров пятьдесят. Она где-то здесь, Егор Вадимович. Вы слышите?

— Д-да. Спасибо, Алексей. Выходит, мы будем обыскивать десятки гаражей? Если погрешность…

— Вы ничего не будете обыскивать, ясно? — следователь выставляет указательный палец. — В гаражах, сточных канавах и под старыми трубами прячутся спецназовцы. Это их задача, Егор Вадимович, захватывать похитителя и спасать Раду!

— А что прикажете делать нам? Не сидеть же здесь сложа руки?

— Вы сами напросились со мной. Значит, выполняйте мои приказы и не суйтесь никуда без спроса! Или хотите попасть под пули во время захвата? — строго произносит он, взглянув на стажера Сашу. Тот лишь хлопает глазами и стоит неподвижно, как манекен.