Юле стало невыносимо обидно, для неё слова дочери стали откровением. Хотя она знала, что и её подружки потихоньку плакались в жилетку именно её маме, втайне ото всех.

– Мы с Александром уже были у бабушки! Он ей сразу понравился. А с вами всё сложнее, хоть вы оба и продвинутые. Короче, нечего вздыхать. Я рожу очаровательного малыша, давно мечтаю об этом. Буду сдавать государственные экзамены уже с животиком, и мне пойдут на поблажки.

– Какой животик?! Ты совсем свихнулась. Сначала где рука и сердце его создателя?! Забыл положить в пакетик с подарком? И неужели такой дока не предохранялся?

– Я сама обманула его. Не до того было. Он воздерживался почти год!

– Не верю, что он потерял голову, – засомневалась Юля.

– Ничто не предвещало порока. Мы зашли к нему попить кофе. Пока он был на кухне, я заснула. Во мне ещё звучала музыка Вивальди, Гайдна… Концерт был великолепен. Я проснулась, когда он нежно прикоснулся к моим волосам, потом поцеловал в лоб. Я открыла глаза, и он увидел в них всё. Мы не смогли остановиться. Так робок был… сопротивляться сложно. В итоге – супер!

– Из ада добродетели в рай порока. Папа приговорит меня к гильотине: он этого и боялся. И ещё, какой ребёнок? Просто банальное индийское кино. Ты не получишь ничего: ни руки, ни сердца. Оно у мужчин мгновенно остывает, когда девушка теряет гордость.

– Зачем мне рука? А сердце – моё, пока мы любим друг друга.

– А отец ребёнку не будет нужен, если такое всё же случится?

– Отцом будет наш папа. У него в последнее время скверное настроение. Встряска ему на пользу.

– Значит, как я правильно поняла, твой Македонский не станет не только мужем, но и официальным отцом. Ты тоже это поняла? – Юля тянула паузу, сколько могла, ожидая реакции Светы на констатацию столь прискорбного факта. Не дождалась. Дочь скрылась в глубоком кресле и уже не фонтанировала ни чувствами, ни словами. «Высотку взяли! Кругом трупы…», поняла Юля и предупредила, – Ты поступаешь нечестно, скрывая свою беременность. Александр рассчитывал только на интрижку. Надеюсь, беременность только в твоей голове. Сходи срочно к гинекологу. Не за руку же мне тебя тащить?

– Мама, остановись! Ты рискуешь потерять моё доверие. Да, Александр Македонский не герой, но зачем же стулья ломать?

– Ты поговорила с папой? – спросила Юля уже спокойно. – Стулья действительно не при чём.

– Да, нам обоим стало легче. Я смогла убедить его в тщетности переживаний, пообещала не рыдать от последствий. Я к ним готова.

«Не сетуй, не горюй, влюбляйся вновь…» – запела она почти весело, но голос дрожал. – Помнишь вашу студенческую песенку? Вы раньше часто её пели на даче.

– Напели на свою голову! Две подруги уже остались без мужей. Хорошо обе при работе.

– Я тоже открою свой кабинет психоанализа и буду лечить «униженных и оскорблённых».

– Кто малыша растить будет?

– Пока ты, потом няня. Ты в душе давно мечтаешь о внуке.

– Бог не так щедр. Не всё же у тебя должно получиться.

– Я буду жить у него, пока не получится… Моё слово «крепше гороху», как говорит бабушка.

– Очередное унижение. Скорее всего, он не настаивает на совместном проживании.

– Наоборот он очень рад, планирует официальный визит к вам. Только я отговорила. Сначала пусть примет решение и скажет о нём мне.

– А пока – любовница и домработница в одном лице…

– Ничего подобного! Это прекрасная проверка на совместимость! Свой дом убирать так приятно.

– Чужой! Ты там транзитный пассажир! Эти тренинги редко заканчиваются созданием семьи, поверь. Гражданские браки развращают мужчин, лишают малейшей ответственности. Лёгкие отношения заканчиваются большими слезами.

– Мама, ты просто Караулов в юбке. Всё в чёрном свете. Где твой юмор?

Она затормошила Юлю, пытаясь рассмешить.

– О своём решении скажешь папе сама. Я постараюсь радоваться даже твоим глупым поступкам.

– Дождусь результатов и скажу.

– Руки?

– Тошноты! На Западе провела бы экспресс-анализ: не просить же папу привезти тест-полоски. Расскажи лучше, как рожала меня.

Весь вечер они проговорили. Юля проводила дочь и попробовала заснуть. Заснуть не получалось, мысли роем атаковали мозг, требуя немедленно решить все проблемы. Она попробовала переключиться и вспомнить самые счастливые моменты жизни. Первая ночь с Лёшей. Случился ли у них тогда тот взрыв эмоций, который соединяет с Вселенной? О чём это она? – Юля решительно встала, прервав крамольные мысли, с трудом разыскала и выпила снотворное. Впервые.


Пришла весна. Дождались солнышка, дождётся и она Лёшеньку. Юле всё труднее было переносить длительные разлуки. Муж всегда предлагал прилететь к нему на недельку или на выходные, если работа за границей растягивалась на месяц и больше. Раньше ей было некогда, а теперь она бы с радостью согласилась, но впервые за всю командировку он позвонил ей только два раза: долетел и возвращаюсь. Напрашиваться было не в её принципах. Просто он думает, что ей, как всегда, не до него. Юлю тянуло пообщаться. Хотелось расслабиться. Она всё-таки написала несколько статей и даже получила заказ от глянцевого журнала взять интервью у неприступной персоны – вытащить на белый свет давно позабытого мастодонта. Почему обратились именно к ней, было не совсем понятно.

– Может, твоё имя и репутация откроет его двери, – пояснил редактор. – Всем отказывает.

– Зачем понадобился вымирающий ящер?

– Чтобы преподать урок истинной светскости нынешним бонзам с растопыренными пальцами. Твоя задача высветить джентльмена, комильфо, как тебе будет угодно. Только прорвись.

Гонорар обещали баснословный. В Юле загорелась лампочка – вызов её профессионализму. Она согласилась. Надо будет основательно подготовиться. Её давно коробили кадры светской тусовочной хроники: ошалевшие от денег и внимания выскочки разных рангов и мастей, корчившие рожи в объективы, с уродливым языком, отдалённо напоминавшим русский. Жаргон «братков» звучал из уст даже депутатов. Нынешний «высший свет» оставлял желать лучшего.

Но сначала она пригласит подружек на Пасху к себе на дачу. Мама вернулась из клиники домой, категорически отказавшись лечиться дальше:

– Просто буду лежать в своей кровати или сидеть в кресле-качалке на веранде, смотреть на вас и поправлюсь окончательно, – уверяла она. Юля тогда подумала и решила, что маме на самом деле так будет лучше.

Потом мама заговорила об огородике. Это несколько огорчило, но Тихон Ильич теперь вряд ли допустит их обеих до земли: всё сделает сам.

Подружки пришли в восторг от её предложения. Мила хотела похвастаться очередным кавалером. Все дружно запротестовали: девичник есть девичник. Мила обещала долго не задерживаться.

Мужик оказался лапочкой и обаяшкой, катался колобком по дачному пространству и беспрерывно юморил. Им всем он очень понравился.

– И почему не выйти за него замуж? – хором спросили они.

– Самый удачный вариант, но в плане – дети. Пора! Где рост и атлетизм потенциального отца?

– Зато у него есть ум, харизма, деловая хватка, а рост будет твой…

Подружки расхохотались: родишь малышку сразу с каблуками.

– Никогда бы не подумала, что позволю находиться рядом с собой такому Карлсону. Но он нисколько не комплексует по этому поводу. Если мне расстаться с каблуками, дав ногам давно желаемый комфорт, то мы будем смотреться гармонично.

– Я до сих пор не понимаю, как летают «стальные птицы» и как ты можешь ходить на таких высоких каблуках, – призналась Таня. – Он не изменится после свадьбы, как мой? – спросила она.

– Женщина вступает в брак, чтобы больше быть с мужчиной, а мужчина – чтобы меньше тратить время на женщину, – Дина была, как всегда, хранителем и декламатором умных мыслей. Её побаивался даже Петрович.

– Меня этим не испугаешь. Мавр сделает своё дело и может свободно добывать пищу и висеть портретом на стене как глава семьи.

– Вот самое правильное отношение к жизни, а вы обе не можете перестроиться после семейной каторги, – обратилась Юля к Дине и Тане.

– Да, свобода просто задушила, – изрекла Дина, – я до сих пор не могу изменить бывшему мужу, так запрограммирована. Сама над собой смеюсь. Да и голову потерять в нашем возрасте проблематично даже от самца в смокинге, а от остального амёбоподобного контингента просто воротит.

– Надо было родиться Милой, которой искренне завидую, а мы даже после развода остались семейными. Свобода нам чужая тётка, – добавила Таня.

– Нет, со своей тёткой я почти дружу, – возразила Дина.

– Найду я вам самцов, освободитесь от разума, проявятся чувства… – успокоила Мила, для неё это не составляло проблемы.

– Мечтать не вредно, но как забыть истину: женщина хочет многого от одного мужчины, а он – одного от многих. А мне хочется быть единственной… – мечтательно пролепетала Таня.

– Как оригинально! Вам сколько лет, подружки?! – напомнила Юля.

– Поэтому мы и тяжеловаты на подъём, консервативны… Смешно при детях быть иными, – вздохнула Таня.

– Попробуйте измениться. Самим станет легче, и детям будете ближе, – предложила Юля, никогда не любившая давать советы.

– А где твоя Света, идеал для подражания?

– Сходит с ума…

– Неужели потеряла свою разумную головку? – восхитилась Мила.

– И ты так спокойна, – ужаснулась Таня. – Наркотики?

– Любовь без надежды. Но она счастлива. И счастлива я.

– Занудой ты никогда не была, но не до такой же степени! А что её вечный Санчо? Мне всегда было его чуть-чуть жаль. Что Петрович?

– Дима страдает и мужает. А Петрович по приезде нас обеих «зарэжэт».

Появились Карлсон с улыбкой до ушей и чем-то смущённая Нина Ивановна. Наверняка его очередным анекдотом.

– Шашлык готов, стол накрыт, – хором доложили они.

Мама всё-таки не удержалась и встала с кресла-качалки, а Тихон Ильич снова исчез. Сколько можно, подумала Юля.

– Мам, а Тихон Ильич?

– Стесняется он, оставь его в покое, – попросила Нина Ивановна дочь шёпотом, сама немного смущаясь.

Праздник Пасхи, как и праздник редких встреч с подругами, закончился. Расставались, клялись встречаться чаще. Так было всегда. Но суета закручивала, заматывала, нападали несчастья, проблемы…

Сначала развелась Дина, затем ушла от мужа Таня. Хорошо, есть телефон. Но разве он заменит живое общение? На этот раз поделились, кажется, всеми проблемами.


Юля вспомнила студенческие годы, их весёлую компанию.

Дина – москвичка, из семьи потомственных учителей. Отец умер, когда она ещё училась в школе. Она его обожала. Твёрдый характер, справедливость, авторитет среди педагогов и учеников. Редкое сочетание интеллигентности и умения управлять коллективом школы. Мать так и не смогла оправиться от потери, после второго инфаркта ушла к мужу. Юля вспомнила гормональный взрыв Дины, страстную любовь, а потом поразивший всех выбор мужа, тихого и незаметного инженера. Но они на удивление долго прожили вместе, ни разу не поссорившись. Всю свою страсть Дина обратила на сына и карьеру. Вадька до последнего момента радовал. Учился и подрабатывал, создавая компьютерные программы. А мужа, кота в мешке, высветила перестройка: он оказался мыльным пузырём, лопнувшем при первом натиске тихой революции. Увольнение, запой. Дина на полгода исчезла с их горизонта и появилась, когда вновь обрела себя. Подружек потряс даже не сам развод, а сама Дина, которая не только купила квартиру бывшему мужу, но и немыслимыми путями нашла ему вторую энергичную половинку. Оба невероятно подошли друг к другу. Если при Дине он воротил нос от всех предложений работать не по специальности, то теперь они с женой занялись торговлей и даже процветают. Дина спокойно стряхнула остатки пены со своих белых одежд и предстала перед подругами во всей своей красе. Чуть похудевшая, не опустившая головы, с точёным греческим профилем, она была и будет прекрасна в любом возрасте.

Как они хохотали, слушая, как «чудесно» она провела эти полгода.

Ни разу не пожаловалась, не стонала, на звонки отвечала: всё нормально. Небольшие проблемы с «котиком». Рассосётся.

– Зачем постриглась?! Под ёжика…

– Новая жизнь, новый имидж.

Таня. Удачное замужество, прелестные дети, отдых в закрытых для простых смертных пансионатах, импортные шмотки, а что было у неё в душе, знали только они. Лишь её долготерпение спасало их семью, муж откровенно гулял на стороне. Когда детей отправили учиться в иностранный колледж, Таня ушла к родителям и начала всё сначала. Окончила курсы, восстановила знания по профессии и устроилась на работу. Пришёл тот день, когда они увидели на её лице улыбку.

А мужа, вконец распоясавшегося на ниве разврата и тёмных делишек, постигла кара, чего никак не ожидали от Всевышнего: стареющего плейбоя хватил удар в самом неподходящем месте – в сауне на очередной пассии. Теперь эта пассия ходит по апартаментам любовника с выпученными глазами от неожиданно свалившегося на неё счастья, изредка навещая в больницах и санаториях вмиг постаревшего и жутко напуганного болезнью Вована.