Они с Недом не разговаривали во время поездки, но тишина в карете была странно уютной и располагающей. Шарлотта была взбудоражена и должна была бы чувствовать себя неловко, но ничего подобного не было. Было что-то в присутствии Неда успокаивающие и умиротворяющее. Ей понравилось быть рядом с ним. Даже если он не разговаривал, хорошо было ощущать его рядом с собой. Странно, что такое сильное чувство возникло в столь короткое время.

Когда она прибыли на место, которое должно отныне стать ее новым домом, Нед взял ее за руку.

— Волнуешься? – спросил он.

— Конечно, – без колебаний ответила она.

Он довольно рассмеялся на всю карету, не обращая внимания на лакея, открывшего дверцу, и, спрыгнув на землю, помог Шарлотте спуститься по лесенке.

— Какое счастье жениться на откровенной жене, — пробормотал он, скользя губами возле ее уха.

Шарлотта нервно вздохнула, пытаясь не обращать внимания на дрожь во всем теле от его нежного шепота.

— Ты хочешь поесть? – спросил Нед, заводя ее во внутрь.

Она отрицательно покачала головой – было невозможно даже думать о еде.

— Хорошо, — сказал он одобрительно. – Я тоже.

Шарлотта озиралась по сторонам, рассматривая внутреннее убранство дома. Это был не слишком большое жилье, но зато чрезвычайно изящное и уютное.

— Ты часто приезжаешь сюда? – спросила она.

— В Мидлвуд?

Она кивнула.

— Я больше времени провожу в Лондоне, — объяснил он. – Но мы можем, если ты захочешь, бывать здесь чаще, чтобы быть поближе к твой семье.

— Я была бы рада – сказала она, прикусывая нижнюю губу, прежде чем добавить, — если тебе так будет удобно.

Он повел ее к лестнице.

— Что случилось с пламенем, на котором я женился? Шарлотта Торнтон, которую я знал, едва ли стала бы спрашивать моего разрешения на что-нибудь.

— Теперь, я стала Шарлоттой Блайдон, — сказала она, — и очень волнуюсь.

Они поднялись по лестнице на второй этаж, и он провел ее в комнату.

— Нет причины для волнения, — успокоил он.

— Совсем ничего нет?

— Ладно, но только совсем чуть-чуть, — согласился он.

— Только чуть-чуть? – с сомнением в голосе, спросила она.

Он кривовато улыбнулся.

— Очень хорошо. Есть много поводов для волнения. Я собираюсь тебе кое— что показать, — плотно закрывая за ними дверь, допустил он, — что для тебя было неизвестно.

Шарлотта помертвела – в суматохе дня ее мать забыла поговорить с ней о супружеских обязанностях жены. Она была дочерью своей страны и очень мало знала о том, что происходит между мужчиной и женщиной за закрытыми дверями спальни. Но сразу же одернула себя, видя восхищение во взгляде мужа.

— Сколько раз тебя целовали? – спросил он, снимая сюртук.

Она моргнула, удивленная его неожиданным вопросом.

— Только однажды, — призналась она.

— Думаю, что мною? – нежно спросил он.

Она кивнула.

— Прекрасно, — сказал он, развязывая галстук.

Она наблюдала, как его пальцы принялись расстегивать пуговицы на рубашке, и пересохшими губами сумела все же спросить:

— А сколько раз тебя целовали?

Он усмехнулся.

— Однажды.

Ее глаза удивленно округлились.

— Как только я тебя поцеловал, — хрипло пояснил он, — то понял, что все остальные не имеют значения.

Это произвело впечатление удара молнии. Воздух в комнате наэлектрилизовался, и Шарлотта стала сомневаться в своей способности крепко стоять на ногах.

— Но, я верю, — пробормотал Нед, одним шагом сокращая расстояние между ними, и взял ее за руки, — что в моей жизни будет не только один поцелуй.

Шарлотте удалось немного прийти в себя.

— Как это случилось? – прошептала она.

Он с любопытством взглянул на нее.

— Что случилось?

— Все это, – сказала она, как будто не могла найти подходящего слова. — Ты. Я. Ты – мой супруг.

Он искренне улыбнулся.

— А я знаю.

Выражение на ее лице стало очень серьезным.

— Я хочу, чтобы ты кое-что узнал.

Он выглядел немного удивленным решительностью, с которой это было сказано.

— Что угодно, — тем не менее спокойно отозвался он.

— Я боролась с этим, — сказала она, осознавая, что наступил очень важный момент. Хотя их союз был скоропалителен, но должен основываться на честности, и она должна рассказать все, что у нее было на сердце. – Когда ты попросил меня, чтобы я заняла место Лидии…

— Не продолжай, — прервал он с неожиданной горячностью.

— Почему?

Его глаза вспыхнули страстным огнем.

— Я не хочу, что бы ты когда— либо чувствовала, что заняла чье— то место. Ты – моя жена. Ты. Шарлотта. Ты – мой единственный выбор, — его руки обвили ее талию и крепко сжали, а голос стал еще более страстным. – Я благодарил Бога весь день за то, что твоя сестра решила, что ей необходима поэзия в жизни.

Шарлотта удивленно уставилась на него. Его слова полились бальзамом на ее бедное любящее сердечко.

— Я хочу, чтоб ты знал, — сказала она снова, испугавшись, что если слишком разомлеет от его признания, то не сможет закончить свое признание. – Я хочу, чтобы ты знал. Я чувствовала каждым дюймом моего сердца, что приняла правильное решение, когда согласилась выйти за тебя замуж. Я не знаю, как и не знаю почему, но думаю, что это имеет значение. Небеса подтвердят, что я ценю превыше всего здравый смысл, но…, но…

Он обнял ее за плечи и крепко прижал к себе.

— Зато я знаю, — прошептал он в ее волосы, — точно знаю.

— Я думаю, что люблю тебя, — прошептала она, уткнувшись в его грудь, чувствуя себя более храброй оттого, что можно не смотреть ему в лицо.

Он замер.

— Что ты сказала?

— Мне очень жаль, — сказала она, чувствуя его реакцию. – Мне не нужно было это говорить. Я не должна была.

Его руки прикоснулись к ее лицу, нежно поглаживая и побуждая посмотреть ему в глаза.

— Что ты сказала? – снова повторил он.

— Я думаю, что люблю тебя, — шепнула она. – Я не уверена. Я никогда прежде никого так не любила, и не знаю точно, что это такое, но…

— Я знаю, — сказал он, переполненным эмоциями голосом. – Я абсолютно уверен. Я люблю тебя, Шарлотта. Я люблю тебя, и я не знаю, чтобы еще мог сделать, чтобы убедить тебя выйти за меня замуж.

С ее губ неожиданно сорвался смешок.

— Ты нашел бы способ убедить меня, — сказала она.

— Совершенно точно. Я бы занялся с тобой любовью прямо в библиотеке твоего отца, если уж на то пошло, — ответил он с коварной улыбкой

— Да, я полагаю, что смог бы, — медленно согласилась она, слегка улыбаясь.

— И уверяю тебя, — сказал он, нежно целуя ее в чувствительное местечко на шее, — был бы очень настойчив и убедителен.

— Нисколько не сомневаюсь, — подтвердила она своим прерывистым дыханием.

— Практически, — продолжал он, в то время как его проворные пальцы расстегивали пуговички сзади на ее платье, — мне, очевидно, придется убеждать тебя сейчас.

Шарлотта задержала дыхание, когда почувствовала прохладный воздух на своей обнаженной спине. В любой момент платье могло соскользнуть с нее, и она останется перед ним нагая. Он был настолько близко, что она почувствовала, как учащенно забилось его сердце и дыхание стало прерывистым.

— Не волнуйся, — шептал он ей на ухо. – Я сделаю все, чтобы тебе было хорошо.

— Я знаю, — отозвалась она с дрожью в голосе, — но не могу не волноваться.

Он обнял ее и расхохотался.

— Ты всегда можешь мне все рассказывать, — сказал он и добавил, — мое сокровище.

— Обещаю быть откровенной всегда, — поклялась она.

Он немного отступил, чтобы снять рубашку, оставляя Шарлотту, судорожно схватившуюся за сползающее платье.

— Ты хочешь, чтоб я ушел? – спросил он спокойно.

Ее глаза пораженно расширились – такого она не ожидала.

— Что бы переодеться перед сном, — объяснил он.

— О, — не могла сообразить она, — о, а, что так положено?

— Так можно, — сказал он, — но совсем не обязательно.

— А как ты хочешь? – шепнула она.

Его глаза загорелись.

— Я хочу сам снять с тебя всю одежду.

Она задрожала.

— А затем я хочу уложить тебя на кровать и любоваться твоей наготой.

Ее сердце ухнуло вниз.

— Ну, а потом, — сказал он, одним движением отбрасывая рубашку и делая решительный шаг к ней, — я думаю, что поцелую каждый дюйм твоего тела.

После этого она и вовсе перестала дышать.

— Если ты, конечно, не возражаешь, – добавил он, призывно улыбаясь.

— Я не возражаю, — сказала она, вновь обретая способность дышать, и смущенно покраснела, сообразив насколько нескромно ее признание.

Но Нед только улыбнулся, а его руки стали медленно спускать лиф ее платья. Шарлотта вздохнула прерывисто, когда ее грудь открылась его жадным глазам и не могла отвести взгляда от его лица, выражавшего восхищение увиденным.

— Ты так красива – благоговейно произнес он.

Его ладони скользнули на ее грудь, лаская чувствительную плоть, и на мгновение в его взгляде появилось что-то похожее на боль. Его глаза широко открылись, и в них появилось выражение, которое Шарлотта никогда прежде не видела. Это было больше чем желание, больше чем плотская страсть.

Он окончательно стянул с нее платье и, взяв ее на руки, понес к кровати. Положив, он отвлекся лишь для того, чтобы снять с нее чулки и туфельки. Быстро сняв с себя остатки одежды, он накрыл ее своим обнаженным тело.

— Ты знаешь, сколько времени я тебя желал? – прошептал Нед, застонав и крепко прижимаясь к ней бедрами. – Ты представляешь?

Губы Шарлотты разошлись, но единственным звуком, который она смогла произнести, было его имя.

Он тяжело дышал, его руки гладили ее вдоль всего тела, от плечей и до округлых бедер, задерживаясь на мягких округлостях ягодиц.

— Я мечтал об этом с того самого момента, как встретил тебя и отчаянно желал, даже понимая, что это невозможно и неправильно. А теперь ты – моя, — бормотал он, покрывая поцелуями ее шею, — моя навсегда.

Он провел дорожку из поцелуев вниз до ключицы, а затем к нежной выпуклости груди. Лаская ее рукой, он задевал сосок, который скоро стал безумно чувствителен. Этот мягкий, розовый соблазн стал для него непреодолим, и он нежно втянул его в рот, остановившись лишь на миг, когда она застонала от удивления, а затем – удовольствия.

Она стонала и, не переставая, судорожно двигалась под ним, стремясь к чему-то чего и сама не понимала. Она была всем, чего он желал и мечтал получить от женщины.

— Скажи мне, чего ты хочешь, — шептал он, лаская языком ее, ставшую такой чувствительной, кожу. Погладив сжавшийся как камешек сосок, он спросил, — Этого?

Она кивнула.

— Этого? – на этот раз он обхватил ее грудь рукой и легонько сжал.

Она снова кивнула, и ее дыхание стало быстрым и прерывистым. Затем, слегка приподнявшись, он стал гладить ее тело между ними, опускаясь все ниже и ниже, пока не достиг развилки между ее бедрами. Погладив ее еще интимнее, он снова спросил:

— Этого?

Все, что она смогла произнести, было:

— О! О! О!

Как же она была прекрасна в этот момент для него. Он проник еще глубже, что бы приготовить ее к своему проникновению. Он так сильно ее хотел, что это стало жизненно необходимой потребностью. Это было больше, чем жажда, глубже, чем желание. Он хотел обладать ею, поглотить ее, прижаться так близко, что бы их души слились в одну. Это, понимал он, вдыхая ее аромат, была любовь. И было не похоже ни на что прежде им испытываемое. Даже больше, чем он надеялся и гораздо больше, чем он мечтал получить.

Это было совершенство. Даже больше. Это было абсолютное безграничное счастье.

Ему было тяжело сдерживаться, но он старался, что бы быть уверенным, что она уже готова принять его. И даже тогда, когда его пальцы увлажнились от ее желания, он хотел быть уверен и поэтому спросил:

— Ты готова?

Она смотрела на него с еле сдерживаемой страстью:

— Да, — прошептала она. – Я хочу… Мне нужно… Я думаю, что нуждаюсь в тебе.

Он не думал, что мог бы хотеть ее еще больше, но ее слова, простые и верные, дали новый горячий толчок в его крови. И все, что он мог сделать — это крепко сжать зубы, чтобы тут же опрометчиво не погрузиться в нее немедленно. Он лег между ее ног и аккуратно выверенными движениями вперед и назад достиг доказательства ее невинности. Он не знал, причинит ли ей боль, но подозревал, что да, но не было никакого способа ее избежать. И так как это казалось глупым предупреждать ее: она только больше разволнуется и напряжется, просто погрузился полностью в нее. Он знал, что должен остановиться, чтобы удостовериться, что она в порядке, но не мог заставить себя прекратить двигаться, как если бы сама его жизнь зависела от этого.

— О, Шарлотта, — стонал он. – Боже мой!

Ее ответом было движение бедер навстречу и хриплый стон. Нед почувствовал, что она вместе с ним переполнена страстью и удовольствием, а боль забыта. Его движения ускорились. Для девственницы было необычно получать от этого радость, как он знал, но, она была его женой, это была его Шарлотта, и он не знал, как бы мог жить, если бы не смог доставить ей удовольствие.