-- Ага, -- он кивнул, сглотнув набежавшую слюну.

-- Запоминай: 225-10-10. Все. Я побежала, -- она выхватила свою руку и пошла к поезду. По пути к своему восемнадцатому вагону еще раз оглянулась и улыбнулась ему.

-- Я приеду! - крикнул он и помахал ей рукой.

Катя едва успела вскочить на подножку своего вагона, как поезд тронулся.

Поезд пронесся мимо него, ослепительно заблестела уводящая в неведомое колея, а он стоял, как остолбенелый. Баба Вера подошла, мягко коснулась его плеча:

-- Что, Васёк? Понравилась дивчина?

-- Да, -- твердо сказал он.

-- Э, что тебе до той дивчины, -- махнула рукой баба. - Ты ее и не увидишь никогда.

"Увижу", -- сказал он себе. "Не знаю, что из этого выйдет, но увидеть увижу". В тот же день вечером он пошел на почту, позвонил, но там никто не взял трубку. "Видно,еще не доехала", -- думал Васёк. Всю ночь после неудачного звонка он ворочался, впервые в жизни не мог заснуть. Через тюлевую короткую занавесь в низкое оконце хаты заглядывал месяц, пахло ночными, душистыми травами.

Чем больше думал он о Кате, тем необыкновенней она ему казалась. Все другие девчонки и в подметки ей не годились. Если б она была здесь, сколько ласковых слов он сказал бы ей! Но ничего, они еще встретятся, непременно встретятся. Он и мечтал, и вспоминал, и сам себе удивлялся: надо же, с ним, Васей Сердюком, приключилось такое, как в индийском кино! Значит, и так бывает -- любовь с первого взгляда. В том, что это любовь, он уже не сомневался.

Наутро Васёк едва смог дождаться восьми часов, когда открывается почта. Но в Киеве трубку снова никто не поднял. То же повторилось и после обеда. Анна Демьяновна, дородная телефонистка, жившая на их улице и знавшая его с детства, не удержалась, спросила:

-- Кому это ты, Васек, названиваешь? Небось, армейские дружки?

Васек помотал головой.

-- Краля, значит. Где ж ты в Семихатках киевскую кралю нашел?

Васёк покраснел - что за человек, лезет в душу в сапогах! - но рассказал. Уж очень хотелось поделиться с кем-то. Он ожидал сочувствия, но Анна Демьяновна засмеялась.

-- Морочит она тебя, Васёк, уж поверь мне.

-- Ничего не морочит.

-- Морочит, морочит. Да на что ты ей сдался? Что ей, ребят в Киеве мало?

-- Ничего вы не понимаете, -- гордо махнул он рукой, но дозвониться ни в тот день, ни в следующий, ни через неделю так и не сумел. А телефонистка все смеялась.

В то, что его морочат, Васёк не верил. Ее никто не заставлял оставлять телефон, говорить, где учится. Сама сказала, значит, он ей тоже понравился. А то, что не может дозвониться - бывает. Всякое бывает. И АТС номер могла изменить, телефон мог поломаться, в квартире начался ремонт. К тому же он обещал ей приехать, а не звонить.

Осенью, когда убрали хлеба, Васёк поехал в Киев. Тем же поездом, "Симферополь-Киев", в купейном вагоне, не в плацкарте. Лежа на верхней полке, он смотрел на проплывающие за окном широкие поля и начинающие желтеть леса. Сердце стучало в такт движению поезда: "скоро, скоро". Скоро он увидит Катю. Не может быть такого, чтоб двое людей, созданных друг для друга, больше не увиделись. Все еще впереди, целая жизнь, ведь ему только двадцать лет! Он всю зиму будет готовиться, а летом поедет поступать в Киев, и непременно поступит. И они с Катей будут жить в одном городе, а со временем -- и в одной квартире...

В горсправке на вокзале узнал адрес пединститута, бросился туда. Вещи взял с собой, да и сколько тех вещей - одна небольшая спортивная сумка. План был самый простой: встать у входа в институт и ждать. День ждать, два. Катя непременно пройдет мимо, он ее окликнет. Она оглянется, узнает его, удивится, подойдет. И золотые блики запляшут на тихой поверхности озер.

Он стоял целый день. Мимо туда-сюда ходили студентки, институт был, конечно, девчачий, изредка попадались ребята. Кати не было. Ночь провел на вокзале, в гостиницы было не пробиться, а с половины восьмого снова занял свой пост. И чем выше поднималось солнце, тем упорнее вглядывался он во входящих и выходящих, тем сильнее колотилось сердце. Его учили в школе, что Бога нет, а баба Вера тайком учила его молитвам, и сейчас он готов был молиться: "Господи, пошли вторую встречу!"

Кати не было. В четыре часа дня Васёк решил изменить тактику, вошел в здание пединститута, от проходившей по вестибюлю солидной дамы в синем костюме узнал, что студентку можно найти через деканат соответствующего факультета.

-- На каком факультете учится ваша девушка?

Он не знал.

-- Тогда идите по всем факультетам, -- изрекла дама.

Васёк так и сделал, но в первом же деканате, на филфаке, его подняли на смех.

-- Как, вы фамилии не знаете? Да у нас сотни Кать! - веселились девушки-лаборантки.

-- Она такая... светловолосая, с голубыми глазами, -- пробормотал Васёк и почувствовал себя дураком.

-- А какой курс, хоть знаете?

Он ничего не знал. Знал только одно: эти два человека еще раз должны были встретиться на Земле.

-- Я ж говорила, что она вертихвостка, -- осуждающе сказала мать, когда он вернулся и все рассказал. - И не учится она ни в каком институте.

Он не стал спорить, понимал, что бесполезно, и ни на минуту не допускал мысли, что Катя могла солгать.

Она действительно не лгала, она действительно училась в пединституте. Судьба правильно привела Васька в филфаковский деканат, только он не знал, что весь четвертый курс сейчас на практике, в разных школах. И потому он не мог ее встретить у входа.

Через полгода Васёк поехал снова, пристроился к колхозному бухгалтеру, которого посылали в Киев на курсы. Бухгалтер и с гостиницей помог. Был конец вьюжного февраля, стоять на улице было холодно, он ждал ее в вестибюле. Ждал четыре дня, уже вахтерша обратила на него внимание, и, узнав его историю, сочувственно качала головой. Кати не было. И с каждым днем угасала надежда. Сотни лиц мелькали перед глазами, красивых, банальных, неприятных, только нет того, единственного лица. К пятому дню надежда почти совсем догорела. Он подождал до окончания первой пары, и, попрощавшись с вахтершей, пошел к выходу. В груди что-то сжималось, давило. Зачем было обманывать, зачем лгать? Неужели права баба Вера: все городские лживые, надменные, готовые поиздеваться над простыми людьми?

Он вышел из пединститута и пошел к станции метро, не видя, как с противоположной стороны к пединституту подходила Катя. Она болела гриппом, болела тяжело, почти две недели, и только сегодня вышла из дому, пошла в институт на одну вторую пару, и то потому, что не хотела пропускать практическое занятие. Выйди Васёк из института двумя минутами позже, они столкнулись бы у входа лицом к лицу.

-- Да ты не сумуй, не грусти, -- сказала ему баба Вера. - Ну ее к бесу! Мало ли у нас в Семихатках девчат?

...Прошло двадцать лет. Умерли один за другим три генсека, а последний генеральный секретарь превратился в президента СССР и в этом звании утратил власть, а потом и СССР исчез. Карта мира изменилась, двуполюсный мир стал однополюсным, а в Семихатках все по-прежнему.

-- Станция Семихатки. Время стоянки поезда "Симферополь-Киев" пятнадцать минут, -- металлическим голосом объявила в громкоговоритель дежурная по станции.

Из вагонов вывалились кучки разомлевших, с красными от вагонной духоты лицами пассажиров. Осмотревшись, они разделялись - мужчины шли к пивной бочке, матери семейств покупали съестное, подростки шли к киоску за "Спид-Инфо". И все хотели мороженого, мигом образовалась очередь. Откуда-то доносилась песня Софии Ротару: "Желтые розы в купе, Мне говорят о тебе, мне говорят, как ты мне дорог...". Правда, кроме чебуреков, на перроне начали продавать шашлыки, жареных кур и сладкую вату.

Из семнадцатого вагона вышла семья из четырех человек: седоватый крупный мужчина лет сорока пяти в майке и шортах до колена, женщина лет сорока в цветастом платье, и двое детей: мальчик-подросток и девочка лет десяти. Девочка с интересом оглядывалась по сторонам, подросток казался надутым: явно страдал оттого, что в свои пятнадцать он путешествует с родителями, а не сам, как подобает настоящему мужчине. Женщина рассеянно обвела взглядом перрон:

-- А я здесь была когда-то, давным-давно... И ничего не изменилось.

Муж ее ничего не ответил, он уже заметил невдалеке ящик со темным пивом, которое продавал небритый мужик в майке и спортивных штанах. Он подошел к продавцу, жена последовала за ним.

-- Почем пиво?

-- Две гривны, -- хриплым, пропитым голосом ответил мужик и поднял голову, недоброжелательно посмотрел на супружескую чету. Лицо у него было помятое, с темными мешками под глазами, волосы на голове свалялись, изо рта несло перегаром. Ясно, все деньги, что зарабатывает, тотчас пропивает. Женщина взглянула на алкаша с осуждением.

-- А чего так дорого? - спросил мужчина, и не дождавшись ответа, повернулся к жене: -- Кать, тебе брать пиво?

-- Нет, не хочу, -- ответила она и вдруг сквозь пелену лет что-то пробилось в ее памяти ее, как луч сквозь пелену туч. Белые семечки, "чего так дорого", смешной пацан, которому она дала вымышленный телефон...Это было здесь же, в Семихатках. Но как давно, Господи, как давно...

А он сразу узнал ее. Все те же светлые волосы, та же любовь к ярким краскам - цветастое платье. Но черты слегка оплыли, и загар не тот, на потемневшем лице - красные прожилки расширившихся сосудов у крыльев носа, в углу рта - золотой зуб. И голубые озера навсегда заросли ряской. Он протянул ее мужу бутылку пива, взял две смятые гривны. И не удержался, сказал довольно громко:

-- Я не продаю, я тут просто так сижу...

Глаза их встретились, и он увидел, как на миг всколыхнулась ряска на поверхности озера.

-- Смотри, Кать, Витька малой мороженое покупает, а мы ей еле бронхит залечили, -- вдруг возмутился муж, и оба поспешили к лотку мороженщицы, где сразу начался крупный семейный разговор, продолжившийся и в поезде.

Он ждал, что она оглянется, но она не оглянулась. Узнала ли? Снова промчался мимо поезд, промчался уже навсегда, и день прошел, на землю упали сумерки, а он все сидел и терзался одним и тем же вопросом: зачем? Зачем эта вторая встреча?

Напрасно плакала перед смертью баба Вера, напрасно умоляла мать Василь Сердюк так и не женился. Сошелся в зрелых уже летах с одной, из соседнего села, пожили немного, но что-то там не сложилось. Так и жил один до самой смерти. Кто его знает, почему?

ВСТРЕЧА

Валерий и Оксана познакомились в одном из романтических чатов и после двухнедельного виртуального знакомства решили встретиться в реальном мире. Свидание было назначено ровно в восемь вечера у входа в кафе "Мираж".

Так вышло, что Оксана пришла на свидание первой, за пять минут до назначенного времени. Пришлось ждать, то прогуливаясь взад-вперед по улице, то рассматривая витрины близлежащего закрытого магазина, то стоя на месте. В восемь из кафе вышла молодая пара, села в припаркованную у кафе "девятку" и уехала, а в три минуты девятого к "Миражу" подошел немолодой мужчина с чахлым букетиком ромашек в руках. Незнакомец бросил на стоящую перед витриной Оксану рассеянный взгляд, осмотрелся по сторонам, даже заглянул через стеклянные двери в кафе и наконец замер справа от входа.

Оксана подумала, что это и есть Валерий, и, чтобы проверить свою догадку, позвала его:

-- Валерий!

И точно, мужчина вздрогнул, повернул голову в ее сторону, даже сделал несколько шагов - и остановился.

-- Да, да, Оксана - это я, -- улыбнулась она и сама подошла к нему.

Валерий смотрел на нее со сложным выражением в глазах, где было все, только не радость от долгожданной встречи.

-- Вы - Валерий и пришли на свидание с Оксаной? Это я - Оксана, -повторила она, может быть, чуть громче, чем следовало бы. Во всяком случае, проходившая мимо женщина оглянулась на них.

-- Вы... -- наконец выдавил из себя Валерий, -- вы Оксана, "ник" Окса?

-- Я, я это, та самая Окса, с которой вы так мило болтали в чате. А что? Какие-то проблемы?

-- Позвольте, -- Валерий наконец полностью овладел собой, и заговорил жестко, -- позвольте! Вы говорили, что вы стройная привлекательная блондинка тридцати лет! Извините, но на вид...

-- Что "на вид"? Вам что-то не нравится?

-- На вид вам не тридцать, и давно! - отрубил Валерий и даже покраснел.

-- Да, не тридцать, -- согласилась Оксана. - Мне сорок два. Но и вы, простите, подъехали сюда не на шестисотом "мерседесе"! Вы же говорили, что у вас шестисотый "мерседес"?

-- У меня такой же "мерседес", как у вас стройная талия!

Обменявшись первоначальными любезностями, они окинули друг друга с головы до ног критическими взглядами. Оксана увидела перед собой немолодого мужика, в субботу вечером одетого в старые, потертые джинсы, старомодный парусиновый пиджак и дешевую футболку, причем на ногах у него были серые хлопчатобумажные носки и коричневые сандалии из кожзаменителя. Под глазами мешки, видно, почки барахлят, на затылке - лысина. Не Ален Делон!